Одно дело — терпеть, когда впереди избавление, и совсем другое — когда мукам не видно ни конца ни края.
Чаду следовало убраться с глаз долой, а он так и маячит поблизости и, как видно, не скроется с глаз до скончания века. Как ни старайся, невозможно себя обманывать: она не более равнодушна к нему, чем прежде, и не менее обижена, чем поначалу.
Да и как не обижаться? Чад ее одурачил, иначе не назовешь. Вечером накануне случая в стойле (Мэриан только так и называла это про себя) он ее поцеловал так нежно, что внушил надежду на счастье. Потом еще нежнее держал в объятиях, и она верила, несколько долгих минут верила, что именно ее он и жаждет! Но он жаждал Аманду, и как же больно это осознавать! Как горько об этом вспоминать!
Обида. Боль. Горечь. Негодование. Ревность. Что за клубок!
Аманда всегда получала то, что хотела. На этот раз она получила и то, в чем не нуждалась, не шевельнув для этого даже пальцем.
Как когда-то на ранчо, Мэриан едва успела закрыть за собой дверь номера, как хлынули слезы. Уединение перестало быть лучшим другом и стало злейшим врагом. Чем больше она оставалась наедине с собой, тем ужаснее держалась в обществе остальных. Они с Амандой как будто поменялись местами.
Чего бы она только не дала за возможность излить душу! Обсудить все подробности, все оттенки чувств с тем, кто выслушает и поймет. Но где он, такой человек? От Кэтлин нужно скрывать, что не Аманда, а она в тот день рассталась с невинностью в объятиях Чада. Да Кэтлин и не до чужих чувств — ей вполне хватает своих собственных.
Конечно, можно выплакаться на плече Эллы Мей. Она внимательно выслушает, в этом нет сомнения, но посочувствует ли? Скорее напомнит про свои абсурдные советы, задаст бестактные вопросы и сделает выводы, которые будут совсем некстати. Так бывало всегда. Нет, Элла Мей не годится. Остается держать свои чувства при себе.
Держать при себе, а потом давать им выход по примеру Аманды колкостями или жалобами (неизвестно, что хуже). Да ведь она превращается в мегеру! Вот и видно, что одиночество не доводит до добра. Надо вернуться к Кэтлин.., и устроить очередной спектакль.
Вообразив себе это, Мэриан содрогнулась. Нет уж! Надо как-то отвлечься.
Она достала из сундука шляпку с вуалеткой. Вот наилучшее средство маскировки. Так ее, конечно, не узнают.
Довольно заточения! Пора хоть что-нибудь предпринять.
Глава 52
— Не хочешь с ней поговорить? — предложил Стюарт.
Он остался в номере Кэтлин, когда остальные разошлись: Спенсер и Аманда вернулись к себе, Чад отправился в неизвестном направлении. Так совершенно ненамеренно они оказались наедине. Поскольку бегство Мэриан было еще свежо в памяти, Кэтлин не стала уточнять, о ком речь.
— В самом деле, подумываю об этом, — ответила она. — Что-то ее мучит.
— По-моему, это «что-то» связано с моим сыном. Он сам не свой из-за Мэриан. Таким я его не помню, вот ей-богу! Она как будто задалась целью свести его с ума. Обращается с ним, как с грязью под ногами.
— Она его избегает, не более того, — вступилась за племянницу Кэтлин. — На ее месте я бы вела себя так же. Если бы кто-то побаловался с моей сестрой, а потом начал выказывать интерес ко мне…
— Ох, ради Бога! — перебил Стюарт. — Ты же знаешь, что за шутку с ним сыграли. Все это знают, кроме Мэриан. Пора узнать и ей.
— Это ничего не изменит.
— Или изменит все. Ты должна хотя бы попробовать.
— Даже не собираюсь! Если уж кто и должен объяснять ей, то это Чад. Чего ради кто-то должен стараться за него? Если для него это так важно, почему он молчит? Давно уже завел бы разговор!
— А может, он тоже думает, что это ничего не изменит? Разве тебе не интересно, есть у него надежда или нет?
— А ему, что же, не интересно? — отпарировала Кэтлин. — Вот что, Стюарт! Если они не найдут дороги друг к другу без посторонней помощи, значит, это и не суждено. Нет ничего глупее сводничества. Ни ты, ни я не годимся на эту роль. Не понимаю, зачем ты вмешиваешься?
— Как это зачем? Молодежь только и делает, что ошибается — ни опыта, ни здравого смысла! Взять хоть тебя, Кэтлин. Вышла замуж без любви, лишь бы покинуть семью, где жилось несладко. То же самое Чад. Ну, переспал не с той женщиной — так ведь не со зла! Ошибся парень, только и всего. Не хоронить же себя за это заживо! Мало ему тех сожалений, которыми он изводится теперь, так пусть, значит, до конца жизни сожалеет, что упустил свою единственную?
— А почему ты нападаешь на меня? Он не хочет ничего предпринимать, на него и нападай..
