– Глория махнула рукой в сторону злополучной метки.
Райли повернулся и посмотрел, куда она показывала, подошел и опустился на корточки рядом с Глорией. Настолько близко, что она могла бы оттолкнуть его, если бы захотела.
– Мне нет дела ни до каких табличек. Я здесь из-за тебя. Я хочу знать, что произошло. Скажи мне, Глория.
Этот вопрос показался ей до того бессмысленным, что она рассмеялась.
– Что произошло? Посмотри вокруг, Райли. Посмотри, где я и что делаю. Здесь решительно все не так. Спроси лучше, осталось ли еще хоть что-то, кроме этого кошмара.
Райли прищурился:
– Ладно, так осталось?
Глория склонила голову набок, рассматривая Райли и обдумывая его вопрос. Лучи заходящего солнца осветили лицо Торна, зажгли золотые искры в его темных глазах и резко очертили крупный, сурово сжатый рот.
– Нет. В этом мире не осталось ничего хорошего, Райли. Как и в моей жизни.
Райли серьезно кивнул в ответ, продолжая смотреть на Глорию. Это вывело ее из себя. «Да как он смеет быть таким… чутким и понимающим?» Внезапно ее охватила такая злость, что она с силой толкнула Райли, который от неожиданности потерял равновесие и упал, взметнув облако пыли. Падение сопровождалось громким шумом – Райли вскрикнул, чертыхнулся и вдобавок резко дернул за повод своего коня, который ответил возмущенным ржанием.
Не помня себя от злости, Глория набросилась на поверженного врага и принялась молотить его кулаками, громко крича:
– Я ненавижу тебя, Райли Торн! Слышишь? Я ненавижу тебя! Как ты посмел нанять тех двоих? Как я могла доверять тебе, как могла впустить тебя в свой дом?
Внезапная атака Глории застигла Райли врасплох, он выпустил из рук поводья. Несчастное животное, до смерти перепугавшись, встало на дыбы в опасной близости от хозяина и Глории. С трудом сдерживая бешеный натиск подруги, Райли попытался отползти подальше от мощных копыт коня, увлекая за собой Глорию и молясь о том, чтобы испуганный жеребец не шарахнулся в их сторону. Наконец ему удалось сжать в руках запястья Глории.
– Черт побери, Глория, ты что, хочешь погибнуть?
– Ах, ты еще и ругаешься? Я тебе покажу «черт-побери-Глорию», Райли Юджин Торн! Я никогда тебя не прощу. Как ты посмел заставить меня полюбить тебя, ты… – Она застыла, сидя верхом на своем противнике. В ее зеленых глазах мелькнуло потрясение. – Ты… жалкий человек, ты…
Лежа на пыльной земле, Райли держал Глорию в своих объятиях, ощущал вес ее тела, касался грудью ее груди, видел перед собой ее лицо в обрамлении растрепанных волос – настоящее воронье гнездо на голове – и слушал, как она признавалась ему в любви. Улучив момент, когда она замолчала, чтобы перевести дух, Торн прошептал:
– Ну же, продолжай, я тебя слушаю. Ты говорила…
– Заткнись!
Райли приподнялся на локтях, глядя в глаза Глории. Всю свою жизнь он мечтал услышать от Глории признание в любви. И вот теперь она произнесла эти долгожданные слова – осыпая его ударами! У него даже голова закружилась от радости. Никогда еще он не был так счастлив, и никогда еще ему не приходилось попадать в такую глупую историю. Райли растерянно улыбнулся, потом хмыкнул и вдруг оглушительно захохотал.
– Я не вижу здесь ничего смешного! – сердито проворчала Глория, поднимаясь с земли.
Райли знал, что нельзя дать ей молча уйти, поэтому вскочил на ноги прежде, чем она успела подняться. Стоя перед ней, он схватил ее за плечи:
– Я тоже люблю тебя, Глория Би Лолес.
Когда Глория открыла рот, чтобы возразить, он решительно прижал ее к себе и завладел ее губами. Слабая попытка вырваться была немедленно подавлена, и она затихла в объятиях Райли. Но победитель сам оказался побежденным. Он исступленно целовал Глорию и понимал, что все, он пропал. Ее губы, на которых чувствовались соль и песок, сводили его с ума. Они были горячими, нежными и… жадными. Райли целовал ее, и она отвечала на его поцелуи. Но вдруг Глория как будто окаменела, прервала поцелуй и стиснула зубы.
– Мне нужно возвращаться домой, Райли. Разве ты не понимаешь? Я не могу любить тебя. Не могу. Ты – Торн. А я – Лолес. Наши семьи никогда на это не согласятся.
Райли почувствовал такую боль, как будто слова Глории ранили его, проникли в тело, как острая сталь клинка.
– Мне двадцать пять лет, Глория. И мне решительно наплевать, что об этом думает моя семья. Все, о чем думаю я, и все, чего я хочу, чего когда-либо хотел на этом свете, – ты. Кроме тебя, мне ничего не нужно. Только из-за тебя я столько лет мучился на этой забытой Богом безлюдной земле. Я просто ждал, когда ты вырастешь. И вот ты стала взрослой девушкой.
