– поразилась Ксения, разглядывая снимок.
– Это он меня ограбил, – проворчал я, вспоминая переведенную на счет лауреата сумму. И в отместку зачитал вслух: – По словам полиции, в доме также обнаружились следы пребывания как минимум еще одного человека, скорее всего, женщины, но ее изображение не сохранилось…
– К счастью, – констатировала мрачно Ксения. – В таком ракурсе я выгляжу неудачно.
– Зато Трой будет выглядеть еще удачнее на полицейском снимке анфас и в профиль, когда его возьмут при вторичной попытке проникновения в чужой дом, – пообещал Герайд.
– Нас обоих, – поправила Ксения.
– Ты с ума сошла, – сказали мы с Герайдом одновременно, кажется впервые с момента встречи придя к согласию хотя бы по одному поводу.
– Нет, не сошла, – нахмурилась Ксения. – Я примерно догадываюсь, Трой, куда именно ты хочешь вновь заглянуть, хотя не совсем понимаю зачем… Одному тебе не справиться.
Один раз справился, подумал я, но промолчал. Неизвестно, справился бы я, если бы не эта упрямая девчонка, которую надо было вытащить во что бы то ни стало. Которую хотелось вытащить во что бы то ни стало.
– Куда заглянуть? – безнадежным тоном вздохнул Герайд. – Надеюсь, вы не Врата в этом доме нашли?
– Тут есть подсказка, – ответил я, стирая с лица пахнущую талым снегом воду. В покрое подаренной куртки капюшон не предусматривался, и за шиворот натекло порядком ледяной воды. Так что перспектива снова лезть в чужой дом уже не казалась такой неприятной. Про то, что будет дальше, я пока старался не думать…
Несколько минут мы ожесточенно, хотя и приглушенно, спорили, переступая в снежно-грязевом месиве, хватая друг друга за мокрые полы и стараясь рассмотреть лицо собеседников в качающихся отсветах терзаемых ветром фонарей, чтобы убедиться в доходчивости своих аргументов. Ксения была упряма. Герайд раздражен. Я раздосадован. Только снежная крупа, возле земли превращающаяся в воду, падала с небес с мерным и монотонным шуршанием, с одинаковой щедростью усеивая и нас, и крыши продрогших домов с затеплившимися в них уютными огнями; скатывалась с празднично освещенного шпиля ратуши, торчащего над улицами; барабанила по блестящим сонным машинам, притихшим на обочине дороги…
В конце концов договорились, что я ищу способ проникнуть в дом, проникаю, а затем в случае успеха приглашаю остальных желающих, если таковые найдутся. Если что-то пойдет не так, то пострадаю я один. А пока «таковые» будут ждать меня в машине.
– В случае чего обещаю не сдавать подельников даже под бесчеловечными пытками, – состроив суровую мину, поклялся я и двинулся вокруг дома.
Ложь оказалась легкой и безвкусной, как обезжиренное масло. Никого приглашать я не намеревался. Незачем Ксении второй раз даже приближаться к этому аду.
Осмотреться вокруг мы уже успели, так что предварительная оценка уязвимых мест вражеской крепости была произведена, согласно нашим способностям к диверсионной деятельности. Нельзя сказать, что очень удачно, но кое-какие наметки имелись. К тому же, находясь дома, хозяин по беспечности или из-за самоуверенности не задействовал охранную систему полностью…
Перебраться через декоративную живую ограду (от холода плети ползучего стража, обычного защитника домов от посторонних, закостенели и едва шевелились), обогнуть постройку, стараясь держаться подальше от освещенных мест и скоплений зеленых огоньков…
Ага, а вот и фирменная глиняная лягушка, притаившаяся в траве, блестящая от воды, с налипшими на уродливую морду хлопьями снега… Разинула пасть, готовясь издать негодующий вопль, и… разлетелась вдребезги. Я потер онемевшие пальцы. Добротно сделано неведомым умельцем из охранной фирмы. Казалось, что я раздолбал эту несчастную игрушку собственным кулаком, хотя даже не прикоснулся…
Так, теперь куда?.. Переступая через спящие, мертвые и активные жгуты сторожевых линий (вот ведь перепугался, господин лауреат! Из нитей сторожевок можно десяток свитеров навязать), я добрался до окон первого этажа, прикидывая план дома… Теперь оборвать волоски, соединявшие стены и рамы, и щупом вывернуть защелку внутри… Проклятие, руки озябли и скользят по мокрому железу, никак не подцепляя краешек ставня… Свирепо, с наслаждением, громогласно заскрипело… Я облился потом, моментально согревшись. Нет, ничего. Только ветер теребит деревья, заставляя ветки скрестись и стучать…
В плотной, слежавшейся темноте угадать очертания помещения было поначалу сложно, но запахи пыли и полироли подсказали, что я проник туда, куда нужно. Монотонно барабанит дождь снаружи. Где-то вверху невнятно, на пределе слышимости бубнят голоса. Зато совсем близко шуршат мыши, на которых мое вторжение произвело минимум впечатления. Заскучавшая в подвале старая мебель доверчиво ластилась, норовя подставить ножку, спинку или пропахший влажным сукном бочок, пока я пробирался через завалы. Звякнуло что-то металлическое. Хрустнули под подошвой стекляшки. Некто вцепился в воротник костлявым пальцем…
Мысленно ругнувшись, я все-таки запалил огонек, прикрывая его сведенными в горсть ладонями, и огляделся. Пространство разом утратило всю таинственность и потеряло в размерах. Костлявый палец принадлежал накренившейся, растопыренной вешалке. В зеркале прямо напротив отражался смутный, угольно-черный силуэт с огнем в руках. Силуэт принадлежал кому угодно, только не человеку…
Я моргнул. Нет, мерещится.
