— кивнув на связанного Баринова, вернул старика к предмету беседы Асланби Вахаевич.
— Он тоже, следует признать, отменный воин. Но я предупреждал Усмана…
— А поподробнее, Мовлади Хайдулаевич. Как ему удалось бежать?
— О-о… — покачал жиденькой, тонкой бороденкой мужчина преклонных лет. — Он не просто сбежал!.. Он такого натворил!
Священнослужитель протяжно вздохнул, поправил на голове большую папаху, повозил острым концом палки по цементному полу…
— Я попытался поговорить с этим неверным… Убедить его… Кто знал?.. Некоторые из пленных соглашались перейти на нашу сторону, а тут такая удача — майор спецназа…
Он ненадолго умолк; в потерявших цвет глазах сверкнула бессильная ярость; матово-фарфоровая, дряблая кожа на ладони, сжимавшей палку, сделалась ослепительно белой от напряженья.
— Так он из спецназа? — удивленно переспросил директор «Южной ночи».
— Этот шайтан из отряда «Шторм». Слышали, небось, о таком?.. Так вот он уничтожил пятерых, включая Усмана. А меня связал… Связал и удрал, а по дороге вниз — до равнины, убил еще пятнадцать наших людей, преследовавших его… Шайтан а не человек!..
Слушая его, хозяин казино все еще расхаживал в задумчивости по подвальному холодильнику. Не остановился он и тогда, когда муфтий закончил говорить. Несколько минут лишь звук его шагов приглушенно разносился под сводчатым потолком замкнутого пространства…
Майор «Шторма» тем временем, сохраняя неподвижность предплечий и невозмутимость лица, осторожно резал краем монеты одну за другой капроновые петли, туго стягивающие запястья. Шнур расползался легко, но до полного освобождения верхних конечностей требовалось еще минут десять — до некоторых петель, расположенных совсем близко к кистям, он дотягивался с неимоверным трудом…
Намотав приличный километраж меж рядов висящих мясных туш, Асланби Вахаевич, наконец, остановился и, взирая на него сверху вниз, заключил:
— А ты не так прост, голубчик, как мне показалось на первый взгляд. Я-то после первой встречи посчитал: заурядный накаченный гоблин. Ан, нет! Кто же прислал тебя сюда с этим?.. — он кивнул головой в сторону висящего на крюке пакета.
Усмехнувшись, Баринов не отвечал — не хватало еще пугать директора признаниями в связи с ФСБ…
— Молчишь?.. Ну и что же прикажешь с тобой делать?.. — раздумывал тот вслух.
Сашке нужно было еще минут пять. Если Асланби примет решение тотчас — он не успеет освободить рук…
— Убейте его! — внезапно раздался злой старческий тенорок. Муфтий попытался резво вскочить со стула, да солидный возраст давал о себе знать — былой прыти в движениях не осталось и в помине. — Убейте его сейчас же, слышите?! Или я самолично поквитаюсь с ним!..
Пока молодые мусульмане, стараясь не выходить за грани почтительного отношения, успокаивали разгневанного Мовлади Хайдулаевича, спецназовец воплощал задуманное с удвоенной энергией. В это же время, пристально разглядывая своих оппонентов, анализировал предстоящую схватку…
Хозяин игорного заведения не обратил внимания на всплеск эмоций почтенного старца и снова мерил шагами небольшое пространство в какой-то таинственной и одухотворенной задумчивости. Руки он держал в карманах брюк, а под расстегнутыми полами его пиджака оружия офицер спецназа не примечал. Муфтия он тоже в расчет не брал — тот всегда предпочитал физическому насилию религиозную идеологию, да и опять же — был слишком стар и слаб. Оставалась личная охрана Асланби Вахаевича: два молодых парня и молчаливый прибалт. Один из рядовых телохранителей торчал рядом — справа, в двух шагах от пленника; второй — тот, что повыше ростом, стоял напротив — в полуметре от стула муфтия. Сам же Донатас присел на краешек еще одного стула и, не спуская глаз с бывшего заместителя директора по безопасности, поигрывал средних размеров увесистым револьвером с взведенным курком. Оба его подчиненных, вероятно, так же имели оружие. Но даже если пистолеты этих ребят были готовы к стрельбе, то есть в стволе каждого наличествовал патрон, а предохранители стояли в боевом положении, — им потребовалось бы не менее секунды на производство первого выстрела. А в специальной подготовке, именуемой «Молния», освоенной Александром до автоматизма, секунда являлась целой бездной времени…
Сашка изо всех сил старался согнуть кистевой сустав правой руки, чтобы добраться своим режущим орудием до последних петель капронового фала на левом запястье. Ни единожды он вспарывал острым краем монеты собственную кожу — кровь уже не капала, а стекала на каменный пол тонкими струйками. Но скоро его усилия были вознаграждены — руки ощутили долгожданную свободу… Ни один мускул на лице не выдал охватившей радости по поводу свободы, сулившей, по крайней мере, возможность активно сопротивляться дальнейшему насилию над ним.
