Он сдернул ее вниз, фактически, швырнув бедняжку на голову некроса. От изумления я отпрянул назад. Поступок моего компаньона не вязался с кодексом паладинов. Ужасно постыдный поступок!
Чуть позже мы оказались на территории гаража. Слева и справа от нас трещали пулеметы. Охрана на вышках у ворот расстреливала слонявшихся вурдалаков. С крыш зданий центральных корпусов, с энергоблока и с козырька над входом гостиницы вели обстрел автоматчики. От грохота выстрелов звенело в ушах. Василий Алексеевич открыл дверь грузовой машины. Он сел за руль и велел дочери занять место рядом. Я торопливо помог двум женщинам подняться в кузов.
– Хорек, дуй в помещение охраны, – закричал Свояк. – Заставь их открыть ворота!
Опять Хорек? Ну, погоди, трусливое ничтожество. Как только мы доберемся до города, я и Иу покинем тебя. Нам не нужна компания предателей.
Хмурый рассвет превратил лучи прожекторов в светлые тени, скользившие по серой земле. Однако ночь ушла еще не полностью. Она оставила множество теней, в которых я чувствовал себя вполне комфортно. Увидев охранника, прильнувшего глазом к окуляру снайперской винтовки, я кастанул чару вызова и заставил его подойти ко мне. Выслушав мою установку, он вяло побрел в помещение охраны. Как я понял, ворота приводились в движение с помощью автоматического управления. Пульт находился в их сторожке. Я бегом вернулся к грузовику, забирался в кузов и прокричал Свояку:
– Заводи! Ворота сейчас откроются!
Мне больше не хотелось обращаться к нему на «вы». Он стал для меня отрицательным «персом» – предателем, трусом, человеком, который в любое мгновение мог подставить тебя или сдать врагам. Сквозь дыры в тенте я увидел, как створка ворот поехала в сторону. Свояк рванул вперед, лихо выполнил разворот и сбил по ходу движения часть ограждения из проволочной сетки. Машина выехала на бетонную дорогу. Откуда-то сверху по нам застрочил пулемет. Две женщины пригнулись. Их руки цеплялись за скамью и борт кузова. Тент над нами прочертила полоса черных дыр. Затем нас сильно встряхнуло. Оглянувшись, я понял, что мы проскочили ворота. Последняя очередь вылущила несколько щербатых отверстий в деревянном настиле кузова. Иу испуганно цеплялась за меня маленькими ручками. Ее глаза смотрели на меня, задавая безмолвный вопрос. Мы будем жить, вопрошали они. Конечно, будем!
Одна из пуль попала в голову женщины, сидевшей рядом со мной. Кровь и мозги испачкали мне лицо…
3. Танец демона (лог Влады Васильевны Мелиной)
Все прошло удачно. Я даже не ожидала, что наше бегство окажется таким легким. Отец Насти предъявил документы, отнятые в гараже у экспедитора, и конопатый охранник лениво махнул рукой. Массивные ворота открылись. Мы даже не стали прятаться под брезентом. Мотор взревел, машину встряхнуло, и территория института осталась позади. Я брезгливо отодвинулась от чокнутого парня, который сидел рядом со мной, прижимая к груди ребенка-олигофрена. Василий Алексеевич называл его Хорьком. Действительно хорек! Впрочем, без него мы не покинули бы изолятор. Я так и не поняла, как ему удавалось отводить глаза охране. Василий Алексеевич говорил, что это дар свыше. Конечно, самым страшным был спуск на нижние уровни. Хорек нам все уши прожужжал рассказами о жутких чудовищах. Но Василий Алексеевич с самого начала дал нам понять, что у парня серьезные психические отклонения. Внизу мы никого не встретили.
Я искоса взглянула на перепачканное лицо Хорька. Таких людей нужно держать в домах для сумасшедших. Большую часть времени он или ковырял в носу, или катал в пальцах то, что доставал из ноздрей, похожих на две пещеры. И еще он облевал меня! Когда Василий Алексеевич выпустил нас из камеры, этот тупица находился в комнате охраны. Он нажал на какую-то кнопку и, наверное, включил сигнал тревоги. За нами началась погоня. Хорек с перепугу наглотался каких-то таблеток. Ему стало дурно, и в кабине лифта он испачкал мое платье. Когда мы спустились в большую лабораторию, парень упал в обморок, а нас элементарно повязали набежавшие охранники. Что интересно, Хорек наводил на людей морок даже в бессознательном состоянии. Его никто не замечал. Люди едва не спотыкались о распростертое тело, но будто ничего не видели. Мог бы и нас закрыть своим маскировочным полем. Зараза бестолковая!