Скукожились и заползли под вещи тени. Сами предметы выстроились в струнку и притихли выжидательно. Даже голоса сверху умолкли…
Давешний люк, прикрытый старым ковром, просвечивал через разноцветную тяжелую ткань чернильным прямоугольником. Повторяя его очертания на ковре, подрос жесткий, колючий ворс, возвышавшийся на добрый палеи. Сдвинув эту пакость краем ботинка, я убедился, что закрепы не тронуты, аккуратно вскрыл их и спустился вниз, ненароком наступив на валявшийся возле лестницы рабский браслет.
…Через пять минут, давясь от отвращения к себе, я выбрался обратно наверх и некоторое время сидел, скорчившись в противоположном конце подвала, дыша через стиснутые зубы, стараясь сдержать тошноту и пережить мучительное осознание собственной трусости. Панический ужас, растекшийся во мне как чернила в банке с водой, постепенно терял интенсивность окраски, но не исчезал, отравляя своим присутствием. Вторая попытка закончилась так же. Третья тоже. Четвертая закончилась тем, что наверх я выполз на четвереньках, поскуливая.
Я не вернусь туда. Никогда и ни за что. А если вернусь – останусь там навсегда, сожженный собственным безумием.
Расположившись как можно дальше от люка, обдающего невесомым, но смертоносным дыханием, я пытался унять постыдную дрожь и болезненную слабость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
– Это он меня ограбил, – проворчал я, вспоминая переведенную на счет лауреата сумму. И в отместку зачитал вслух: – По словам полиции, в доме также обнаружились следы пребывания как минимум еще одного человека, скорее всего, женщины, но ее изображение не сохранилось…
– К счастью, – констатировала мрачно Ксения. – В таком ракурсе я выгляжу неудачно.
– Зато Трой будет выглядеть еще удачнее на полицейском снимке анфас и в профиль, когда его возьмут при вторичной попытке проникновения в чужой дом, – пообещал Герайд.
– Нас обоих, – поправила Ксения.
– Ты с ума сошла, – сказали мы с Герайдом одновременно, кажется впервые с момента встречи придя к согласию хотя бы по одному поводу.
– Нет, не сошла, – нахмурилась Ксения. – Я примерно догадываюсь, Трой, куда именно ты хочешь вновь заглянуть, хотя не совсем понимаю зачем… Одному тебе не справиться.
Один раз справился, подумал я, но промолчал. Неизвестно, справился бы я, если бы не эта упрямая девчонка, которую надо было вытащить во что бы то ни стало. Которую хотелось вытащить во что бы то ни стало.
– Куда заглянуть? – безнадежным тоном вздохнул Герайд. – Надеюсь, вы не Врата в этом доме нашли?
– Тут есть подсказка, – ответил я, стирая с лица пахнущую талым снегом воду. В покрое подаренной куртки капюшон не предусматривался, и за шиворот натекло порядком ледяной воды. Так что перспектива снова лезть в чужой дом уже не казалась такой неприятной. Про то, что будет дальше, я пока старался не думать…
Несколько минут мы ожесточенно, хотя и приглушенно, спорили, переступая в снежно-грязевом месиве, хватая друг друга за мокрые полы и стараясь рассмотреть лицо собеседников в качающихся отсветах терзаемых ветром фонарей, чтобы убедиться в доходчивости своих аргументов. Ксения была упряма. Герайд раздражен. Я раздосадован. Только снежная крупа, возле земли превращающаяся в воду, падала с небес с мерным и монотонным шуршанием, с одинаковой щедростью усеивая и нас, и крыши продрогших домов с затеплившимися в них уютными огнями; скатывалась с празднично освещенного шпиля ратуши, торчащего над улицами; барабанила по блестящим сонным машинам, притихшим на обочине дороги…
В конце концов договорились, что я ищу способ проникнуть в дом, проникаю, а затем в случае успеха приглашаю остальных желающих, если таковые найдутся. Если что-то пойдет не так, то пострадаю я один. А пока «таковые» будут ждать меня в машине.