Итак, по мнению спецназовца самым опасным противником на данный момент, несомненно, являлся начальник личной охраны директора, поэтому заветное и единственное оружие, следовало применить для молниеносной атаки именно против него. И применить необходимо было с максимальной рациональностью, получая выигрыш во времени, равный, по меньшей мере, все той же секунде. Иначе дерзкая затея теряла всяческий смысл — револьвер Донатаса мог угостить его пулей гораздо раньше пистолетов рядовых телохранителей.
Улучив момент, когда Асланби Вахаевич оказался между ним и вторым — долговязым охранником, что давало пленнику дополнительный бонус для успешного осуществления задуманного, он резко и с силой метнул монету в прибалта, стараясь попасть непременно в голову. Сам же подскочил к ближайшему чеченскому стражу, двинул тому локтем в висок и, обхватив рукой его шею, прикрылся враз ослабевшим телом от возможных выстрелов…
Стрельбы не последовало, зато раздался душераздирающий крик Донатаса, вперемешку с какими-то незнакомыми ругательствами. Наконец-то майору довелось услышать голос молчаливого телохранителя!..
В первое мгновение после неожиданной выходки Баринова, в сумрачном каземате все пришло в движение: хозяин казино попятился назад — подальше от света единственной лампы, пока не ткнулся спиной в замороженные бараньи туши; высокий охранник запоздало выхватил из-за пояса пушку и замер, бестолково выставив вперед внушительную «Беретту»; прибалт упал на колени и продолжал истошно орать, зажимая руками кровоточащий глаз. И только муфтий, немного расправив ссутуленную спину, гордо поднял голову, увенчанную высокой папахой из мерлушки. Весь его вид словно говорил: «Сосунки… я ведь предупреждал вас! Он очень хороший и хитрый воин. Он не человек, он — сущий дьявол!»
Низкорослый кавказец тотчас оклемался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Он тоже, следует признать, отменный воин. Но я предупреждал Усмана…
— А поподробнее, Мовлади Хайдулаевич. Как ему удалось бежать?
— О-о… — покачал жиденькой, тонкой бороденкой мужчина преклонных лет. — Он не просто сбежал!.. Он такого натворил!
Священнослужитель протяжно вздохнул, поправил на голове большую папаху, повозил острым концом палки по цементному полу…
— Я попытался поговорить с этим неверным… Убедить его… Кто знал?.. Некоторые из пленных соглашались перейти на нашу сторону, а тут такая удача — майор спецназа…
Он ненадолго умолк; в потерявших цвет глазах сверкнула бессильная ярость; матово-фарфоровая, дряблая кожа на ладони, сжимавшей палку, сделалась ослепительно белой от напряженья.
— Так он из спецназа? — удивленно переспросил директор «Южной ночи».
— Этот шайтан из отряда «Шторм». Слышали, небось, о таком?.. Так вот он уничтожил пятерых, включая Усмана. А меня связал… Связал и удрал, а по дороге вниз — до равнины, убил еще пятнадцать наших людей, преследовавших его… Шайтан а не человек!..
Слушая его, хозяин казино все еще расхаживал в задумчивости по подвальному холодильнику. Не остановился он и тогда, когда муфтий закончил говорить. Несколько минут лишь звук его шагов приглушенно разносился под сводчатым потолком замкнутого пространства…
Майор «Шторма» тем временем, сохраняя неподвижность предплечий и невозмутимость лица, осторожно резал краем монеты одну за другой капроновые петли, туго стягивающие запястья. Шнур расползался легко, но до полного освобождения верхних конечностей требовалось еще минут десять — до некоторых петель, расположенных совсем близко к кистям, он дотягивался с неимоверным трудом…
Намотав приличный километраж меж рядов висящих мясных туш, Асланби Вахаевич, наконец, остановился и, взирая на него сверху вниз, заключил:
— А ты не так прост, голубчик, как мне показалось на первый взгляд. Я-то после первой встречи посчитал: заурядный накаченный гоблин. Ан, нет! Кто же прислал тебя сюда с этим?.. — он кивнул головой в сторону висящего на крюке пакета.
