Снова подняв ее, она набрала свой домашний номер в Швейцарии. Когда ей ответил муж, она поздоровалась с ним так:
— Привет, дедушка!
— Да брось ты, Грейс, я голоден как волк и ужасно не хочу обедать в одиночестве.
— Но, Фил, я устала, — возразила Грейс, когда совершенно неожиданно ей позвонил кузен и предложил пообедать вместе. — И потом, ты вполне можешь пригласить одну из своих многочисленных подружек.
Но в конце концов она уступила и даже не сказала ни слова, когда, усадив ее в машину, Фил вдруг заявил, что, кажется, выронил бумажник на ее дорожке, и отправился его искать.
И вот теперь, хотя не было еще и десяти часов, она чувствовала себя изможденной, зевала и не обижалась на кузена, который то и дело поглядывал на часы.
Не очень-то интересной она оказалась собеседницей.
Тем не менее его отрывистое «все, пошли», когда Фил в очередной раз взглянул на часы, заставило ее недоуменно захлопать глазами.
— Ты не хочешь допить кофе? — спросила она.
— Что? А, нет… Я вижу, как ты устала.
Весь вечер Фил пребывал в странном настроении, нервничал и избегал смотреть на нее. Но Грейс слишком устала, чтобы спрашивать у него, что стряслось. Она просто позволила отвести себя на стоянку, а затем усадить в машину.
Когда подъехали к ее дому, Грейс спросила, не хочет ли он зайти. Но, к ее удивлению, Фил отрицательно покачал головой.
Услышав, как отъехала машина кузена, Грейс решила немедленно отправиться в постель.
Войдя в ванную, она смыла косметику, приняла душ, а потом, раздетая, вернулась в темную спальню, которую настолько хорошо знала, что свет включать было ни к чему.
Грейс практически спала на ходу, когда откидывала покрывало и сворачивалась клубочком на своей манящей ко сну королевской кровати. Кровать эта занимала почти всю комнату, и на ее покупке — в качестве подарка на новоселье — настоял вредный Фил. В ней никто никогда не спал, кроме нее… Хотя совершенно определенно кто-то спал сейчас!
Кто-то, кого она узнала бы везде, даже не видя лица. Она узнала бы его по одному только запаху, по странной дрожи, которую ощущала всякий раз в его присутствии.
Кен! Это был Кен, лежащий в ее постели! Нет, это просто невозможно! Она сошла с ума. Ей снится сон… у нее галлюцинации!
— А-ах! — задохнулась Грейс, когда пара в высшей степени реальных теплых рук сомкнулась вокруг нее. — Кен, — прошептала она, ее голос едва пробился через радужное многоцветие ощущений, которые Грейс сейчас испытывала.
— Как ты могла подумать, что я не люблю тебя? — услышала она низкий, требовательный голос Кена. — Я с ума по тебе схожу! Я безумно, безрассудно, безнадежно и навсегда влюблен в тебя! Я думал, это ты не любишь меня. Но, наверное, не зря говорят, что беременность лишает женщину способности рассуждать логично…
— Кен! — запротестовала Грейс еще более слабым голосом. Она не могла взять в толк, что происходит и, что еще важнее, почему так получилось. — Как?.. Что?.. — начала она, но Кен не настроен был отвечать на вопросы.
Он осыпал легчайшими и нежнейшими поцелуями ее подбородок, шею, плечи. Он шептал ей на ухо слова любви и восхищения. Он ласково гладил ее пока еще плоский живот. Голос Кена становился все грубее и прерывистее от переполняющих его эмоций.
— Как ты могла подумать, что я не хочу нашего ребенка, Грейс? — с мукой прохрипел он.
Она пыталась что-то ответить, но его настойчивые ищущие губы помешали ей это сделать. Да и что значили вопросы, слова, когда было это, и был Кен, и этот чудесный маленький мирок любви и нежности, который они создавали для себя?
— Когда мы впервые встретились, ты украдкой пробралась в мой номер и в мое сердце, — сказал Кен, благоговейно касаясь ее нежными руками, проводя ими по всей длине ее тела, а затем долго и упоительно целовал в губы. — И с тех пор ни на день, ни на час я не переставал всем моим существом стремиться к тебе, — простонал он. — Ни на минуту не переставала меня мучить и терзать любовь к тебе!
Грейс и видела, и ощущала, как велико его желание слиться с ней.
— Теперь настала моя очередь, — сказал Кен. — Благодаря Филу я проник в твою постель и предупреждаю тебя, Грейс, что не намерен ее покидать до тех пор, пока не проникну и в твое сердце и не услышу из твоих собственных уст, что ты позволяешь мне остаться там, в твоем сердце, в твоей жизни, в жизни нашего ребенка — навсегда!
— Навсегда, — шепотом повторила за ним Грейс, прикасаясь к его щеке и ощущая ладонью влагу, которая выдавала силу его чувств.
— Возможно, я и думал, что любить тебя — это мука, — срывающимся голосом продолжал Кен. — Но теперь я понимаю, что настоящей мукой было бы потерять тебя. Знаешь ли ты, каково это — видеть тебя в моей постели, чувствовать твои прикосновения, твою любовь? — простонал он. — Показать тебе?
Разве мама не предупреждала ее, что играть с огнем опасно? Впрочем, какая ей сейчас была разница?
— Покажи! — с готовностью согласилась Грейс.
Она слышала мужественность в его голосе, равно как чувствовала ее своим телом.
— Хорошо.
Они занимались любовью медленно и нежно, осознавая свою роль будущих родителей и благоговея перед ней. А затем неистово и страстно — утверждая свое право быть любовниками.
Они занимались любовью всеми способами, которые снились Грейс в самых смелых снах, ~ и теми, которые ей даже не снились.
А затем, когда уже начало рассветать, когда Кен уже тысячи и тысячи раз повторил, как он любит ее, как любит их обоих, и настоял на том, чтобы Грейс сказала, что испытывает к нему такие же чувства, она спросила:
— Объясни мне, что происходит… Как?.. — Она замолчала и ошеломленно покачала головой. — Такое впечатление, будто появилась фея, взмахнула волшебной палочкой, и…
— Это не фея, — сокрушенно вздохнул он. — Это моя мама!
— Что?!
Грейс села в постели, потянув за собой покрывало, и замолчала, потрясенная великолепием открывшегося обнаженного тела Кена. Издав вздох удовольствия, она лениво провела пальцами, поддразнивая, по тому, что доставило ей столько наслаждения, и с изумлением увидела неожиданно бурную реакцию его тела на свое прикосновение.
— Не начинай, — со смехом предупредил ее Кен, — если не намерена продолжать.
Быстро убрав руку, Грейс потребовала:
— Я хочу знать, что происходит.
Кен вздохнул с шутливым разочарованием.
— Моя мать прилетела из Швейцарии, чтобы повидаться со мной. Она услышала о нашей помолвке от моей новой секретарши. И нет ничего противоественного в том — учитывая сущность всех матерей, — что она захотела познакомиться с моей невестой — девушкой, появившейся благодаря молитвам ее и деревенской колдуньи, к чьим услугам она обратилась, чтобы сделать меня счастливым. Нет, не задавай вопросов, пока еще рано, — покачав головой, остановил он собравшуюся было заговорить Грейс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36