– В случае чего обещаю не сдавать подельников даже под бесчеловечными пытками, – состроив суровую мину, поклялся я и двинулся вокруг дома.
Ложь оказалась легкой и безвкусной, как обезжиренное масло. Никого приглашать я не намеревался. Незачем Ксении второй раз даже приближаться к этому аду.
Осмотреться вокруг мы уже успели, так что предварительная оценка уязвимых мест вражеской крепости была произведена, согласно нашим способностям к диверсионной деятельности. Нельзя сказать, что очень удачно, но кое-какие наметки имелись. К тому же, находясь дома, хозяин по беспечности или из-за самоуверенности не задействовал охранную систему полностью…
Перебраться через декоративную живую ограду (от холода плети ползучего стража, обычного защитника домов от посторонних, закостенели и едва шевелились), обогнуть постройку, стараясь держаться подальше от освещенных мест и скоплений зеленых огоньков…
Ага, а вот и фирменная глиняная лягушка, притаившаяся в траве, блестящая от воды, с налипшими на уродливую морду хлопьями снега… Разинула пасть, готовясь издать негодующий вопль, и… разлетелась вдребезги. Я потер онемевшие пальцы. Добротно сделано неведомым умельцем из охранной фирмы. Казалось, что я раздолбал эту несчастную игрушку собственным кулаком, хотя даже не прикоснулся…
Так, теперь куда?.. Переступая через спящие, мертвые и активные жгуты сторожевых линий (вот ведь перепугался, господин лауреат! Из нитей сторожевок можно десяток свитеров навязать), я добрался до окон первого этажа, прикидывая план дома… Теперь оборвать волоски, соединявшие стены и рамы, и щупом вывернуть защелку внутри… Проклятие, руки озябли и скользят по мокрому железу, никак не подцепляя краешек ставня… Свирепо, с наслаждением, громогласно заскрипело… Я облился потом, моментально согревшись. Нет, ничего. Только ветер теребит деревья, заставляя ветки скрестись и стучать…
В плотной, слежавшейся темноте угадать очертания помещения было поначалу сложно, но запахи пыли и полироли подсказали, что я проник туда, куда нужно. Монотонно барабанит дождь снаружи. Где-то вверху невнятно, на пределе слышимости бубнят голоса. Зато совсем близко шуршат мыши, на которых мое вторжение произвело минимум впечатления. Заскучавшая в подвале старая мебель доверчиво ластилась, норовя подставить ножку, спинку или пропахший влажным сукном бочок, пока я пробирался через завалы. Звякнуло что-то металлическое. Хрустнули под подошвой стекляшки. Некто вцепился в воротник костлявым пальцем…
Мысленно ругнувшись, я все-таки запалил огонек, прикрывая его сведенными в горсть ладонями, и огляделся. Пространство разом утратило всю таинственность и потеряло в размерах. Костлявый палец принадлежал накренившейся, растопыренной вешалке. В зеркале прямо напротив отражался смутный, угольно-черный силуэт с огнем в руках. Силуэт принадлежал кому угодно, только не человеку…
Я моргнул. Нет, мерещится.
Скукожились и заползли под вещи тени. Сами предметы выстроились в струнку и притихли выжидательно. Даже голоса сверху умолкли…
Давешний люк, прикрытый старым ковром, просвечивал через разноцветную тяжелую ткань чернильным прямоугольником. Повторяя его очертания на ковре, подрос жесткий, колючий ворс, возвышавшийся на добрый палеи. Сдвинув эту пакость краем ботинка, я убедился, что закрепы не тронуты, аккуратно вскрыл их и спустился вниз, ненароком наступив на валявшийся возле лестницы рабский браслет.
…Через пять минут, давясь от отвращения к себе, я выбрался обратно наверх и некоторое время сидел, скорчившись в противоположном конце подвала, дыша через стиснутые зубы, стараясь сдержать тошноту и пережить мучительное осознание собственной трусости. Панический ужас, растекшийся во мне как чернила в банке с водой, постепенно терял интенсивность окраски, но не исчезал, отравляя своим присутствием. Вторая попытка закончилась так же. Третья тоже. Четвертая закончилась тем, что наверх я выполз на четвереньках, поскуливая.
Я не вернусь туда. Никогда и ни за что. А если вернусь – останусь там навсегда, сожженный собственным безумием.
Расположившись как можно дальше от люка, обдающего невесомым, но смертоносным дыханием, я пытался унять постыдную дрожь и болезненную слабость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156