Глупая детская шалость, только и всего. И мы с тобой, дорогой Клодий, были когда-то молодыми.
– Нет, – возразил тот, кого звали Клодием. – Мне и в молодости не пришло бы в голову осквернить храм.
Прохожие обогнули здание и двигались к каменной лестнице, которая вела в узкую аллею. Это были два пожилых горожанина в белоснежных тогах. Один из них – высокий и грузный, другой – маленький и тщедушный. Большой, когда говорил, размахивал от злости и возбуждения руками. Вдруг он замер, схватил маленького и худого за тогу и прокричал:
– Я уверен, это не просто школьная проказа. Храм построен в честь императора. Это акт преступного богохульства. Мальчишке следует отрубить обе руки. Обе руки! Но и тогда наказание было бы слишком мягким!
Худому стало не по себе.
– Да, да, ты прав, – поспешил он успокоить своего собеседника. – Но это не наше дело. Нас с тобой ждут в наших лавках. Сегодня будет трудный день.
Они двинулись дальше и стали спускаться по ступеням. Сначала исчезли ноги, потом туловища и, наконец, головы. На какую-то секунду лысина толстяка засияла в утреннем солнце, но потом и она исчезла.
Мальчики в ужасе посмотрели друг на друга.
– Вы слышали? – проговорил Антоний. – Он хочет, чтобы нашему Руфу отсекли руки.
– Я же говорил – быть беде, – заважничал Публий.
– Но никто не знает, что это сделал Руф, – заметил Флавий.
– Неважно, все равно нужно избавиться от этой мазни, – решил Муций.
Он начал было пробираться сквозь кусты, но Антоний удержал его, прошептав:
– Еще кто-то идет, – и указал на дом сенатора Виниция.
К левому крылу виллы примыкало высокое ограждение, сплошь заросшее диким виноградом. Там, где ограда вплотную подходила к дому, была крошечная дверца, и теперь мальчики увидели, что она медленно открывается. Из нее высунула голову маленькая девочка и посмотрела по сторонам.
– Клавдия! – удивленно воскликнул Муций. – Что она здесь делает?
Клавдия была младшей сестрой Кая и очень нравилась его одноклассникам. Веселая дружелюбная девочка, а не какая-нибудь задавака. Раньше мальчишки всегда позволяли Клавдии играть вместе с ними, но совсем недавно ей исполнилось одиннадцать, а значит, пришел конец беззаботному детству. Ее сразу же отдали на попечение нескольких греческих наставниц, которые воспитывали Клавдию, обучали ее и не позволяли выходить одной из дома. Но сейчас Клавдия ускользнула от них и направилась через площадь прямиком к кустам, где прятались мальчики.
– Подождите, мне нужно что-то сказать вам, – кричала она, подбегая к зарослям.
Раздвинув ветви, Клавдия предстала перед своими друзьями.
– Я видела вас из окна. Случилось что-то ужасное! Где Руф?
– Дома, – ответил Муций.
– Тогда хорошо, – вздохнула с облегчением Клавдия. – Ему лучше сейчас не высовываться. Мой отец узнал обо всем.
Она раскраснелась от бега, ее синие глаза ярко сияли. Обычно Клавдия была элегантно одета и с большой тщательностью причесана, но этим утром она быстро накинула простую тунику, а длинные темные локоны небрежно завязала узкой ленточкой. На ногах у нее были домашние сандалии, принадлежавшие, скорее всего, ее матери, так как самой Клавдии они были чересчур велики.
– О чем же он узнал? – прищурившись, резко спросил Муций.
– Сейчас все расскажу, – заверила Клавдия, – Но боюсь, меня могут заметить. Ведь я убежала от наставниц.
– Пошли! – позвал всех Муций.
Он взял Клавдию за руку и потащил за собой в глубину сосновой рощи. Когда они вышли на светлую полянку, заросшую мхом, он остановился.
– Присаживайся, – вежливо предложил Муций, указывая на низкий, плоский камень.
Клавдия уселась, а мальчики собрались вокруг нее.
– Твой отец знает, что Руф намалевал на стене храма? – спросил Юлий.
Клавдия энергично кивнула.
– Рассказывай! Рассказывай! – потребовали хором мальчишки.
Польщенная таким вниманием, Клавдия быстро поправила прическу.
– Наши рабы увидели надпись, когда сегодня утром возвращались с рынка, – начала она свой рассказ. – Они сказали секретарю, а тот сразу кинулся к отцу. Отец как раз завтракал. Он отставил стакан с вином, отложил хлеб с сыром и побежал в большой зал посмотреть из окна. Когда отец увидел надпись, он пришел в ярость. «Это возмутительное осквернение храма! – закричал он. – Кто это сделал?» Секретарь не смог ответить, тогда отец еще больше рассердился и пригрозил: «Я прикажу заковать тебя в цепи!» Секретарь бросился к ногам отца и запричитал: «Смилуйся, хозяин! Наверное, твой сын Кай знает, кто злоумышленник. Должно быть, один из его школьных друзей». Когда он так сказал, мне захотелось его убить.
