Равно как не закупленные стройматериалы и горючка, которую сожгла воображаемая строительная техника.
А если вдруг из центра прибудет комиссия, то им покажут груду кирпичей, объяснив, что это и есть вновь отстроенная школа, которую накануне взорвали боевики, сразу после того, как туда завезли новую мебель, компьютеры и оргтехнику. И, получается, надо эту школу отстраивать вновь...
Откуда при таком положении дел рабочим местам взяться? Вот и приходится населению крутиться, кто как может, — женщинам на базаре торговать, мужчинам фугасы на дорогах закладывать за сто баксов штука...
Вахе, считай, еще повезло!
Он получил ключи от новенькой “девятки” и деньги на дорогу. Много больше, чем если тратиться на один только бензин. Потому что машина с кавказскими номерами и водителем-чеченцем на одном только бензине далеко не уедет.
На первом же блокпосту “девятку”, естественно, тормознули.
— Выходи!
Он вышел.
— Командир, зачем так, давай договоримся...
Чечня жила по законам рынка — здесь все со всеми договаривались. И сейчас тоже договорились. За две сотни.
— Проезжай.
Блокпосты считались у федералов самым хлебным местом, здесь за деньгами даже бегать не надо было — они сами к тебе приезжали, своим ходом, и сами в руки лезли. Вот уж воистину — кому война, а кому мать родна... Так было и будет — кому-то на войне бесплатно умирать, а кому-то деньги лопатой грести. Война еще тот базар, где на любой товар покупатель найдется — этому патроны нужны, тому тушенка, эти партию гранатометов купят, другие — тонну соляры и списанную, но на ходу машину. Кто на чем сидит, тот с того и имеет. Кто блокпост охраняет — с шлагбаума кормится, кто на матобеспечении сидит — с матценностей пенку снимает. Если не повезло, если совсем ничего за душой не имеешь, то можно торговать жизнями. Чужими. Можно арестовывать “чехов”, а потом возвращать их родственникам за деньги.
— Стой! Куда едешь?
— В Ставрополь.
Сотка...
— Чего везешь?
— Ничего не везу.
— Тогда багажник открой.
А если не открывать?
Тогда еще две-три сотки сверху — и езжай на все четыре стороны.
Конечно, можно упереться и ничего не давать, но как бы себе дороже не вышло, потому что тогда у тебя непременно найдут патроны, автомат или снаряженную гранату. Или просто полоснут вдогонку очередью поперек заднего стекла, и ничего им за это не будет. Так что лучше платить.
Сколько?
По-разному. Это зависит от общего состояния дел в Чечне, от того, откуда прибыло несущее службу подразделение, частоты командировок, времени их возвращения домой. Те, кто живет дальше и ездит в командировки в Чечню реже, — берут больше. Те, что живут рядом и не вылазят из Чечни годами, могут позволить себе снизить тарифы, понимая, что то, что им положено, от них не уйдет. Кто только что заступил на пост и еще не разобрался в существующих расценках, стесняется брать много. Кто собирается возвращаться домой — дерет три шкуры, детям на гостинцы, жене на пальто.
И, как ни странно, такое положение дел устраивает всех: личный состав, понятно почему — потому, что они берут, делясь с офицерами; государство — потому, что левый приработок гарантирует приток на войну добровольцев, которым даже боевые можно не платить, достаточно лишь автомат с патронами выдать; чеченцев — потому, что они имеют возможность протащить через блокпост в любое время дня и ночи кого угодно и что угодно — хоть целый танк. За многие годы рынок войны сложился, тарифы устоялись. И не только в Чечне, но за ее пределами тоже.
— Стоять!..
Это уже не военные, это уже гаишники, которым тоже жить надо и для которых машина с чеченскими номерами все равно что валяющийся на дороге бесхозный кошелек.
— Куда едем?..
— Чего везем?..
— Почему нарушаем?..
Итого: три сотки, как с куста.
И хоть бы кто в багажник сунулся! А мы еще гадаем: как в Россию оружие попадает? Так и попадает! Хотите, чтобы не попадало, — выпишите из Германии десяток тамошних полицейских и поставьте их на трассе. И все, и никаких отдельных батальонов ДПС и ОМОНов не понадобится — “КамАЗы” понадобятся, изъятую контрабанду вывозить, и еще бланки штрафных квитанций на сумму, сопоставимую с бюджетом среднего российского региона!
Но не выписывают. Не ставят...
— Стой!.. Куда едешь?..
Спустя двое суток Ваха въехал в Москву. На переднем сиденье у него лежал раскрытый атлас с помеченным фломастером маршрутом. Документы на машину он должен был оставить в бардачке, а ключи у покупателя были свои.
Направо.
Налево.
Опять налево...
Большой город Москва. Но все равно тесный, хоть и большой, — не протолкнуться.
Поворот.
