Тридцать шесть рублей. Прямо скажем, негусто. Правда, есть еще
обручальное кольцо, последняя память о неудавшемся браке. Можно будет
попробовать обменять его на продукты. А дальше что? Родителям хорошо, они
сейчас в деревне у бабки. Уговаривали и его ехать с ним, тем более что
завод все равно давно уже стоит, а когда заработает - неизвестно. Но он,
дурак, тогда заартачился. Никуда мол, не поеду, нам сказали, что вызвать
могут в любой день. Сиди теперь тут... И захочешь, так все равно не уедешь.
Поезда не ходят, автобусы - и подавно...
- Можете идти, - отвлек его от размышлений голос Марины.
Николай захватил оба чайника и вышел в гостиную. Девушка сидела на
диване и при его появлении попыталась встать, но Николай махнул рукой.
- Сидите, я сам. - Он выставил на стол сахарницу (слава богу, хоть
сахар пока есть) и чашки и указал на стол. - Прошу.
- Спасибо. - Девушка перебралась на стул, нерешительно
помолчала, робко взяла вилку и спросила. - А как вас зовут?
- Николай. А вас?
- Марина.
Пока пили чай, Николай узнал о ней почти все. Восемнадцать лет,
студентка, перешла на второй курс, живет в общежитии, задержалась после
экзаменов, а тут началось... В комнате осталась одна, денег почти нет, да и
в любом случае достать за них ничего невозможно. Есть тоже нечего, хотела
хоть талоны на хлеб отоварить, да и то не вышло...
Николай слушал и невольно мрачнел. Перед ним открывалась бездна, по
сравнению с которой его ситуацию можно было назвать верхом благополучия.
Что ни делай - падения в нее не миновать. Марина уловила его настроение и
грустно улыбнулась.
- Вы только не думайте, я как-нибудь выкручусь. Должно же все это
кончиться. Через неделю, ну, через две...
Вместо ответа Николай поднялся и направился к шкафу. Шкаф был тяжелый,
но злость на эту собачью жизнь, на невезучую страну, в которой его
угораздило родиться, придала ему сил, и угол шкафа отошел от стенки. Сам
шкаф заскрипел, протестуя против подобного неделикатного обращения, но
Николай уже заглянул в образовавшуюся щель и - о, чудо! - увидел там
заветную красную пачку. Он вытянул руку, ухватил пачку дрожащими от
нетерпения пальцами, быстро вытянул сигарету и сунул ее в рот.
- Не возражаете? - Николаю не хотелось оставлять девушку
даже на минуту. - Я открою балкон.
- Конечно, - улыбнулась Марина. - А мне можно?
- Вы курите? - удивленно спросил он и протянул ей пачку.
- Курила. Только теперь все равно сигарет нет. Хорошо, что
у вас осталось. Все полегче будет.
Николай кивнул, соглашаясь, и когда они закурили, с
непривычки ощущая легкое, но приятное головокружение,
предложил:
- Давайте на "ты". И вообще... пока этот бардак не кончится,
перебирайтесь лучше ко мне. Не куковать же вам одной в общаге. Вы только не
подумайте чего... Я буду здесь, вы - в спальне. Ну, как, идет?
Марина на мгновение изменилась в лице, затянулась и вздохнула.
- Идет.
2. Тот же день. Рынок.
Он проводил Марину до общежития, договорился зайти за ней через два
часа, и почти бегом двинулся к Цетральному рынку. Путь был неблизкий, через
добрую половину города, но это его не пугало. Город выглядел почти как
всегда. Все так же сновали люди, вокруг стояли знакомые с детства дома, а с
торца одного из них все еще свисал ободранный снизу до половины (выше,
наверное, не дотянулись) лозунг, до которого никому уже теперь не было
дела. Главное отличие было в другом - за всю дорогу Николай увидел только
одну машину, милицейский полубронированный "джип" с толстыми,
пуленепробиваемыми стеклами, медленно кативший по середине улицы. Все
четверо сидевших внутри были в бронежилетах и касках, а у двоих на заднем
сиденье между колен были зажаты стволы коротких десантных "калашниковых" с
коротким раструбом на конце. На машину почти никто не обращал внимания, и
лишь немногие, шагавшие по мостовой, уступали ей дорогу и прижимались к
краю тротуара. Большинство же пешеходов по привычке ходило по ним и сейчас.
Возле горисполкома, на крыше которого все так же трепыхался на ветру
флаг, уже привычно стояли два бронетранспортера. Вооруженные солдаты лениво
разглядывали прохожих. А в остальном - город как город. Пустые магазины,
бесконечные, стоящие на авось и неизвестно за чем очереди. Для будничного
дня народу было многовато, впрочем, почти все предприятия в городе стоят.
Сырья нет, комплектующих нет... да и вообще ни черта нет.
Ну, вот и рынок. Народу и здесь было много. Кто пришел в надежде
что-нибудь купить, кто - продать или обменять на еду. Николай еще не успел
как следует углубиться в толпу между рядами, как к нему уже начали
подходить то одетые "в фирму" парни, то сомнительного вида мужики, без
конца повторяя одни и те же вопросы:
- Что сдаешь?
- Надо что?
Связываться с ними не хотелось. Тут могли подсунуть вместо денег
"куклу", могли и просто накостылять и отобрать все, что менял, и медленно
шел дальше, покачивая головой в ответ на вопросы.
Он уже начал отчаиваться, когда ему неожиданно повезло - встретил
давнишнего знакомого, тот когда-то учился на класс младше, а теперь вовсю
фарцевал, и он согласился по старой памяти взять кольцо за тысячу и пачку
"Явы". Отошли в сторонку, пересчитали деньги и разошлись, довольные
результатом.
На остальное ушло от силы десять минут. Николай купил картошки, лука,
кусочек масла и даже немного мяса, отдав за это половину приобретенных
богатств, а в довершение прихватил еще и пять белых роз по рублю за штуку -
цветы сейчас практически никто не покупал. Потом направился к выходу.
Но выйти ему не удалось. По толпе внезапно прошло какое-то
движение, на лицах отразился испуг.
От выхода, отрезая единственный путь к спасению и разворачиваясь в
цепь, двигались десятка два здоровых парней в черных кожаных куртках.
Николай тоскливо обернулся, но со всех сторон рынок окружала
трехметровая каменная стена.
Кожаные двигались не спеша, на кого-то не обращая внимания, у кого-то
отбирали приглянувшееся, и эта неторопливость была страшнее любого
стремительного нападения.
Не сопротивлялся практически никто, но накачанные мускулы просились в
дело, и время от времени на некоторых обрушивались короткие жестокие удары.
Обидно было и то, что людей на рынке было во много раз больше, но людей
неорганизованных, не знавших друг друга, и оттого трусливых.
Николай, наверное, как и все, прикинул свои возможности к
сопротивлению и только вздохнул.
Он мог внезапным ударом сбить с ног одного, если повезет - двух, но
долго поединка не выдержать - навалятся остальные и забьют прямо на глазах
у всех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9