– Этот секретарь – идиот, – заявил Антоний.
– Да, – согласилась Клавдия. – Я всегда терпеть его не могла. Отец послал за стариком Геродом, репетитором Кая, и приказал ему отправиться в школу и привести домой Кая. Старик Герод побледнел и сказал: «Кай не пошел сегодня в школу, господин».-«Почему он не пошел?»-зарычал на него отец. Старик весь затрясся и тоже кинулся в ноги отцу. «Господин, не наказывай меня, – умолял он.-Я разбудил Кая рано утром, но он заперся в своей комнате и отказался открыть дверь. Я стучал несколько раз. Наконец он отозвался из-за двери, сказав, что сегодня занятий не будет, так как учитель отправился в путешествие».
– Какой врун! – презрительно фыркнул Флавий.
– И что тогда сделал твой отец? – Юлий хотел услышать продолжение.
– Он сам пошел в комнату Кая и привел его с собой. Кай был все еще в ночной рубашке и выглядел в самом деле испуганным. Отец очень строг с ним. Он подвел Кая к окну, показал надпись на стене и спросил: «Кто это сделал?» Сначала Кай слова не мог вымолвить от изумления, но потом вдруг вспылил и сказал: «Руф, сын Претония».
– Позор! Позор! – возмущению ребят не было предела.
– Предатель! – со злостью произнес насупившийся Муций.
– Мы должны наказать его, – сказал Юлий.
Скрестив руки, Муций постоял с минуту в раздумье. Затем он изрек:
– Мы изгоняем Кая. Ему не разрешается играть с нами, и никто из нас не должен с ним разговаривать.
– Для меня он не существует! – объявил Антоний.
– Я тоже с ним ни за что не заговорю, – заверила Клавдия, покраснев. Ей было явно стыдно за брата. – Уверена, что он соврал. Руф не такой. Он не стал бы пачкать краской стену святого храма. И на день рождения он подарил мне красивую куклу из слоновой кости.
– Но это на самом деле сделал Руф, – сказал Муций.
Клавдия уставилась на него, округлив от изумления свои большие глаза.
– Кай оскорбил отца Руфа, – объяснил Муций, – и они подрались. Прямо в школе.
– Вчера Руф написал на табличке: «Кай – болван», – добавил Юлий.
– И повесил табличку на стену, – сказал Флавий.
– А потом Ксантипп выгнал его из школы, – закончил повествование Публий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Нет, – возразил тот, кого звали Клодием. – Мне и в молодости не пришло бы в голову осквернить храм.
Прохожие обогнули здание и двигались к каменной лестнице, которая вела в узкую аллею. Это были два пожилых горожанина в белоснежных тогах. Один из них – высокий и грузный, другой – маленький и тщедушный. Большой, когда говорил, размахивал от злости и возбуждения руками. Вдруг он замер, схватил маленького и худого за тогу и прокричал:
– Я уверен, это не просто школьная проказа. Храм построен в честь императора. Это акт преступного богохульства. Мальчишке следует отрубить обе руки. Обе руки! Но и тогда наказание было бы слишком мягким!
Худому стало не по себе.
– Да, да, ты прав, – поспешил он успокоить своего собеседника. – Но это не наше дело. Нас с тобой ждут в наших лавках. Сегодня будет трудный день.
Они двинулись дальше и стали спускаться по ступеням. Сначала исчезли ноги, потом туловища и, наконец, головы. На какую-то секунду лысина толстяка засияла в утреннем солнце, но потом и она исчезла.
Мальчики в ужасе посмотрели друг на друга.
– Вы слышали? – проговорил Антоний. – Он хочет, чтобы нашему Руфу отсекли руки.
– Я же говорил – быть беде, – заважничал Публий.
– Но никто не знает, что это сделал Руф, – заметил Флавий.
– Неважно, все равно нужно избавиться от этой мазни, – решил Муций.
Он начал было пробираться сквозь кусты, но Антоний удержал его, прошептав:
– Еще кто-то идет, – и указал на дом сенатора Виниция.
К левому крылу виллы примыкало высокое ограждение, сплошь заросшее диким виноградом. Там, где ограда вплотную подходила к дому, была крошечная дверца, и теперь мальчики увидели, что она медленно открывается. Из нее высунула голову маленькая девочка и посмотрела по сторонам.
– Клавдия! – удивленно воскликнул Муций. – Что она здесь делает?
Клавдия была младшей сестрой Кая и очень нравилась его одноклассникам. Веселая дружелюбная девочка, а не какая-нибудь задавака. Раньше мальчишки всегда позволяли Клавдии играть вместе с ними, но совсем недавно ей исполнилось одиннадцать, а значит, пришел конец беззаботному детству. Ее сразу же отдали на попечение нескольких греческих наставниц, которые воспитывали Клавдию, обучали ее и не позволяли выходить одной из дома. Но сейчас Клавдия ускользнула от них и направилась через площадь прямиком к кустам, где прятались мальчики.