— Уже пробовал, — проворчал Стюарт. — Ты его немножко знаешь, можешь и сама догадаться, что он мне на это ответил.
— Предложил не лезть не в свои дела?
— Вот именно.
— Добрый совет! — Кэтлин, смеясь, примостилась у него на коленях. — У тебя и своих дел хватает, милый.
Он улыбнулся, чего она и добивалась. Со Стюартом все выходило так естественно, так легко, словно они прожили бок о бок много счастливых лет. Нередко Кэтлин угадывала, что он скажет, еще до того, как он открывал рот. То, что она так хорошо понимала его, делало их близость еще более прочной. С ним было так легко, как никогда прежде.
Странная штука — счастье, думала Кэтлин. Стоит его обрести, как хочется им поделиться, и притом не только с близкими, но и с первым встречным, чтобы все вокруг тоже были счастливы. Не мудрено, что Стюарт желает устроить судьбу сына.
Кэтлин тревожилась за Мэриан, но объясняла ее настроение вынужденным возвращением в Хейверхилл, город тягостных воспоминаний. Она и сама не без трепета вступала туда. Но ничего не случилось. Новообретенное счастье, как щит, заслоняло ее от всего неприятного. У Мэриан такого щита не было.
Размышляя над этим снова и снова, Кэтлин припомнила все несвойственные племяннице вспышки темперамента, все ее странности. Отчего ей раньше не пришло в голову, что это связано с Чадом? Да оттого, что Мэриан успешно разыграла полное безразличие к нему. Можно ли так притворяться? Что, если это безразличие — подлинное? Тогда, выходит, Чаду здесь нечего делать. Бедняга!
И все же напрасно он так упорно молчит. Мог бы поделиться с ней. Разве они не друзья? Но он предпочитает таить все про себя. Вот и Мэриан не знает, как обстоит дело. Зря. Лучше бы он ей объяснил, как все вышло в то злосчастное утро. Теперь, когда утекло столько времени, заговорить еще труднее. Мужчины! То чересчур прямолинейны, то слишком уклончивы.
Ах, кто бы говорил! Не ей судить Чада. Разве она не молчала долгие годы? Ни словом, ни взглядом не намекнула Стюарту на свою любовь. Он был прав, упрекая ее за это. Ведь он и сам на нее заглядывался — как оказалось. Не приди ему в голову мысль отвлечь ее тогда на вечеринке, ничего бы не случилось. Они так и жили бы, не зная, что чувство взаимно. Как подумаешь, сколько времени упущено…
Кэтлин вдруг стиснула Стюарта в горячем объятии, едва в силах поверить, что все происходит на самом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Чаду следовало убраться с глаз долой, а он так и маячит поблизости и, как видно, не скроется с глаз до скончания века. Как ни старайся, невозможно себя обманывать: она не более равнодушна к нему, чем прежде, и не менее обижена, чем поначалу.
Да и как не обижаться? Чад ее одурачил, иначе не назовешь. Вечером накануне случая в стойле (Мэриан только так и называла это про себя) он ее поцеловал так нежно, что внушил надежду на счастье. Потом еще нежнее держал в объятиях, и она верила, несколько долгих минут верила, что именно ее он и жаждет! Но он жаждал Аманду, и как же больно это осознавать! Как горько об этом вспоминать!
Обида. Боль. Горечь. Негодование. Ревность. Что за клубок!
Аманда всегда получала то, что хотела. На этот раз она получила и то, в чем не нуждалась, не шевельнув для этого даже пальцем.
Как когда-то на ранчо, Мэриан едва успела закрыть за собой дверь номера, как хлынули слезы. Уединение перестало быть лучшим другом и стало злейшим врагом. Чем больше она оставалась наедине с собой, тем ужаснее держалась в обществе остальных. Они с Амандой как будто поменялись местами.
Чего бы она только не дала за возможность излить душу! Обсудить все подробности, все оттенки чувств с тем, кто выслушает и поймет. Но где он, такой человек? От Кэтлин нужно скрывать, что не Аманда, а она в тот день рассталась с невинностью в объятиях Чада. Да Кэтлин и не до чужих чувств — ей вполне хватает своих собственных.
Конечно, можно выплакаться на плече Эллы Мей. Она внимательно выслушает, в этом нет сомнения, но посочувствует ли? Скорее напомнит про свои абсурдные советы, задаст бестактные вопросы и сделает выводы, которые будут совсем некстати. Так бывало всегда. Нет, Элла Мей не годится. Остается держать свои чувства при себе.
Держать при себе, а потом давать им выход по примеру Аманды колкостями или жалобами (неизвестно, что хуже). Да ведь она превращается в мегеру! Вот и видно, что одиночество не доводит до добра. Надо вернуться к Кэтлин.., и устроить очередной спектакль.
Вообразив себе это, Мэриан содрогнулась. Нет уж! Надо как-то отвлечься.
Она достала из сундука шляпку с вуалеткой. Вот наилучшее средство маскировки. Так ее, конечно, не узнают.
Довольно заточения! Пора хоть что-нибудь предпринять.