У Райли упало сердце, когда Глория покачала головой, разметав по плечам облако рыжих кудрей.
– Не говори со мной об этом, пожалуйста, Райли. Мне и так тяжело. Я должна подумать о своей семье. Неужели ты не понимаешь? Я – Лолес. Может быть, последняя из нашего рода, кто остался в живых. Я должна позаботиться о ранчо. Ради своих родителей. Ради сестер, ради себя самой. Мы все мечтали, чтобы наша земля процветала. И я не отступлюсь и сделаю для этого все. И никогда не уеду отсюда.
Слова ее заставили Райли похолодеть. Он выпустил Глорию из своих объятий и отступил на шаг.
– Всю свою жизнь я только и слышу: земля, земля, земля! Может быть, это и правильно. По крайней мере, мой отец так считает. Но я вижу, во что он превратился, борясь за землю. Она высушила его душу, Глория. А я не хочу стать таким, как он. Я не просил тебя уехать со мной. Я просто хотел, чтобы ты дорожила мной больше, чем этой землей. Потому что для меня главное – это ты. Но ты не хочешь. И мне очень больно, что это так.
Райли наклонился и поднял с земли шляпу. Его лицо, освещенное последними лучами заходящего солнца, было мрачным и суровым. Наступила гнетущая тишина, не нарушаемая даже легким шелестом травы, и повисла между ними. Торн отряхнул шляпу от пыли, неторопливо надел ее и повернулся к Глории. Она не сделала ни одного жеста, чтобы его удержать. Она молча стояла и смотрела, как Райли уходит от нее. Навсегда?
Не в силах вынести этого последнего унижения, Райли обернулся и выпалил:
– Эта проклятая земля, о которой ты так беспокоишься, не даст тебе ничего, Глория! Она не согреет тебя холодной ночью. Она не подарит тебе детей, которых тебе так хочется иметь. И уж точно она не возьмет тебя на руки и не посадит к себе на колени в том огромном кресле в кабинете твоего отца и не станет баюкать тебя и говорить, что все будет хорошо.
Глория вздрогнула как от удара. Райли видел это, но не сделал ни шагу к ней. Он повернулся и зашагал в ту сторону, где скрылась его лошадь.
– Райли!
Торн замер, но не обернулся.
– Что?
– Поцелуй меня.
У Райли перехватило дыхание. Не поворачиваясь, он сложил руки на груди и обвел глазами бурые пологие холмы, эту проклятую лолесовскую землю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Райли повернулся и посмотрел, куда она показывала, подошел и опустился на корточки рядом с Глорией. Настолько близко, что она могла бы оттолкнуть его, если бы захотела.
– Мне нет дела ни до каких табличек. Я здесь из-за тебя. Я хочу знать, что произошло. Скажи мне, Глория.
Этот вопрос показался ей до того бессмысленным, что она рассмеялась.
– Что произошло? Посмотри вокруг, Райли. Посмотри, где я и что делаю. Здесь решительно все не так. Спроси лучше, осталось ли еще хоть что-то, кроме этого кошмара.
Райли прищурился:
– Ладно, так осталось?
Глория склонила голову набок, рассматривая Райли и обдумывая его вопрос. Лучи заходящего солнца осветили лицо Торна, зажгли золотые искры в его темных глазах и резко очертили крупный, сурово сжатый рот.
– Нет. В этом мире не осталось ничего хорошего, Райли. Как и в моей жизни.
Райли серьезно кивнул в ответ, продолжая смотреть на Глорию. Это вывело ее из себя. «Да как он смеет быть таким… чутким и понимающим?» Внезапно ее охватила такая злость, что она с силой толкнула Райли, который от неожиданности потерял равновесие и упал, взметнув облако пыли. Падение сопровождалось громким шумом – Райли вскрикнул, чертыхнулся и вдобавок резко дернул за повод своего коня, который ответил возмущенным ржанием.
Не помня себя от злости, Глория набросилась на поверженного врага и принялась молотить его кулаками, громко крича:
– Я ненавижу тебя, Райли Торн! Слышишь? Я ненавижу тебя! Как ты посмел нанять тех двоих? Как я могла доверять тебе, как могла впустить тебя в свой дом?
Внезапная атака Глории застигла Райли врасплох, он выпустил из рук поводья. Несчастное животное, до смерти перепугавшись, встало на дыбы в опасной близости от хозяина и Глории. С трудом сдерживая бешеный натиск подруги, Райли попытался отползти подальше от мощных копыт коня, увлекая за собой Глорию и молясь о том, чтобы испуганный жеребец не шарахнулся в их сторону. Наконец ему удалось сжать в руках запястья Глории.
– Черт побери, Глория, ты что, хочешь погибнуть?
