Конечно же, она ревновала. Ревновала горько, неукротимо, и призрак этой ревности, призрак того, к чему она привела, преследовал Мод до сих пор.
Когда Мод объяснила одной из своих близких подруг по художественной школе, почему она считает своим долгом вернуться домой и работать вместе с родителями, та упрекнула ее в непомерном чувстве вины и отчасти была права. В глубине души Мод сознавала, что никаким своим поступком никогда не сможет загладить того, что совершила однажды. Прошлого не возвратить и не переделать, и, хотя тогда она была еще незрелой девчонкой, эхо ее давней вины до сих пор отдавалось в нынешней их жизни.
Мод было семь, когда ее родители впервые заговорили о том, чтобы усыновить мальчика-подростка. С первой минуты она от всей души возненавидела эту идею, возмущенная тем, что родители хотят ввести чужака в их тесный семейный круг. Возможно, со временем девочка и свыклась бы с этой мыслью, если б не услышала, как кто-то из взрослых сказал, что ее мать, должно быть, так и не оправилась от потери ребенка, который появился на свет и умер до того, как родилась Мод.
До той минуты она и не подозревала, что у нее мог быть старший брат; и теперь эта новость посеяла в душе девочки первые семена сомнения в том, что родители так уж сильно любят ее.
Они толковали о своем безбедном существовании и о том, что неплохо бы разделить свою удачу с тем, кому в жизни повезло гораздо меньше, а Мод все больше и больше злилась на безымянного пока пришельца, который для ее родителей значил теперь больше, чем она сама. Ее злость и страх возросли настолько, что еще до того, как сотрудница социальной службы привела Кайла познакомиться с ними, девочка уже возненавидела его.
Она упорно отказывалась посещать вместе с родителями детский дом, злясь на то, что они так неуклонно исполняют свой замысел, хотя она и словами, и всем своим видом постоянно выражает свое неодобрение.
Теперь-то Мод понимала, что ее противодействие лишь укрепляло решимость отца и что ее выходки и ревнивые вспышки тревожили его лишь потому, что он тревожился за нее саму. Тогда же в том, что ее родители неуклонно стояли на своем, девочка видела лишь полное небрежение к ее чувствам, и оттого все сильнее становился страх, что ее больше не любят и что чужой мальчишка вытеснит ее из жизни папы и мамы.
Они, конечно, понятия не имели об этих страхах и упорную злобу Мод считали лишь детской ограниченностью, недостатком воспитания. И отец, и мать сами росли единственными детьми в семье, а потому хорошо знали, какие ловушки и подводные камни подстерегают Мод на этом пути.
Семена ненависти и злобы были посеяны, и к тому времени, когда Кайл наконец появился в доме. Мод окончательно возненавидела его.
И возненавидела, да еще как! Это оказалось легко. Во-первых, Кайл был на целых шесть лет старше — ему было тринадцать, ей только семь; во-вторых, он оказался куда умнее и свободно говорил с ее родителями на такие темы, которые Мод были просто недоступны.
Сейчас-то, конечно, она понимала, что Кайл испытывал тот же панический страх, что и она сама, и то, что он словно не замечал семилетнюю девчонку, было проявлением таких же чувств, а не желанием отнять у нее любовь родителей.
Сейчас-то Мод понимала, что любовь не отнимешь и не разделишь на дольки, словно яблоко; любовь не становится меньше оттого, что ее делят с кем-то еще. Да, теперь она поняла все. Жаль только, что слишком поздно.
Хмурясь, Мод потянулась за шерстяной курткой с капюшоном. На улице холодно. Скоро пойдет снег — в воздухе уже пахнет метелью.
Она распахнула дверь под возбужденное лаянье Мэг. У задней стены сада была лесенка, выводившая к тропинке, которая тянулась через поля. День выдался ясным, безоблачным, и, ,когда Мод поднялась по лесенке, перед ней под зимним небом простирались поля того густого, темно-синего цвета, какой можно увидеть лишь в особенно морозные и ясные зимние вечера. Полная луна заливала все окрест слепящим светом, и в морозном воздухе дыхание срывалось с губ Мод клубочками белого пара. Лай Мэг, и без того пронзительный, далеко разносился в морозной ясной тиши, и вдалеке отозвалась ему ответным лаем какая-то деревенская собака.
Из рощицы послышался душераздирающий вопль лисы, и Мэг тотчас навострила уши. Извечный инстинкт, подумала Мод и покачала головой, глядя на колли, которая так и застыла, припав к морозной хрусткой земле.
Вечер был в самый раз для хорошей прогулки, и в иное время Мод наслаждалась бы им от души. Она знала, что родителей порой беспокоит ее постоянное одиночество; мама то и дело пыталась завлечь ее на разные деревенские сборища, но Мод покуда не испытывала ни малейшего желания обзавестись семьей и остепениться, а случайные связи были совершенно не в ее характере.
На самом-то деле она попросту страшилась тех отношений, которые неизбежно возникают между мужчиной и женщиной. Мод слишком хорошо знала свою способность к бурным и глубоким чувствам, и это пугало ее, как ребенка, пострадавшего от ожога, пугает даже самая мысль о настоящем пожаре: она пряталась от возможной боли, помня о боли уже пережитой. Отношения между родителями, постоянство и прочность их любви испортили Мод. Она не в силах была принять легковесное отношение своих сверстников к супружеству и сомневалась, что отыщется мужчина, который захотел бы и смог бы связать с ней всю свою жизнь без остатка, а иного Мод и не приняла бы, если бы когда-нибудь позволила себе полюбить.
Вот почему она предпочитала не влюбляться вовсе. Времена легкомысленного отношения к сексу канули в Лету, и на смену им пришло новое сознание, новая осторожность в отношениях полов. Теперь уже никто не счел бы чудачкой девушку, которая не прыгает в постель к мужчине после первого же свидания. Такие взгляды вполне устраивали Мод.
Время от времени она встречалась с мужчинами — бывшими одноклассниками, которые уже успели повзрослеть, со случайными деловыми знакомыми, но до сих пор ни одна такая встреча не имела серьезного продолжения.
Иней захрустел под ногами, когда Мод свернула на знакомую тропинку. Мэг рванула вперед, горя желанием исследовать давно опустевшую кроличью норку. Этот маршрут хорошо знаком им обоим, и все же колли всякий раз находит для себя что-то новенькое, мимоходом подумала Мод и на миг позабыла о своих невеселых мыслях, взглядом художника окинув и восторженно оценив серебристо-черную паутину нагих ветвей, щедро озаренных луной.
Синоптики предсказывали снег к Рождеству, и Морин Энсти по этому поводу мрачно заметила, что деревенские ребятишки уж верно будут в восторге. Куда меньше радовались те местные жители, которые ежедневно ездили на работу в Бат и Бристоль. Здешняя округа славилась обильными снегопадами, а открытие шоссе М-4 неожиданно для всех сделало эти места доступными для лондонских бизнесменов, которые мечтали поселить свои семьи за городом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38