Глава 52
— Не хочешь с ней поговорить? — предложил Стюарт.
Он остался в номере Кэтлин, когда остальные разошлись: Спенсер и Аманда вернулись к себе, Чад отправился в неизвестном направлении. Так совершенно ненамеренно они оказались наедине. Поскольку бегство Мэриан было еще свежо в памяти, Кэтлин не стала уточнять, о ком речь.
— В самом деле, подумываю об этом, — ответила она. — Что-то ее мучит.
— По-моему, это «что-то» связано с моим сыном. Он сам не свой из-за Мэриан. Таким я его не помню, вот ей-богу! Она как будто задалась целью свести его с ума. Обращается с ним, как с грязью под ногами.
— Она его избегает, не более того, — вступилась за племянницу Кэтлин. — На ее месте я бы вела себя так же. Если бы кто-то побаловался с моей сестрой, а потом начал выказывать интерес ко мне…
— Ох, ради Бога! — перебил Стюарт. — Ты же знаешь, что за шутку с ним сыграли. Все это знают, кроме Мэриан. Пора узнать и ей.
— Это ничего не изменит.
— Или изменит все. Ты должна хотя бы попробовать.
— Даже не собираюсь! Если уж кто и должен объяснять ей, то это Чад. Чего ради кто-то должен стараться за него? Если для него это так важно, почему он молчит? Давно уже завел бы разговор!
— А может, он тоже думает, что это ничего не изменит? Разве тебе не интересно, есть у него надежда или нет?
— А ему, что же, не интересно? — отпарировала Кэтлин. — Вот что, Стюарт! Если они не найдут дороги друг к другу без посторонней помощи, значит, это и не суждено. Нет ничего глупее сводничества. Ни ты, ни я не годимся на эту роль. Не понимаю, зачем ты вмешиваешься?
— Как это зачем? Молодежь только и делает, что ошибается — ни опыта, ни здравого смысла! Взять хоть тебя, Кэтлин. Вышла замуж без любви, лишь бы покинуть семью, где жилось несладко. То же самое Чад. Ну, переспал не с той женщиной — так ведь не со зла! Ошибся парень, только и всего. Не хоронить же себя за это заживо! Мало ему тех сожалений, которыми он изводится теперь, так пусть, значит, до конца жизни сожалеет, что упустил свою единственную?
— А почему ты нападаешь на меня? Он не хочет ничего предпринимать, на него и нападай..
— Уже пробовал, — проворчал Стюарт. — Ты его немножко знаешь, можешь и сама догадаться, что он мне на это ответил.
— Предложил не лезть не в свои дела?
— Вот именно.
— Добрый совет! — Кэтлин, смеясь, примостилась у него на коленях. — У тебя и своих дел хватает, милый.
Он улыбнулся, чего она и добивалась. Со Стюартом все выходило так естественно, так легко, словно они прожили бок о бок много счастливых лет. Нередко Кэтлин угадывала, что он скажет, еще до того, как он открывал рот. То, что она так хорошо понимала его, делало их близость еще более прочной. С ним было так легко, как никогда прежде.
Странная штука — счастье, думала Кэтлин. Стоит его обрести, как хочется им поделиться, и притом не только с близкими, но и с первым встречным, чтобы все вокруг тоже были счастливы. Не мудрено, что Стюарт желает устроить судьбу сына.
Кэтлин тревожилась за Мэриан, но объясняла ее настроение вынужденным возвращением в Хейверхилл, город тягостных воспоминаний. Она и сама не без трепета вступала туда. Но ничего не случилось. Новообретенное счастье, как щит, заслоняло ее от всего неприятного. У Мэриан такого щита не было.
Размышляя над этим снова и снова, Кэтлин припомнила все несвойственные племяннице вспышки темперамента, все ее странности. Отчего ей раньше не пришло в голову, что это связано с Чадом? Да оттого, что Мэриан успешно разыграла полное безразличие к нему. Можно ли так притворяться? Что, если это безразличие — подлинное? Тогда, выходит, Чаду здесь нечего делать. Бедняга!
И все же напрасно он так упорно молчит. Мог бы поделиться с ней. Разве они не друзья? Но он предпочитает таить все про себя. Вот и Мэриан не знает, как обстоит дело. Зря. Лучше бы он ей объяснил, как все вышло в то злосчастное утро. Теперь, когда утекло столько времени, заговорить еще труднее. Мужчины! То чересчур прямолинейны, то слишком уклончивы.
Ах, кто бы говорил! Не ей судить Чада. Разве она не молчала долгие годы? Ни словом, ни взглядом не намекнула Стюарту на свою любовь. Он был прав, упрекая ее за это. Ведь он и сам на нее заглядывался — как оказалось. Не приди ему в голову мысль отвлечь ее тогда на вечеринке, ничего бы не случилось. Они так и жили бы, не зная, что чувство взаимно. Как подумаешь, сколько времени упущено…
Кэтлин вдруг стиснула Стюарта в горячем объятии, едва в силах поверить, что все происходит на самом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79