Тоже своя жизнь в канаве. Разные водяные травы, водяные жучки, лягушки. Течет вода по канаве вдоль всей плотины. Но вот небольшое приспособление – квадратный резервуар, и вода его наполнила, накопилась в нем. Она течет и дальше. Резервуар этот – как узелок на веревке, и таких узелков на плотине три. От резервуара в сторону пруда отходит широкая наклонная труба. Ее можно перекрыть, но теперь она открыта, и часть воды из канала переливается в пруд.
Место, где вода стекает в пруд, огороженно сетками и решетками. Да и на саму трубку, на нижний вытекной конец ее, надета капроновая сетка. Значит, вода попадает не прямо в пруд, но в предварительную сетчатую камеру и только потом уж, через стальные ячейки, растекается по пруду и смешивается с общей прудовой водой.
Решетчатые проволочные предосторожности предприняты не напрасно. Полчища карпов сомкнутыми рядами буквально штурмуют металлические заграждения. Метров на тридцать вокруг рыба толпится вплотную одна к другой. Карпы разбегаются и выпрыгивают из воды на метр и выше. Словно обезумев, они ударяются о сетку, падают в воду и выпрыгивают снова. Но может быть, это выпрыгивают другие карпы, а ударившиеся уходят в глубину, чтобы прийти в себя от удара, отдышаться и снова устремиться на штурм. Справа и слева от сетчатой камеры рыба выбрасывается на берег, на крутой скат плотины. Трепыхается три-четыре раза, ударяясь то одним боком, то другим, и соскакивает обратно в воду. Можно ее в это время схватить и положить в кошелку.
Почти хрестоматийным стал случай, как один смекалистый старик ловил рыбу, сидя на такой же, но только низкой плотине. Та плотина разделяла пруды один от другого. Карпы стремились из нижнего пруда перепрыгнуть в верхний. Выпрыгнет свечкой, оттолкнется от плотины и шлепнется в воду уже в другом пруду. Старик устроился с кошелкой на этой своеобразной коммуникации. Но после того как три карпа оказались в сумке, он заметил, что переселение приостановилось. Не слыша всплесков от предыдущих карпов, остальные перестали выпрыгивать. Тогда старик, кладя очередного карпа в сумку, бросал в воду камень, чтобы произвести всплеск. Карпы обманулись, и дело пошло.
Если это не выдумка, то перед нами элементы сознательности, то есть разума. Но все же там была тихая и мирная обстановка, когда можно прислушаться, подумать, сообразить. Два таких пруда, разделенных низкой плотиной. Подплывая к плотине, карпы своими органами ощущают близость другой воды, и… почему бы не попробовать? Но азарта там нет. Вода за плотиной такая же тихая, сонная, прудовая.
Здесь им думать, прислушиваться, рассуждать не приходится. Ведь что такое для них эта струя воды, втекающая в пруд по наклонной трубке? Это ниточка, связующая пруд со всеми остальными запасами воды на нашей планете, проводочек, который замыкает эту теплую, перенаселенную лужу на огромные водные пространства.
Я спросил у главного рыбовода:
– Неужели только потребность в кислороде заставляет этих рыб бросаться на проволочные заграждения?
– Вовсе нет, – ответил Саша Борисов. – Кислорода в пруду достаточно. Если бы его не хватало, то карпы там, где вы живете, около домика, выпрыгивали бы из воды и глотали воздух ртами. Нет, кислорода хватает, и они чувствуют себя превосходно. Быстро растут, жиреют.
– Тогда почему же они бросаются? Что ими руководит?
– Только желание вырваться из пруда. В этой струе они угадывают большие и свободные воды.
В самом деле: вода по каналу притекает из Сала. Сал впадает в Дон. Дон – в Азовское море. И все притоки Сала и Дона. Карпы чувствуют, что эта вода пришла оттуда, из огромного мира, не ограниченного двумя плотинами, тарахтением катера кормача, распоряжениями Ивана Васильевича и планами, спущенными из треста.
Но попытки их совершенно безнадежны. Если бы карп пробил проволочную сетку или нашел дыру в ней, он все равно не попал бы в наклонную трубу, потому что на трубу надета сеть из капрона. Даже если бы он попал в трубу, он не сумел бы преодолеть наклонного течения в ней и не выбрался бы в канал. А если бы он выбрался в канал, то, проплыв вдоль него, оказался бы под бурным водопадом, низвергающимся из трех широких труб. Ни водопада, ни потока воды в трубах, гонимой мощными насосами, одолеть ему не дано. А там и еще некоторые другие преграды, вроде плетня из прутьев, отделяющего русло Сала от той ямы, из которой качают насосы. Нет, за семью печатями для него Сал, протекающий, в общем-то, очень близко. Но вода из Сала поступает в пруд. Это вода-знак, вода-напоминание, что есть, кроме пруда, иные, огромные, текучие воды. В струе, попадающей в пруд, для карпов надежда на избавление и вкус свободы. Но – увы – только вкус. Сал недоступен, хотя и недалек. И вот уж сколько дней, недель, месяцев беспрерывно штурмуют рыбьи полчища проволочную сетку и крутой берег плотины вокруг нее, а ни один еще не ушел из пруда, разве что поймавшись на удочки.
Для ловли карпов в таком пруду, как этот, не нужно тонких, изощренных снастей. Любая длинная палка годится на удилище, леска должна быть толстая и крепкая, крючок – средней величины. Насадка: хлеб, кусочек вареной картошки, пшеничное зерно, кусочек сыра, – одним словом, все, что съедобно. В первый день (и впервые в жизни) я ловил карпов на обыкновенные промасленные оладьи. Работник местной газеты, приезжавший меня навестить, закинул удочку с мостков и ушел, забыв про нее. Когда же возвратился через четверть часа, удочки на месте не оказалось. Ее нашли спустя неделю в густых камышах. Каким-то образом карп сумел отцепиться. Говорят, он не может отцепиться от крючка на свободной широкой воде. Но когда запутает удочку в камышах, то сильными рывками, должно быть оборвав себе губу, все-таки отцепляется.
Да, можно ловить карпа на любую насадку, но на червя он ловится здесь отменно. Это и понятно, если вспомнить про вегетарианский рацион, на котором их держат. Как ни составляй комбикорм, все же мясо есть мясо, а тем более живое, пахнущее землей и навозом. Да вот беда, червяка в этих местах труднее добыть, чем карпа.
Сначала я пытался копать червей в винограднике. В тени под лозами земля и черна, и рыхла. Но сколько я ни вонзал заступ в разных местах виноградника – ни одного червяка не попалось. Почва без дождевых червей? Но ведь это значит – больная почва. Вероятно, виноваты разные химические удобрения или та жидкая химия, которою обливают листья винограда.
За час усердной работы мне удалось добыть всего лишь двух червяков. Ископав также и весь огород, и весь берег, наконец-то в одном месте, под кучей старой, прелой травы, я наткнулся на колонию земляных дождевых червей и радовался им не меньше, чем если бы под лопатой обнаружился золотой песок.
Добыча червей – самое трудное из всей охоты за карпами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56