– Ах, ты еще и ругаешься? Я тебе покажу «черт-побери-Глорию», Райли Юджин Торн! Я никогда тебя не прощу. Как ты посмел заставить меня полюбить тебя, ты… – Она застыла, сидя верхом на своем противнике. В ее зеленых глазах мелькнуло потрясение. – Ты… жалкий человек, ты…
Лежа на пыльной земле, Райли держал Глорию в своих объятиях, ощущал вес ее тела, касался грудью ее груди, видел перед собой ее лицо в обрамлении растрепанных волос – настоящее воронье гнездо на голове – и слушал, как она признавалась ему в любви. Улучив момент, когда она замолчала, чтобы перевести дух, Торн прошептал:
– Ну же, продолжай, я тебя слушаю. Ты говорила…
– Заткнись!
Райли приподнялся на локтях, глядя в глаза Глории. Всю свою жизнь он мечтал услышать от Глории признание в любви. И вот теперь она произнесла эти долгожданные слова – осыпая его ударами! У него даже голова закружилась от радости. Никогда еще он не был так счастлив, и никогда еще ему не приходилось попадать в такую глупую историю. Райли растерянно улыбнулся, потом хмыкнул и вдруг оглушительно захохотал.
– Я не вижу здесь ничего смешного! – сердито проворчала Глория, поднимаясь с земли.
Райли знал, что нельзя дать ей молча уйти, поэтому вскочил на ноги прежде, чем она успела подняться. Стоя перед ней, он схватил ее за плечи:
– Я тоже люблю тебя, Глория Би Лолес.
Когда Глория открыла рот, чтобы возразить, он решительно прижал ее к себе и завладел ее губами. Слабая попытка вырваться была немедленно подавлена, и она затихла в объятиях Райли. Но победитель сам оказался побежденным. Он исступленно целовал Глорию и понимал, что все, он пропал. Ее губы, на которых чувствовались соль и песок, сводили его с ума. Они были горячими, нежными и… жадными. Райли целовал ее, и она отвечала на его поцелуи. Но вдруг Глория как будто окаменела, прервала поцелуй и стиснула зубы.
– Мне нужно возвращаться домой, Райли. Разве ты не понимаешь? Я не могу любить тебя. Не могу. Ты – Торн. А я – Лолес. Наши семьи никогда на это не согласятся.
Райли почувствовал такую боль, как будто слова Глории ранили его, проникли в тело, как острая сталь клинка.
– Мне двадцать пять лет, Глория. И мне решительно наплевать, что об этом думает моя семья. Все, о чем думаю я, и все, чего я хочу, чего когда-либо хотел на этом свете, – ты. Кроме тебя, мне ничего не нужно. Только из-за тебя я столько лет мучился на этой забытой Богом безлюдной земле. Я просто ждал, когда ты вырастешь. И вот ты стала взрослой девушкой.
У Райли упало сердце, когда Глория покачала головой, разметав по плечам облако рыжих кудрей.
– Не говори со мной об этом, пожалуйста, Райли. Мне и так тяжело. Я должна подумать о своей семье. Неужели ты не понимаешь? Я – Лолес. Может быть, последняя из нашего рода, кто остался в живых. Я должна позаботиться о ранчо. Ради своих родителей. Ради сестер, ради себя самой. Мы все мечтали, чтобы наша земля процветала. И я не отступлюсь и сделаю для этого все. И никогда не уеду отсюда.
Слова ее заставили Райли похолодеть. Он выпустил Глорию из своих объятий и отступил на шаг.
– Всю свою жизнь я только и слышу: земля, земля, земля! Может быть, это и правильно. По крайней мере, мой отец так считает. Но я вижу, во что он превратился, борясь за землю. Она высушила его душу, Глория. А я не хочу стать таким, как он. Я не просил тебя уехать со мной. Я просто хотел, чтобы ты дорожила мной больше, чем этой землей. Потому что для меня главное – это ты. Но ты не хочешь. И мне очень больно, что это так.
Райли наклонился и поднял с земли шляпу. Его лицо, освещенное последними лучами заходящего солнца, было мрачным и суровым. Наступила гнетущая тишина, не нарушаемая даже легким шелестом травы, и повисла между ними. Торн отряхнул шляпу от пыли, неторопливо надел ее и повернулся к Глории. Она не сделала ни одного жеста, чтобы его удержать. Она молча стояла и смотрела, как Райли уходит от нее. Навсегда?
Не в силах вынести этого последнего унижения, Райли обернулся и выпалил:
– Эта проклятая земля, о которой ты так беспокоишься, не даст тебе ничего, Глория! Она не согреет тебя холодной ночью. Она не подарит тебе детей, которых тебе так хочется иметь. И уж точно она не возьмет тебя на руки и не посадит к себе на колени в том огромном кресле в кабинете твоего отца и не станет баюкать тебя и говорить, что все будет хорошо.
Глория вздрогнула как от удара. Райли видел это, но не сделал ни шагу к ней. Он повернулся и зашагал в ту сторону, где скрылась его лошадь.
– Райли!
Торн замер, но не обернулся.
– Что?
– Поцелуй меня.
У Райли перехватило дыхание. Не поворачиваясь, он сложил руки на груди и обвел глазами бурые пологие холмы, эту проклятую лолесовскую землю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89