— Сначала я представил себе, что это играющий в церкви орган. Потом вдруг все изменилось, и вот уже я нахожусь на политическом митинге, где кандидат использует быструю, стимулирующую музыку с тем, чтобы сделать всех счастливее, — он умолк, затем тихо добавил: — Так вот как вы собираетесь победить на выборах!
— Это один из методов.
Лицо Мак-Кена выдавало его волнение.
— Боже, какая же сила в ваших руках!
— На меня это не действует.
— Но вы владеете контролем. Вы в состоянии контролировать всю человеческую расу?
— Младенец получает контроль, когда учится ходить, двигать руками, разговаривать. Почему же не распространить контроль на гипнотизм, химические реакции, пищеварение? Это было возможным сотни лет назад. Это предохранило бы нас от множества болезней, сердечной боли, тех катастроф, которые возникают из-за непонимания собственного тела и разума.
Мак-Кен повернулся к аппарату в форме веретена.
— Как он работает?
— Это набор кристаллов, подсоединенный к электрической цепи. Вы знаете, что электрический ток может изменять структуру некоторых кристаллов? При возникновении тех или иных изменений создается ультразвуковая вибрация, проникающая через органы слуха в мозг и стимулирующая его. Я могу играть на этом приборе, как музыкант играет на своем инструменте, создавая определенный эмоциальный настрой, слишком сильный для того, чтобы лицо, не получившее специальной подготовки, могло ему сопротивляться.
Мак-Кен повернулся к креслу и сел. Он был бледен.
— Вы меня напугали, — тихо сказал он. — Все это кажется мне недостаточно этичным, и я ничего не могу с этим поделать.
Гросвенф некоторое время смотрел на него, затем наклонился и что-то изменил в приборе, нажав на кнопку. На этот раз звук был печальным и нежным. В нем была какая-то пресыщенность, как будто бесконечная вибрация продолжала волновать воздух вокруг них, когда сам звук давно исчез.
— А что на этот раз? — спросил Эллиот.
— Я думал о своей матери. Мне вдруг страшно захотелось домой. Я захотел…
— Это опасно, — нахмурился Гросвенф. — Если я усилю это внушение, некоторые из людей могут вернуться к первоначальной позиции. — Он еще раз что-то перенастроил. — А если так?
Он вновь нажал на кнопку пуска. Раздался звук, похожий на колокольный звон, и эхо отозвалось ему нежным, ласковым звоном.
— Я был ребенком, — сказал Мак-Кен, — и ложился спать. Да, но я не хочу спать. — Он не заметил, что перешел в разговоре на настоящее время. Затем он непроизвольно зевнул.
Гросвенф открыл ящик стола и достал два резиновых шлема, один из которых он протянул геологу.
— Наденьте на всякий случай.
Другой шлем он надел на свою голову, пока его компаньон с видимой неохотой пролез в шлем, царапая уши.
— Макиавелли из меня не получится, — заметил Мак-Кен. — Я полагаю, вы попытаетесь доказать мне, что бессмысленные звуки использовались и раньше, чтобы разбудить эмоции и повлиять на психику людей.
Гросвенф в это время занимался прибором и ответил не сразу. Откинувшись на спинку кресла после окончания настройки аппарата, он заговорил со своей обычной прямотой:
— Люди считают нечто этичным или неэтичным в зависимости от ассоциаций, возникающих в данный момент в их сознании или рассматривая проблему в перспективе. Это вовсе не означает, что ни одна из этических систем сама по себе не имеет ценности. По-моему, этическим мерилом может быть то, что приносит пользу подавляющему большинству, при условии, что это не сопряжено с унижением или с ограничениями прав тех индивидов, которые не смогли к нему приспособиться. Общество должно учиться спасению больных или невежественных, — теперь в его голосе звучала настойчивость. — Заметьте, пожалуйста, что никогда ранее я не использовал этого изобретения. Я никогда не использовал гипноз, не считая того случая, когда Кент захватил мой отдел, но сейчас я намерен его использовать. Со времени старта я мог бы заманивать сюда людей, стимулируя их различными способами. Почему я этого не делал? Потому что деятельность «Некзиального общества» базируется на своде этических норм, обязательных и для его членов, и для его учеников, и эти нормы тоже входят в мою систему. Я могу обойти их только с огромными сложностями.
— Вы и сейчас их обходите?
— Нет.
— Тогда все это слишком неопределенно.
— Совершенно верно. Но сейчас, как никогда, я твердо убежден в том, что мои действия справедливы, и никаких спорных или эмоциальных проблем не возникает, — так как Мак-Кен молчал, то Гросвенф продолжил: — Думаю, вы создали в своем воображении образ диктатора, силой устанавливающего демократию, — мой образ. Но вы заблуждаетесь, потому что управление летящим кораблем можно осуществлять только квази-демократическими методами. И самой большой трудностью является то, что в конце путешествия я должен приниматься в расчет.
— В этом вы правы, — вздохнул Мак-Кен и посмотрел на экран.
Гросвенф проследил направление его взгляда и увидел, что люди в скафандрах пытаются идти вперед, отталкиваясь от стены. Их руки энергично упираются в стену, но они испытывают какое-то сопротивление, сводящее на нет результаты их усилий.
— Что вы теперь собираетесь делать? — снова заговорил геолог.
— Собираюсь заставить их спать… вот так, — он чуть-чуть тронул рубильник.
Раздался негромкий звук, и люди, находившиеся в коридоре, повалились на пол.
Гросвенф встал.
— Звук будет повторяться через каждые десять минут, а резонаторы, расставленные мной по кораблю, подхватят и передадут сигнал. Идемте.
— Куда?
— Я хочу установить рубильник главной электроосветительной системы корабля.
Он установил рубильник в кинозале и через минуту вышел в коридор. Повсюду на их пути попадались спящие люди. Вначале Мак-Кен громко удивлялся, потом замолчал.
— До чего же трудно себе представить, что люди так беспомощны! — печально сказал он.
— Дело обстоит хуже, чем вы думаете, — заметил Эллиот.
Теперь они находились в аппаратной. Он поднялся на нижний ярус электрической системы управления. На установку рубильника ему понадобилось меньше десяти минут. Потом он молча сошел вниз, не объяснив Мак-Кену, что сделал и что собирается сделать.
— Ничего им не говорите, — сказал он Мак-Кену. — Если они узнают, мне придется спускаться вниз и составлять новый вариант.
— Вы собираетесь их разбудить?
— Да, как только вернусь к себе. Но вначале я бы хотел, чтобы вы помогли мне перевезти Ван Гроссена и остальных в их спальни. Я хочу вызвать у него чувство раскаяния в своих действиях, но не знаю, что из этого выйдет.
— Вы думаете, они сдадутся?
— Нет.
— Вы уверены в этом?
— Уверен.
Его утверждение оказалось верным. Тогда в десять часов следующего дня он повернул у себя в отделе рубильник, изменивший направление тока, проходящего через установленный им в цепи выключатель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16