Меня, Настю и Василия Алексеевича посадили в «отстойник» – большую, поделенную на две части камеру, где содержались женщины и мужчины. По моим подсчетам, там было человек тридцать, если не больше. Некоторые из них провели день в медицинском корпусе и вернулись оттуда, накаченные стимуляторами и наркотиками. Вечер прошел в драках и ссорах. Ночью начался свальный грех. Я проснулась от криков и стонов. Сначала мне показалось, что в смежной комнате мужчины насиловали женщин. Я часто слышала о подобных случаях. Не даром пребывание в «отстойнике» называлось в изоляторе «случкой». Василий Алексеевич стоял в открытом дверном проеме и не впускал никого на нашу половину. Даже не знаю, что бы мы делали без него. Точнее, знаю, и мне страшно думать об этом. Он мастерски владел рукопашным боем. В какой-то момент обезумевшие от секса и наркотиков люди – даже несколько женщин – попытались прорваться к нам. Обнаженные, возбужденные, с горящими глазами и оскаленными ртами…
Мы с Настей кричали от ужаса. На нашей стороне было еще пять или шесть нормальных заключенных. Кое-кто из них помогал Василию Алексеевичу, однако силы были на исходе. Затем дверь открылась, и в «отстойник» вошел Хорек. Я не знаю, где он шлялся и что творил, но на его груди висело импровизированное «кенгуру», в котором находился маленький ребенок. За спиной болтался автомат. Вид оружия утихомирил нападавших маньяков. Они отступили в дальний угол камеры. Или, возможно, Хорек «включил» свою магию и отогнал от нас извращенцев. Короче, мы выбежали из «отстойника», и Василий Алексеевич повел нас к лифтам. Я боялась смотреть на девочку-олигофренку. Ее вид вызывал у меня страх и отвращение. Мы расспрашивали Хорька: откуда он ее взял, зачем она ему, не тяготит ли его груз ответственности. Но что с придурка возьмешь? Он сказал, что это дочь его учителя. Я думаю, Василий Алексеевич послал бы Хорька куда подальше, если бы он ни был нам нужен. Этот идиот действительно обладал какими-то чарами. Он наводи морок на охранников, и мы проходили прямо перед ними – в двух-трех метрах. Я сначала жутко нервничала. Мне все время казалось, что вокруг меня шла какая-то игра, в которой «кошки» забавлялись с «мышками». Однако мы без проблем поднялись на нулевой уровень, спустились по грузовому пандусу к зданию медицинского корпуса и вошли в фойе.
Я уже была в том здании несколько раз. Надо мной и еще несколькими девушками проводили эксперимент по вживлению микрочипов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Чуть позже мы оказались на территории гаража. Слева и справа от нас трещали пулеметы. Охрана на вышках у ворот расстреливала слонявшихся вурдалаков. С крыш зданий центральных корпусов, с энергоблока и с козырька над входом гостиницы вели обстрел автоматчики. От грохота выстрелов звенело в ушах. Василий Алексеевич открыл дверь грузовой машины. Он сел за руль и велел дочери занять место рядом. Я торопливо помог двум женщинам подняться в кузов.
– Хорек, дуй в помещение охраны, – закричал Свояк. – Заставь их открыть ворота!
Опять Хорек? Ну, погоди, трусливое ничтожество. Как только мы доберемся до города, я и Иу покинем тебя. Нам не нужна компания предателей.
Хмурый рассвет превратил лучи прожекторов в светлые тени, скользившие по серой земле. Однако ночь ушла еще не полностью. Она оставила множество теней, в которых я чувствовал себя вполне комфортно. Увидев охранника, прильнувшего глазом к окуляру снайперской винтовки, я кастанул чару вызова и заставил его подойти ко мне. Выслушав мою установку, он вяло побрел в помещение охраны. Как я понял, ворота приводились в движение с помощью автоматического управления. Пульт находился в их сторожке. Я бегом вернулся к грузовику, забирался в кузов и прокричал Свояку:
– Заводи! Ворота сейчас откроются!
Мне больше не хотелось обращаться к нему на «вы». Он стал для меня отрицательным «персом» – предателем, трусом, человеком, который в любое мгновение мог подставить тебя или сдать врагам. Сквозь дыры в тенте я увидел, как створка ворот поехала в сторону. Свояк рванул вперед, лихо выполнил разворот и сбил по ходу движения часть ограждения из проволочной сетки. Машина выехала на бетонную дорогу. Откуда-то сверху по нам застрочил пулемет. Две женщины пригнулись. Их руки цеплялись за скамью и борт кузова. Тент над нами прочертила полоса черных дыр. Затем нас сильно встряхнуло. Оглянувшись, я понял, что мы проскочили ворота. Последняя очередь вылущила несколько щербатых отверстий в деревянном настиле кузова. Иу испуганно цеплялась за меня маленькими ручками. Ее глаза смотрели на меня, задавая безмолвный вопрос. Мы будем жить, вопрошали они. Конечно, будем!
