— Еще бы, — согласилась Ларисса. — Но ты сказал, что дом этого человека вовсе не сгорел. Почему же вас не освободили, как только это выяснилось?
— Нет, я сказал, что никто не поджигал его дом, — поправил Джордж.
— Хочешь сказать, что он уничтожил собственное жилище? — поразилась девушка.
— Совершенно верно, но выяснилось это далеко не сразу. А когда два человека утверждают нечто совершенно противоположное, кому бы ты поверила?
— Своему соседу, конечно.
— Вот именно. Его плантация действительно сгорела дотла. Корабельные пушки не сделали ни единого выстрела. Таковы факты, которые, как нас убеждали, обязательно проверят после нашего ареста, когда толпа рассеется. Как ты сама понимаешь, до пушек никто и не подумал дотрагиваться, поэтому доказать ничего не представилось возможным. Зато Хестон жаловался всем и каждому, показывая руины плантации. Вполне веская улика, не так ли? Поэтому что значило мое слово против его?
— Но все же правда всплыла наружу, — прошептала Ларисса.
— Да, вскоре на остров вернулась жена Питера Хестона. Она была там, когда муж окончательно выжил из ума. Видишь ли, она давно уже замечала, что он не в своем уме, но странности в его поведении казались ей безобидными. Но в то утро она обнаружила, что он поджигает собственный дом и при этом бредит о каких-то пиратах, скрывающихся на плантации, и о том, что единственный способ выкурить их — не оставить ни одного укромного уголка.
— Значит, и пиратов не было?
— Откуда там пираты? Жена, разумеется, пыталась остановить его, но он не узнал ее, принял за пирата и попытался убить.
— Какой ужас!
— Да, но ей удалось вырваться и сбежать. К сожалению, у них был свой маленький причал, где Хестон держал рыбачью шлюпку. Вместо того чтобы броситься в город за помощью, она уплыла.
— На ее месте я, вполне возможно, сделала бы то же самое. Ее жизнь была в опасности.
— Наверное, ты права. А я проклинал ее за то, что она так долго не возвращалась. Надеялся, что она сразу объявится в городе, расскажет, что произошло, однако бедняга, напуганная обезумевшим мужем, решила спасаться бегством.
— И куда она отправилась?
— Навестить дочь от первого брака, живущую на соседнем острове. Как назло, та отправилась делать покупки на материк.
— Назло?
— Именно она впоследствии убедила мать вернуться и попросить помощи для Хестона, который окончательно потерял разум и мог натворить бед. Жена Хестона думала только о себе и не хотела видеть мужа. Поэтому так долго не показывалась на острове.
— Неужели, кроме нее, никто не видел, как начался пожар? А слуги?
— Это было первое, о чем я спросил. Оказывается, все знали, что три года подряд на плантации Хестона был неурожай. И не только у него. Остальных плантаторов постигла та же участь. Но в случае Хестона дело было не только в погоде. Думаю, что он просто забросил свои поля и перебивался кое-как все это время. Можно сказать, нищенствовал. Работники на плантациях, в основном сезонные, в этом году даже не показывались на землях Хестонов. Всю прислугу уже давно уволили. Кроме того, Хестоны жили в самой дальней части острова в совершенном одиночестве. До ближайшей плантации добираться чуть ли не полдня.
— Все же поразительно, что ты способен смеяться над собственными злоключениями.
— Ну, в тюрьме было не так уж плохо, как тебе кажется, — улыбнулся отец. — И что самое поразительное, других заключенных, кроме нас, не содержалось. Здание пустовало много лет. Пришлось нанимать поломоек, чтобы все там вычистить. Долго спорили, не посадить ли нас просто в подвал, но решили, что команда целого корабля там не поместится.
— Значит, остров был совсем маленьким?
— Сравни его с небольшим провинциальным городком и получишь полное представление о размерах, а поскольку все друг друга знают, то и преступления там случаются крайне редко. Да и тюрьма просто переделана из старого форта, оставшегося с былых времен. Зато нас сытно кормили и хорошо обращались. Хуже всего оказалось вынужденное безделье: власти никак не могли придумать, куда нас послать на работу. Ну и сильно мучили гнев и чувство безнадежности. Мы целыми днями строили планы побега, которые непременно удались бы, останься мы в тюрьме чуть дольше.
— Но что случилось с Питером Хестоном?
— Случайно увидев свою жену в городе, он окончательно тронулся рассудком, набросился на нее и снова пытался задушить, не оставив у окружающих сомнения в своем безумии. Затем его перевезли на другой остров, где члены религиозного ордена содержали специальный приют для престарелых и скорбных разумом. Там под присмотром монахинь он и доживет остаток дней.
— А жители острова, осудившие вас так несправедливо?
— Они раскаялись и даже передали мне исключительные права на вывоз их урожая в течение пяти лет.
— Неужели? И ты находишь это достойной компенсацией?
— Не слишком, — хмыкнул отец, — особенно после того, как выяснилось, что остров медленно гибнет, поскольку лежит в стороне от главных морских путей.
— Ты к тому же стал для них истинным спасением! — негодующе воскликнула Ларисса.
— Да, но это мне выгодно, — пояснил отец. — Теперь придется купить еще корабль-другой, чтобы послать на остров; остальные суда будут по-прежнему обслуживать мои старые рынки.
Про себя Ларисса жалела, что их разговор, пусть и косвенно, касается Альберта Эверетта, вынудившего отца искать новые рынки в Вест-Индии. Ах, если бы не Альберт, отец не попал бы в тюрьму, и, уж конечно, не покинул бы Англию, и они не потеряли бы свой дом… и никогда не встретились бы с Винсентом.
— Рада, что ты находишь в этом нечто забавное, — с горечью бросила она. — В отличие от меня. Я считала тебя мертвым. Была уверена, что только смерть могла помешать тебе вернуться вовремя. Представляла себе кораблекрушения, ужасные штормы и даже пиратов. В жизни подумать не могла, что тебя бросят в тюрьму, потому что знала: такой человек, как ты, законов не нарушает.
Отец обнял ее за плечи и прошептал;
— Забудь, Рисса. Все это позади. Я дома, в безопасности и добром здравии, и даже извлек некоторую выгоду из своих приключений. Так что не тревожься за меня.
— Я и не тревожусь. Просто в бешенстве оттого, что Эверетты так обошлись с нами и их злодеяние осталось безнаказанным.
— Мы с тобой знаем, как бессмысленна месть.
— Ты прав, — вздохнула девушка.
— А ты имеешь в виду не Эвереттов вообще, а только Винсента. Его брат, очевидно, сам свершил над собой суд.
Глава 23

Но Альберт вовсе не умер.
Потребовалось немало времени, чтобы Винсент осознал сей поразительный факт. Сначала он счел новость глупой шуткой. Розыгрышем. И даже подумал, что это дело рук Джорджа Аскота. В конце концов, такой человек, как Аскот, не задумается обелить себя, сочинив послание, в котором изображается совершенно невинной стороной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37