Еще...
И вдруг, ни с того ни с сего — удар! Что немудрено в такой толчее!
Удар... и тут же, без паузы, мат-перемат!
— У тебя что, мать твою, глаз нет?!
Из большого черного джипа полезли крепкие ребята в одинакового покроя пиджаках, дернули на себя дверцы “девятки”, да так, что чуть с мясом не вырвали.
— Ну ты попал!.. Ты че, чурка, только-только с ишака слез?
Ваха вспыхнул и, уже не думая о последствиях, разблокировав дверь, рванулся навстречу обидчикам. В руках у него сверкнул нож. Но пырнуть он никого не успел — его сбили с ног, опрокинули, насели сверху втроем и стали мутузить куда ни попадя, втолковывая параграфы правил дорожного движения. Потом подняли и бросили в джип.
В “девятку” сел один из потерпевших.
— Поехали!
Водитель джипа рванул с места.
Куда ехали, Ваха не видел, но даже если бы видел, все равно бы не понял. Но ехали недолго.
Машина остановилась.
Кто-то ухватил Ваху за воротник и, рванув верх, выволок из джипа. Сопротивляться он не мог — руки ему за спиной сцепили “браслетами”. Он мог только таращить глаза и злобно скалиться.
— Выходи!
Джип и пристроившаяся сзади нее “девятка” стояли посреди какого-то двора. Вокруг были стены. Позади наглухо закрытые ворота. Хрен убежишь! Ваха вспомнил про груз в “девятке” и попытался решить дело миром.
— Я вам деньги дам, у меня есть!
Парни только ухмыльнулись. Зачем им были его деньги, если у них была его “девятка” и был он сам? Кто-то уже копался в багажнике, выковыривая из запаски и бросая на асфальт какие-то белые свертки.
— Что это? — спросили его.
— Не знаю, — замотал головой Ваха.
Один из парней, поддев полиэтилен перочинным ножом, вспорол мешок, понюхал и попробовал похожее на сахар содержимое на язык. Но сладко не стало. Стало горько.
— А вот еще...
На асфальт упали новые мешки. И легли электронные наручные часы, соединенные проводком с какой-то коробочкой.
Часы шли. Тикали часы...
— Похоже, влип ты... По самые гланды!..
Ваха посмотрел на разбитый поворотник джипа, на стены, на закрытые ворота и вдруг понял, что дело вовсе даже не в поворотнике...
Глава 13
В региональном общественном фонде аналитических исследований кипела работа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
А если вдруг из центра прибудет комиссия, то им покажут груду кирпичей, объяснив, что это и есть вновь отстроенная школа, которую накануне взорвали боевики, сразу после того, как туда завезли новую мебель, компьютеры и оргтехнику. И, получается, надо эту школу отстраивать вновь...
Откуда при таком положении дел рабочим местам взяться? Вот и приходится населению крутиться, кто как может, — женщинам на базаре торговать, мужчинам фугасы на дорогах закладывать за сто баксов штука...
Вахе, считай, еще повезло!
Он получил ключи от новенькой “девятки” и деньги на дорогу. Много больше, чем если тратиться на один только бензин. Потому что машина с кавказскими номерами и водителем-чеченцем на одном только бензине далеко не уедет.
На первом же блокпосту “девятку”, естественно, тормознули.
— Выходи!
Он вышел.
— Командир, зачем так, давай договоримся...
Чечня жила по законам рынка — здесь все со всеми договаривались. И сейчас тоже договорились. За две сотни.
— Проезжай.
Блокпосты считались у федералов самым хлебным местом, здесь за деньгами даже бегать не надо было — они сами к тебе приезжали, своим ходом, и сами в руки лезли. Вот уж воистину — кому война, а кому мать родна... Так было и будет — кому-то на войне бесплатно умирать, а кому-то деньги лопатой грести. Война еще тот базар, где на любой товар покупатель найдется — этому патроны нужны, тому тушенка, эти партию гранатометов купят, другие — тонну соляры и списанную, но на ходу машину. Кто на чем сидит, тот с того и имеет. Кто блокпост охраняет — с шлагбаума кормится, кто на матобеспечении сидит — с матценностей пенку снимает. Если не повезло, если совсем ничего за душой не имеешь, то можно торговать жизнями. Чужими. Можно арестовывать “чехов”, а потом возвращать их родственникам за деньги.
— Стой! Куда едешь?
— В Ставрополь.
Сотка...
— Чего везешь?
— Ничего не везу.
— Тогда багажник открой.
А если не открывать?
Тогда еще две-три сотки сверху — и езжай на все четыре стороны.
Конечно, можно упереться и ничего не давать, но как бы себе дороже не вышло, потому что тогда у тебя непременно найдут патроны, автомат или снаряженную гранату. Или просто полоснут вдогонку очередью поперек заднего стекла, и ничего им за это не будет. Так что лучше платить.
