ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Сильная контузия, потеря крови, а самое главное — осколком перебиты обе берцовые кости правой ноги. И не просто перебиты, а раздроблены немного ниже коленного сустава.
— Ёк-макарёк!.. — выругался капитан Лагутин. — Это действительно серьезно и, надо полагать, надолго.
Покусывая губы, девушка повела плечами:
— Знаете… Думаю, дело обстоит иначе. Не хочу пугать, но как бы ему вообще не остаться инвалидом.
— Да вы что, родненькая! — подал взволнованный голос старшина Ниязов. — Я же ему жизнью обязан — в самый последний момент перед взрывом он толканул меня так, что я кубарем полетел наземь! Потому и не зацепило. Ну, постарайтесь сестричка, сделайте что-нибудь такое…
— Он и меня спас на том склоне, — не дослушав снайпера и печально опустив красивые выразительные глаза, произнесла она. — В Петербург его надо срочно отправлять — в нормальную клинику, ведь ваше подразделение, если не ошибаюсь, оттуда?
— Точно, Питерские мы.
— Вот и хорошо. Сейчас ваш командир отходит от наркоза — мы только что извлекли осколок, остановили обильное кровотечение… А теперь нужно идти и воевать с начальником медицинской службы за скорейшую его отправку в Питер. Нельзя упускать драгоценное время. Ни в коем случае нельзя!
— Так вы не медсестра?.. А мы думали… — уважительно воззрился на молоденькую собеседницу Лагутин.
— Нет, я врач. Хирург… И командирована сюда тоже из Санкт-Петербурга. Более того, мы даже летели с вами в Грозный на одном военно-транспортном самолете, — размышляя о чем-то другом, мимоходом поведала она.
— Значит, вам сам бог велел замолвить о нашем капитане словечко. Так ведь, девушка? — жалостливо намекнул старшина.
— Дело не в нашем землячестве… — задумчиво прошептала она и, повернувшись, решительно направилась в одноэтажное здание госпиталя.
А немногим позже — приблизительно через пару часов, Лагутин с Ниязовым проводили своего командира в неблизкий путь. Доехали вместе с лежащим на носилках Константином до аэродрома, помогли аккуратно занести его в чрево Ан-26, пожали ослабевшую ладонь, да пристроили неподалеку сумки с личными вещами и целым пудом свежайших фруктов.
* * *
Носилки висели на четырех нейлоновых ремнях, прикрепленных специальными приспособлениями к потолку и полу грузовой кабины транспортника. Жестковатое, узкое ложе слегка покачивалось, когда лайнер нырял в воздушные ямы, убаюкивая и дозволяя на короткое время позабыть о ноющей, невыносимой боли под правым коленом. Молодая врач, сопровождавшая Ярового и еще одного «тяжелого», почти не отходила от раненных. Может быть потому, что рядовой спецназовец спокойно спал под воздействием обезболивающих и успокаивающих препаратов или же по какой-то другой причине, но с особым вниманием и заботой девушка следила именно за состоянием подопечного офицера. И когда лицо того покрывалось бледностью, да мельчайшими капельками пота, молча снаряжала шприц, делала очередной укол и осторожно обтирала влажным тампоном лицо, шею, руки…
Иногда он тоже проваливался в сонную бездну. Но не надолго — на несколько минут. А когда сонливость со слабостью отступали, вспоминал последний бой или смотрел на нее — свою милую спасительницу…
Внешность очаровательной девушки отчего-то казалась капитану знакомой. Еще там — на склоне, увидев над собой ее лицо, он подумал: где-то они уже встречались. То ли это было наваждением, вызванным контузией и болевым шоком, то ли и вправду пути их когда-то в этой жизни случайно пересеклись. Говорить Костя мог, однако слух возвращался медленно — даже гул работавших за круглыми иллюминаторами мощных двигателей не прорывался к сознанию в полной мере.
Слух… Потеря слуха явилась для него не меньшей трагедией, чем угроза лишиться правой ноги. Когда-то Яровой окончил музыкальную школу и без проблем поступил в училище по классу фортепиано. Так и стал бы, наверное, профессиональным музыкантом — преподаватели в один голос сватали в консерваторию, прочили великолепную карьеру, ведь к восемнадцати он легко и виртуозно играл почти на всем, что мало-мальски издавало звуки. А одаренный юноша в одночасье решил по-своему: подал документы в десантное училище, да отбыл из северной столицы, не простившись и поставив крест на своем таланте. Играть меж тем продолжал и любил, а теперь же и это пристрастие в одночасье оказалось под вопросом…
Чтобы отвлечься от боли и тягостных раздумий о будущем, он стал еще пристальнее рассматривать привлекательную спутницу. В эту минуту девушка возилась с медикаментами и системой, установленной в двух шагах от Кости — у носилок рядового бойца «Шторма» и не подмечала внимательного взгляда. Она была чуть выше среднего роста; длинные темные волосы облегали аккуратненькую головку, образуя на затылке этакое упругое блестящее сплетение. Открытое лицо с приятными, правильными чертами выражало мягкость, доброту, сострадание. Красивые руки управлялись со склянками, упаковками и прочими причиндалами легко и привычно, словно их хозяйка занималась врачеванием многие десятилетия. Еще в госпитале Косте довелось услышать резкий диалог меж этой отчаянной барышней и тамошним начальником медицинской службы, за коим давненько утвердилась репутация пьяницы, мясника и посредственного фельдшера. Диалог сумел прорваться до слуха капитана, потому как сплошь состоял из крика — упорная девица, не взирая на ранги, чихвостила пожилого подполковника. Тому вменялись и нерешительность, и промедление, и масса других профессиональных огрехов. К концу эмоционального женского монолога тот готов был пойти на любые уступки, лишь бы она поскорее угомонилась и не выносила суть разногласий из госпитальной «избы». Когда вопрос об отправке двух «тяжелых» в Питер решился положительно, девушка отрезала: «И не вздумайте посылать сопровождающими неумелых, ленивых медсестер! Сама полечу! А потом вернусь тем же рейсом…»
И добилась-таки, полетела.
— Как вы себя чувствуете? — все ж заметила она его интерес и присела рядом.
— Извините… Вы не могли бы говорить погромче? — улыбнулся Яровой.
Вспомнив о взрыве, девушка виновато коснулась его руки, чуть наклонилась и повторила вопрос.
— Терпимо, — отвечал капитан.
Она понимающе кивнула и попыталась подбодрить:
— Вы не переживайте. Если с умом, да в стоящей клинике заняться вашей ногой — все будет нормально. И прыгать, и бегать сможете не хуже прежнего.
— Кто ж возьмет меня в такую продвинутую клинику?.. — усмехнулся он.
— Возьмут, — отчеканила девушка, слегка нахмурив тонкие брови.
— Может и возьмут, да будут ли заниматься? Это ж стоит немыслимых денег.
— И возьмут, и займутся, и поставят на ноги — не сомневайтесь! — упрямо повторила она и, немного отвернув голову вбок, твердо изрекла:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74