– Подождите, мне нужно что-то сказать вам, – кричала она, подбегая к зарослям.
Раздвинув ветви, Клавдия предстала перед своими друзьями.
– Я видела вас из окна. Случилось что-то ужасное! Где Руф?
– Дома, – ответил Муций.
– Тогда хорошо, – вздохнула с облегчением Клавдия. – Ему лучше сейчас не высовываться. Мой отец узнал обо всем.
Она раскраснелась от бега, ее синие глаза ярко сияли. Обычно Клавдия была элегантно одета и с большой тщательностью причесана, но этим утром она быстро накинула простую тунику, а длинные темные локоны небрежно завязала узкой ленточкой. На ногах у нее были домашние сандалии, принадлежавшие, скорее всего, ее матери, так как самой Клавдии они были чересчур велики.
– О чем же он узнал? – прищурившись, резко спросил Муций.
– Сейчас все расскажу, – заверила Клавдия, – Но боюсь, меня могут заметить. Ведь я убежала от наставниц.
– Пошли! – позвал всех Муций.
Он взял Клавдию за руку и потащил за собой в глубину сосновой рощи. Когда они вышли на светлую полянку, заросшую мхом, он остановился.
– Присаживайся, – вежливо предложил Муций, указывая на низкий, плоский камень.
Клавдия уселась, а мальчики собрались вокруг нее.
– Твой отец знает, что Руф намалевал на стене храма? – спросил Юлий.
Клавдия энергично кивнула.
– Рассказывай! Рассказывай! – потребовали хором мальчишки.
Польщенная таким вниманием, Клавдия быстро поправила прическу.
– Наши рабы увидели надпись, когда сегодня утром возвращались с рынка, – начала она свой рассказ. – Они сказали секретарю, а тот сразу кинулся к отцу. Отец как раз завтракал. Он отставил стакан с вином, отложил хлеб с сыром и побежал в большой зал посмотреть из окна. Когда отец увидел надпись, он пришел в ярость. «Это возмутительное осквернение храма! – закричал он. – Кто это сделал?» Секретарь не смог ответить, тогда отец еще больше рассердился и пригрозил: «Я прикажу заковать тебя в цепи!» Секретарь бросился к ногам отца и запричитал: «Смилуйся, хозяин! Наверное, твой сын Кай знает, кто злоумышленник. Должно быть, один из его школьных друзей». Когда он так сказал, мне захотелось его убить.
– Этот секретарь – идиот, – заявил Антоний.
– Да, – согласилась Клавдия. – Я всегда терпеть его не могла. Отец послал за стариком Геродом, репетитором Кая, и приказал ему отправиться в школу и привести домой Кая. Старик Герод побледнел и сказал: «Кай не пошел сегодня в школу, господин».-«Почему он не пошел?»-зарычал на него отец. Старик весь затрясся и тоже кинулся в ноги отцу. «Господин, не наказывай меня, – умолял он.-Я разбудил Кая рано утром, но он заперся в своей комнате и отказался открыть дверь. Я стучал несколько раз. Наконец он отозвался из-за двери, сказав, что сегодня занятий не будет, так как учитель отправился в путешествие».
– Какой врун! – презрительно фыркнул Флавий.
– И что тогда сделал твой отец? – Юлий хотел услышать продолжение.
– Он сам пошел в комнату Кая и привел его с собой. Кай был все еще в ночной рубашке и выглядел в самом деле испуганным. Отец очень строг с ним. Он подвел Кая к окну, показал надпись на стене и спросил: «Кто это сделал?» Сначала Кай слова не мог вымолвить от изумления, но потом вдруг вспылил и сказал: «Руф, сын Претония».
– Позор! Позор! – возмущению ребят не было предела.
– Предатель! – со злостью произнес насупившийся Муций.
– Мы должны наказать его, – сказал Юлий.
Скрестив руки, Муций постоял с минуту в раздумье. Затем он изрек:
– Мы изгоняем Кая. Ему не разрешается играть с нами, и никто из нас не должен с ним разговаривать.
– Для меня он не существует! – объявил Антоний.
– Я тоже с ним ни за что не заговорю, – заверила Клавдия, покраснев. Ей было явно стыдно за брата. – Уверена, что он соврал. Руф не такой. Он не стал бы пачкать краской стену святого храма. И на день рождения он подарил мне красивую куклу из слоновой кости.
– Но это на самом деле сделал Руф, – сказал Муций.
Клавдия уставилась на него, округлив от изумления свои большие глаза.
– Кай оскорбил отца Руфа, – объяснил Муций, – и они подрались. Прямо в школе.
– Вчера Руф написал на табличке: «Кай – болван», – добавил Юлий.
– И повесил табличку на стену, – сказал Флавий.
– А потом Ксантипп выгнал его из школы, – закончил повествование Публий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39