Но и относясь к своей жизни профессионально и всерьез, нужно помнить, что жизнь, за исключением особых ситуаций типа монастыря или ашрама, протекает в социуме. Последний же, как и всякий другой механизм, имеет свое устройство, и это надо знать.
Есть азы социального самосознания. Человек в социуме может занять только одну из четырех позиций:
– хозяин;
– наемная рабочая сила, которая делится на высококвалифицированную, малоквалифицированную и неквалифицированную;
– богема, то есть свободный художник;
– маргинал, то есть человек, находящийся за пределами социума: «снизу» – это преступники, «сверху» – духовные люди, живущие на подаяние.
Никаких других позиций нет. Даже политики – это наемная рабочая сила.
Казалось бы, что здесь понимать?! Всего четыре категории. А сколько людей тратят впустую годы, проходя через тяжелейшие переживания только потому, что не знают этого и не осознают, какую позицию в социуме они хотят занять и какую могут.
Я как-то разговаривал с одним знакомым. Выяснилось, что человек всю жизнь тратил деньги на добычу философской информации. Это его маниакальная страсть, он массу всего знает, а жизнь запутал до невероятия. И дело как раз в том, что при всей его информированности устройство социального механизма осталось для него тайной. Он всегда хотел достичь того, чего можно достичь только путем маргинальной позиции в социуме.
То есть этому человеку нужно стать свободным от социума, стать маргиналом и жить на подаяние. А для того чтобы иметь то, что он хочет иметь, – нужно было стать квалифицированной рабочей силой. И эти позиции не совмещаются – отсюда путаница в жизни человека, из-за незнания социального механизма, его устройства.
В этой связи возможны два пожелания:
– хотеть того, что можешь;
– мочь то, чего хочешь.
Они противоположны по смыслу, хотя использованы одинаковые слова, ибо это два варианта жизненной позиции: один пассивный, другой активный.
Если же, в качестве примера, взглянуть на мою собственную жизнь, то ее сверхзадача, как мое сознательное решение, – это сделать все, чтобы меньше было профанаций-мистификаций и прочего обмана людей на тему духовности. В этом моя привязка, которую я сознательно оставляю. Но при этом, повторюсь, я все знаю, что хотел знать, все умею, что хотел уметь, всего достиг, чего хотел достичь, и сейчас мне интереснее всего «жить».
Безумно интересно
Дело в том, что целокупное пребывание в мире (то есть пребывание, не организованное обязательным достижением каких-либо целей) – самое яркое, самое наполненное бытие, которое только можно предположить, во всяком случае для меня. Потому что, пока существует мотивация достижения (духовного достижения), это все-таки ограничивает взаимодействие с реальностью, ибо достижение – это всегда цель. И постижение тоже – цель. И без сочетания постижения и практики не происходит преображения. Однако когда происходит реальная трансформация (преображение), тогда самое замечательное и начинается. После того как я узнал все, что хотел, и достиг всего, чего хотел, и это преобразило меня и мою жизнь, трансформировало, придало моей жизни иной вкус (возможно, именно это и называется просветлением), – вот после этого и началось самое интересное…
Я использую здесь слова дзенского патриарха: «До просветления колол дрова и носил воду; и после просветления колол дрова и носил воду». Внешне это, может, и так, но только вкус у всего другой. Скажем так: если до просветления я просто колол дрова потому, что нужны были дрова, чтобы затопить печь, то после просветления к этому добавилась радость от звука, например, раскалывающегося полена, от игры огня в печи и прочее, прочее, прочее… Сочнее становится все, объемы другие, и вообще хорошо. Приятно пребывать в мире, который уже и не враг, и не друг. Это не значит, что душа не болит, что нет ни боли, ни страданий, ни тоски. Они есть, но у них другой вкус, другое послевкусие.
Комплекс и потенциал
Меня могут спросить: а почему, мол, некоторые выбирают страдания как основное направление жизни? На это я отвечу просто. Нет на самом деле никакого страдания. Есть иллюзия страдания, но она иногда может человека разбудить. Это может быть, например, катастрофа, поломка машины, болезнь.
Говорят, что большинство христианских святых были великомучениками. По этому поводу в лекции «Христос и дикие люди» я написал, что церковь умышленно акцентировала героическую пору христианства, когда за веру люди отдавали жизнь. Героизм великомучеников как бы стал символом христианской религии и так наследовался социально. А ведь Христос – не мученик. Строго говоря, Христос только два раза страдал. Первый раз – когда он молился до кровавого пота: «Да минет меня чаша сия!» – уже осознав, что будет. И второй раз – на кресте, когда ему показалось, что его оставил Отец: «Господи, зачем Ты меня покинул?» Если уж серьезно говорить, это была сознательно организованная им ситуация, поскольку она была необходимой частью его работы. Как сказал мне Александр Михайлович Паламишев (режиссер и театральный деятель): «Если выбираешь профессию „пророка“, ты должен быть готов к тому, что в конце тебя распнут». Это входит в профессию, это не страдание.
Иисус ситуацию с казнью разыграл сам, сознательно, потому что она была нужна для закрепления соответствующего архетипа и т.д. А церковь сделала страдание принципом – как искупление греха, понимаемого как обобщенная идея. А общая идея греха, в свою очередь, нужна для того, чтобы человек был управляем.
Соответственно, для чего нужна модель идеального человека? Чтобы все ощущали свое несовершенство и опять же были управляемы. Это старинный социальный механизм: комплекс несовершенства, комплекс вины. Старая шутка, давно разыгрываемая в различных вариантах, в различные времена социальной жизни. С моей же точки зрения, просветление – это очень смешно, вот все, что я могу вам сказать. Это как шутка, такой смех нападает. Может быть, это смех оттого, что ты видишь все по-другому, и смешно от осознавания того, как ты раньше к этому относился. Сколько вокруг этого было нагорожено, а это так просто. Там нет мыслей.
У меня было так: я три или четыре часа смеялся вслух и еще столько же про себя, чтобы людей не пугать, и не мог остановиться, потому что передо мной всплывали все новые и новые вещи, не мысленно, а очень образно, в новом свете. И все было безумно смешно. Я очень хорошо помню, что было. Внешние обстоятельства: солнечный день, я сижу на берегу маленького озерка, читаю Раджниша, полулежу на песке, и вдруг ЭТО случилось… и пошел хохот! Народ сбежался, просят меня рассказать, а я не могу ничего ответить, рот раскрываю и хохочу.
Это общее такое переживание, очень интересное, но как его отрефлексировать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53