.." - внезапный хрип прервал последние слова Радшпиллера - он увидел голубой цветок, положенный вечером ботаником на подоконник, и пристально смотрел на него. Я хотел вскочить. Поспешить ему на помощь.
Меня остановило восклицание Джованни Брачческо.
Под иглою Ешкзида пожелтевшая пергаментная кора, покрывавшая глобус, отделилась, подобно тому, как падает кожа с переспелого плода, и перед нами лежал большой блестящий шар.
А внутри - это было чудесное произведение искусства, - стояла, попавшая туда неведомо каким способом, фигура кардинала в мантии и шляпе он держал в руке, словно зажженную свечу, пучок синевато-стальных пятилепестковых цветов.
Потрясенный ужасом, я едва мог взглянуть на Радшпиллера. С побелевшими губами, мертвенно бледным лицом, он стоял у стены - прямо, неподвижно, подобно статуэтке в стеклянном шаре - держал в руке ядовитый голубой цветок и пристально смотрел на кардинала.
Лишь блеск его глаз показывал, что он еще жив; мы же поняли, что дух его навеки погрузился в ночь безумия.
На следующее утро все мы - Ешквид, Финк, Джованни Брачческо и я разошлись в разные стороны - безмолвно, почти не прощаясь - последние, страшные часы этой ночи были слишком красноречивы для каждого из нас и связали наши языки. Я еще долго бесцельной одиноко бродил по земле, но более не встретился ни с кем из них.
Однажды, спустя много лет, судьба привела меня в ту местность: от замка остались только одни стены, но среди развалин под жгучим, ярким светом солнца росли в почти необозримом количестве, целыми кустами в человеческий рост, синеватостальные цветы голубого лютика.
1 2 3 4
Меня остановило восклицание Джованни Брачческо.
Под иглою Ешкзида пожелтевшая пергаментная кора, покрывавшая глобус, отделилась, подобно тому, как падает кожа с переспелого плода, и перед нами лежал большой блестящий шар.
А внутри - это было чудесное произведение искусства, - стояла, попавшая туда неведомо каким способом, фигура кардинала в мантии и шляпе он держал в руке, словно зажженную свечу, пучок синевато-стальных пятилепестковых цветов.
Потрясенный ужасом, я едва мог взглянуть на Радшпиллера. С побелевшими губами, мертвенно бледным лицом, он стоял у стены - прямо, неподвижно, подобно статуэтке в стеклянном шаре - держал в руке ядовитый голубой цветок и пристально смотрел на кардинала.
Лишь блеск его глаз показывал, что он еще жив; мы же поняли, что дух его навеки погрузился в ночь безумия.
На следующее утро все мы - Ешквид, Финк, Джованни Брачческо и я разошлись в разные стороны - безмолвно, почти не прощаясь - последние, страшные часы этой ночи были слишком красноречивы для каждого из нас и связали наши языки. Я еще долго бесцельной одиноко бродил по земле, но более не встретился ни с кем из них.
Однажды, спустя много лет, судьба привела меня в ту местность: от замка остались только одни стены, но среди развалин под жгучим, ярким светом солнца росли в почти необозримом количестве, целыми кустами в человеческий рост, синеватостальные цветы голубого лютика.
1 2 3 4