Вид сына и его невесты не доставил ей удовольствия. Он выглядел кривляющимся франтом, а его невеста – глупой кокеткой. Обстановка помпезности и показухи не произвела на нее впечатления – она знала, что, несмотря на все эти потуги, многие из присутствующих как были, так и остались суеверными неграми, готовыми при нужде примчаться к ней за амулетами или предсказаниями. Тем не менее, она не предприняла никаких действий, а только довольно горько усмехнулась и, прихрамывая, отправилась домой. Несмотря ни на что, она все еще любила своего сына.
Однако, следующее оскорбление она не смогла оставить без внимания. Это случилось в день вступления в должность нового президента – ее сына. Ее опять не пригласили, но она все же пришла. И в этот раз она не стала прятаться. После приведения президента к присяге, она смело подошла к новому правителю Гаити и обратилась к нему в присутствии самого германского консула. Она представляла собой гротескную фигуру нескладная, маленькая, мерзкая старуха, черная, босоногая, в лохмотьях.
Президент вполне естественно не обратил на нее никакого внимания. Наступила зловещая тишина. Затем, облизав свои беззубые десны, старуха, ничуть не смущаясь, принялась сыпать проклятия в его адрес, но не по-французски, а на местном горском наречии – патоа. Она призвала своих кровожадных богов обрушить гнев на голову нечестивца и пообещала отомстить сыну и его жене за их черную неблагодарность. Собравшиеся гости были шокированы.
Как, впрочем, и новый президент. Но он не потерял самообладания. Спокойным жестом он подозвал охранников, и те увели бившуюся в истерике женщину прочь. Он намеревался заняться ею позже.
На следующий вечер, когда президент решил спуститься в темницу и поговорить с матерью, оказалось, что она исчезла. Так ему сказали охранники и при этом странным образом закатили глаза. Он приказал расстрелять тюремщика, а сам вернулся во дворец.
Проклятия матери вызвали у него некоторую озабоченность. Как вы понимаете, он знал, на что она способна. Ему, к тому же, совершенно не понравились угрозы в адрес его жены. На следующий день он распорядился отлить несколько серебряных пуль, как когда-то давным-давно поступил король Генри. Он также купил амулет оуанга у своего знакомого знахаря. Магия против магии.
В ту ночь ему во сне привиделась змея: змея с зелеными глазами, которая шептала человеческим голосом, шипела на него пронзительно и издевательски смеялась, когда он пытался ударить ее. На следующее утро в спальне пахло змеями, а на подушке осталась тошнотворная слизь, издававшая такую же вонь. И президент понял, что он спасся только благодаря своему амулету.
Днем его жена обнаружила пропажу одного из своих парижских платьев, и президент учинил допрос слугам в своей подземной камере пыток. От них он узнал кое-какие факты, о которых не осмелился рассказать супруге. То, что он услышал, сильно опечалило его. В детстве он видел, как мать колдовала с восковыми фигурками – маленькими куколками, напоминавшими людей и одетыми в кусочки украденной у этих людей одежды. Иногда она втыкала в них булавки, иногда поджаривала их на медленном огне. И всегда реальные люди заболевали и умирали. На душе у него было нерадостно. Еще тревожнее стало президенту, когда вернулись его посыльные и сообщили ему, что мать покинула свою старую хижину в горах.
Три дня спустя его жена умерла от страшной боли в боку, происхождение которой не смог объяснить ни один врач. Она до последней секунды испытывала сильные физические страдания, и незадолго до того, как испустила дух, ее тело, по слухам, посинело и раздулось вдвое обычного. Черты ее лица разъела проказа, а распухшие конечности выглядели как у больной слоновьей болезнью. Гаити кишела отвратительными тропическими болезнями, но ни одна из них не убивала в три дня…
После этого президент пришел в бешенство. Он объявил крестовый поход на ведьм. Армии и полиции было приказано прочесать сельские районы. Шпионы добирались до лачуг на вершинах гор, и вооруженные патрули устраивали засады в отдаленных районах, где обитали живые мертвецы, которые тусклым, остекленевшим взором бесконечно таращились на луну. Мамалоа допрашивались на медленном огне, а владельцев запрещенных книг сжигали на кострах, сложенных из этих же книг. Ищейки рыскали в горах, и священники умирали на алтарях, на которых они приносили в жертву других. Существовал только один особый приказ – мать президента необходимо было взять живой и невредимой.
Пока его приказ выполнялся, президент не покидал дворца. В глазах у него появились искорки медленного умопомешательства. Эти искорки разгорелись бешеным огнем, когда охранники ввели к нему в кабинет высохшую старуху, его мать, которую схватили на болоте неподалеку от ужасной рощи идолов.
Пока ее тащили вниз в камеру пыток, она дралась и царапалась как дикая кошка. Потом охранники ушли и оставили президента наедине с матерью. Наедине с матерью, которая, корчась на дыбе, проклинала его. Его, с безумно горящим взглядом, сжимавшего огромный серебряный нож в руке…
В последующие несколько дней он по многу часов проводил в камере пыток. Его редко видели во дворце, а слугам было приказано не беспокоить его. На четвертый день он в последний раз поднялся вверх по потайной лестнице – искорки сумасшествия исчезли из его глаз.
Никто никогда не узнает, что на самом деле произошло в камере пыток. Но это, несомненно, и к лучшему. В душе президент оставался дикарем, а дикарю всегда доставляет удовольствие продлевать мучения своей жертвы…
Говорят, однако, что, будучи при последнем издыхании, старуха-колдунья прокляла своего сына именем Змеи – самым страшным из всех проклятий.
Некоторое представление о том, что произошло, можно получить на основании известных сведений относительно того, как президент отомстил своей матери; он обладал мрачным чувством юмора и имел варварское представление о возмездии. Его жену убила его мать, использовав при этом восковую фигуру. И он решил сделать то, что считал исключительно уместным.
Когда он в последний раз поднялся вверх по лестнице, слуги увидели у него в руках большую свечу, сделанную из трупного жира. А так как больше никто никогда не видел тела его матери, то возникли разного рода необычные предположения о происхождении этого трупного жира. Ведь президент, как я уже говорил, имел склонность к скверным шуткам…
Конец истории очень прост. Президент сразу направился к себе в кабинет во дворце и там поставил свечу в подсвечник на письменном столе. За последние дни у него накопилась уйма дел, которые требовали его официального решения. Какое-то время он сидел в тиши кабинета и взирал на свечу – на его лице играла странная удовлетворенная улыбка.
1 2 3 4