Одна из пуль попала в голову женщины, сидевшей рядом со мной. Кровь и мозги испачкали мне лицо…
3. Танец демона (лог Влады Васильевны Мелиной)
Все прошло удачно. Я даже не ожидала, что наше бегство окажется таким легким. Отец Насти предъявил документы, отнятые в гараже у экспедитора, и конопатый охранник лениво махнул рукой. Массивные ворота открылись. Мы даже не стали прятаться под брезентом. Мотор взревел, машину встряхнуло, и территория института осталась позади. Я брезгливо отодвинулась от чокнутого парня, который сидел рядом со мной, прижимая к груди ребенка-олигофрена. Василий Алексеевич называл его Хорьком. Действительно хорек! Впрочем, без него мы не покинули бы изолятор. Я так и не поняла, как ему удавалось отводить глаза охране. Василий Алексеевич говорил, что это дар свыше. Конечно, самым страшным был спуск на нижние уровни. Хорек нам все уши прожужжал рассказами о жутких чудовищах. Но Василий Алексеевич с самого начала дал нам понять, что у парня серьезные психические отклонения. Внизу мы никого не встретили.
Я искоса взглянула на перепачканное лицо Хорька. Таких людей нужно держать в домах для сумасшедших. Большую часть времени он или ковырял в носу, или катал в пальцах то, что доставал из ноздрей, похожих на две пещеры. И еще он облевал меня! Когда Василий Алексеевич выпустил нас из камеры, этот тупица находился в комнате охраны. Он нажал на какую-то кнопку и, наверное, включил сигнал тревоги. За нами началась погоня. Хорек с перепугу наглотался каких-то таблеток. Ему стало дурно, и в кабине лифта он испачкал мое платье. Когда мы спустились в большую лабораторию, парень упал в обморок, а нас элементарно повязали набежавшие охранники. Что интересно, Хорек наводил на людей морок даже в бессознательном состоянии. Его никто не замечал. Люди едва не спотыкались о распростертое тело, но будто ничего не видели. Мог бы и нас закрыть своим маскировочным полем. Зараза бестолковая!
Меня, Настю и Василия Алексеевича посадили в «отстойник» – большую, поделенную на две части камеру, где содержались женщины и мужчины. По моим подсчетам, там было человек тридцать, если не больше. Некоторые из них провели день в медицинском корпусе и вернулись оттуда, накаченные стимуляторами и наркотиками. Вечер прошел в драках и ссорах. Ночью начался свальный грех. Я проснулась от криков и стонов. Сначала мне показалось, что в смежной комнате мужчины насиловали женщин. Я часто слышала о подобных случаях. Не даром пребывание в «отстойнике» называлось в изоляторе «случкой». Василий Алексеевич стоял в открытом дверном проеме и не впускал никого на нашу половину. Даже не знаю, что бы мы делали без него. Точнее, знаю, и мне страшно думать об этом. Он мастерски владел рукопашным боем. В какой-то момент обезумевшие от секса и наркотиков люди – даже несколько женщин – попытались прорваться к нам. Обнаженные, возбужденные, с горящими глазами и оскаленными ртами…
Мы с Настей кричали от ужаса. На нашей стороне было еще пять или шесть нормальных заключенных. Кое-кто из них помогал Василию Алексеевичу, однако силы были на исходе. Затем дверь открылась, и в «отстойник» вошел Хорек. Я не знаю, где он шлялся и что творил, но на его груди висело импровизированное «кенгуру», в котором находился маленький ребенок. За спиной болтался автомат. Вид оружия утихомирил нападавших маньяков. Они отступили в дальний угол камеры. Или, возможно, Хорек «включил» свою магию и отогнал от нас извращенцев. Короче, мы выбежали из «отстойника», и Василий Алексеевич повел нас к лифтам. Я боялась смотреть на девочку-олигофренку. Ее вид вызывал у меня страх и отвращение. Мы расспрашивали Хорька: откуда он ее взял, зачем она ему, не тяготит ли его груз ответственности. Но что с придурка возьмешь? Он сказал, что это дочь его учителя. Я думаю, Василий Алексеевич послал бы Хорька куда подальше, если бы он ни был нам нужен. Этот идиот действительно обладал какими-то чарами. Он наводи морок на охранников, и мы проходили прямо перед ними – в двух-трех метрах. Я сначала жутко нервничала. Мне все время казалось, что вокруг меня шла какая-то игра, в которой «кошки» забавлялись с «мышками». Однако мы без проблем поднялись на нулевой уровень, спустились по грузовому пандусу к зданию медицинского корпуса и вошли в фойе.
Я уже была в том здании несколько раз. Надо мной и еще несколькими девушками проводили эксперимент по вживлению микрочипов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43