Усмехнувшись, Баринов не отвечал — не хватало еще пугать директора признаниями в связи с ФСБ…
— Молчишь?.. Ну и что же прикажешь с тобой делать?.. — раздумывал тот вслух.
Сашке нужно было еще минут пять. Если Асланби примет решение тотчас — он не успеет освободить рук…
— Убейте его! — внезапно раздался злой старческий тенорок. Муфтий попытался резво вскочить со стула, да солидный возраст давал о себе знать — былой прыти в движениях не осталось и в помине. — Убейте его сейчас же, слышите?! Или я самолично поквитаюсь с ним!..
Пока молодые мусульмане, стараясь не выходить за грани почтительного отношения, успокаивали разгневанного Мовлади Хайдулаевича, спецназовец воплощал задуманное с удвоенной энергией. В это же время, пристально разглядывая своих оппонентов, анализировал предстоящую схватку…
Хозяин игорного заведения не обратил внимания на всплеск эмоций почтенного старца и снова мерил шагами небольшое пространство в какой-то таинственной и одухотворенной задумчивости. Руки он держал в карманах брюк, а под расстегнутыми полами его пиджака оружия офицер спецназа не примечал. Муфтия он тоже в расчет не брал — тот всегда предпочитал физическому насилию религиозную идеологию, да и опять же — был слишком стар и слаб. Оставалась личная охрана Асланби Вахаевича: два молодых парня и молчаливый прибалт. Один из рядовых телохранителей торчал рядом — справа, в двух шагах от пленника; второй — тот, что повыше ростом, стоял напротив — в полуметре от стула муфтия. Сам же Донатас присел на краешек еще одного стула и, не спуская глаз с бывшего заместителя директора по безопасности, поигрывал средних размеров увесистым револьвером с взведенным курком. Оба его подчиненных, вероятно, так же имели оружие. Но даже если пистолеты этих ребят были готовы к стрельбе, то есть в стволе каждого наличествовал патрон, а предохранители стояли в боевом положении, — им потребовалось бы не менее секунды на производство первого выстрела. А в специальной подготовке, именуемой «Молния», освоенной Александром до автоматизма, секунда являлась целой бездной времени…
Сашка изо всех сил старался согнуть кистевой сустав правой руки, чтобы добраться своим режущим орудием до последних петель капронового фала на левом запястье. Ни единожды он вспарывал острым краем монеты собственную кожу — кровь уже не капала, а стекала на каменный пол тонкими струйками. Но скоро его усилия были вознаграждены — руки ощутили долгожданную свободу… Ни один мускул на лице не выдал охватившей радости по поводу свободы, сулившей, по крайней мере, возможность активно сопротивляться дальнейшему насилию над ним.
Итак, по мнению спецназовца самым опасным противником на данный момент, несомненно, являлся начальник личной охраны директора, поэтому заветное и единственное оружие, следовало применить для молниеносной атаки именно против него. И применить необходимо было с максимальной рациональностью, получая выигрыш во времени, равный, по меньшей мере, все той же секунде. Иначе дерзкая затея теряла всяческий смысл — револьвер Донатаса мог угостить его пулей гораздо раньше пистолетов рядовых телохранителей.
Улучив момент, когда Асланби Вахаевич оказался между ним и вторым — долговязым охранником, что давало пленнику дополнительный бонус для успешного осуществления задуманного, он резко и с силой метнул монету в прибалта, стараясь попасть непременно в голову. Сам же подскочил к ближайшему чеченскому стражу, двинул тому локтем в висок и, обхватив рукой его шею, прикрылся враз ослабевшим телом от возможных выстрелов…
Стрельбы не последовало, зато раздался душераздирающий крик Донатаса, вперемешку с какими-то незнакомыми ругательствами. Наконец-то майору довелось услышать голос молчаливого телохранителя!..
В первое мгновение после неожиданной выходки Баринова, в сумрачном каземате все пришло в движение: хозяин казино попятился назад — подальше от света единственной лампы, пока не ткнулся спиной в замороженные бараньи туши; высокий охранник запоздало выхватил из-за пояса пушку и замер, бестолково выставив вперед внушительную «Беретту»; прибалт упал на колени и продолжал истошно орать, зажимая руками кровоточащий глаз. И только муфтий, немного расправив ссутуленную спину, гордо поднял голову, увенчанную высокой папахой из мерлушки. Весь его вид словно говорил: «Сосунки… я ведь предупреждал вас! Он очень хороший и хитрый воин. Он не человек, он — сущий дьявол!»
Низкорослый кавказец тотчас оклемался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87