Сколько?
По-разному. Это зависит от общего состояния дел в Чечне, от того, откуда прибыло несущее службу подразделение, частоты командировок, времени их возвращения домой. Те, кто живет дальше и ездит в командировки в Чечню реже, — берут больше. Те, что живут рядом и не вылазят из Чечни годами, могут позволить себе снизить тарифы, понимая, что то, что им положено, от них не уйдет. Кто только что заступил на пост и еще не разобрался в существующих расценках, стесняется брать много. Кто собирается возвращаться домой — дерет три шкуры, детям на гостинцы, жене на пальто.
И, как ни странно, такое положение дел устраивает всех: личный состав, понятно почему — потому, что они берут, делясь с офицерами; государство — потому, что левый приработок гарантирует приток на войну добровольцев, которым даже боевые можно не платить, достаточно лишь автомат с патронами выдать; чеченцев — потому, что они имеют возможность протащить через блокпост в любое время дня и ночи кого угодно и что угодно — хоть целый танк. За многие годы рынок войны сложился, тарифы устоялись. И не только в Чечне, но за ее пределами тоже.
— Стоять!..
Это уже не военные, это уже гаишники, которым тоже жить надо и для которых машина с чеченскими номерами все равно что валяющийся на дороге бесхозный кошелек.
— Куда едем?..
— Чего везем?..
— Почему нарушаем?..
Итого: три сотки, как с куста.
И хоть бы кто в багажник сунулся! А мы еще гадаем: как в Россию оружие попадает? Так и попадает! Хотите, чтобы не попадало, — выпишите из Германии десяток тамошних полицейских и поставьте их на трассе. И все, и никаких отдельных батальонов ДПС и ОМОНов не понадобится — “КамАЗы” понадобятся, изъятую контрабанду вывозить, и еще бланки штрафных квитанций на сумму, сопоставимую с бюджетом среднего российского региона!
Но не выписывают. Не ставят...
— Стой!.. Куда едешь?..
Спустя двое суток Ваха въехал в Москву. На переднем сиденье у него лежал раскрытый атлас с помеченным фломастером маршрутом. Документы на машину он должен был оставить в бардачке, а ключи у покупателя были свои.
Направо.
Налево.
Опять налево...
Большой город Москва. Но все равно тесный, хоть и большой, — не протолкнуться.
Поворот.
Еще...
И вдруг, ни с того ни с сего — удар! Что немудрено в такой толчее!
Удар... и тут же, без паузы, мат-перемат!
— У тебя что, мать твою, глаз нет?!
Из большого черного джипа полезли крепкие ребята в одинакового покроя пиджаках, дернули на себя дверцы “девятки”, да так, что чуть с мясом не вырвали.
— Ну ты попал!.. Ты че, чурка, только-только с ишака слез?
Ваха вспыхнул и, уже не думая о последствиях, разблокировав дверь, рванулся навстречу обидчикам. В руках у него сверкнул нож. Но пырнуть он никого не успел — его сбили с ног, опрокинули, насели сверху втроем и стали мутузить куда ни попадя, втолковывая параграфы правил дорожного движения. Потом подняли и бросили в джип.
В “девятку” сел один из потерпевших.
— Поехали!
Водитель джипа рванул с места.
Куда ехали, Ваха не видел, но даже если бы видел, все равно бы не понял. Но ехали недолго.
Машина остановилась.
Кто-то ухватил Ваху за воротник и, рванув верх, выволок из джипа. Сопротивляться он не мог — руки ему за спиной сцепили “браслетами”. Он мог только таращить глаза и злобно скалиться.
— Выходи!
Джип и пристроившаяся сзади нее “девятка” стояли посреди какого-то двора. Вокруг были стены. Позади наглухо закрытые ворота. Хрен убежишь! Ваха вспомнил про груз в “девятке” и попытался решить дело миром.
— Я вам деньги дам, у меня есть!
Парни только ухмыльнулись. Зачем им были его деньги, если у них была его “девятка” и был он сам? Кто-то уже копался в багажнике, выковыривая из запаски и бросая на асфальт какие-то белые свертки.
— Что это? — спросили его.
— Не знаю, — замотал головой Ваха.
Один из парней, поддев полиэтилен перочинным ножом, вспорол мешок, понюхал и попробовал похожее на сахар содержимое на язык. Но сладко не стало. Стало горько.
— А вот еще...
На асфальт упали новые мешки. И легли электронные наручные часы, соединенные проводком с какой-то коробочкой.
Часы шли. Тикали часы...
— Похоже, влип ты... По самые гланды!..
Ваха посмотрел на разбитый поворотник джипа, на стены, на закрытые ворота и вдруг понял, что дело вовсе даже не в поворотнике...
Глава 13
В региональном общественном фонде аналитических исследований кипела работа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83