Она думает, что это меня забавляет! Хотя, правда, это меня забавляет.
Жизель. В таком случае меня ваши фокусы больше не забавляют. Всего хорошего. Развлекайтесь без меня.
Габриэль. Вы что, не женщина? Нет, вы не женщина. Если бы я была на вашем месте! На двух ваших местах сразу. Например, ты, Франсуаза! На твоем месте я разыграла бы ему сцену, которую ты проходила у меня на занятиях. Помнишь, та левацкая пьеса, где ты всех провоцировала?! Явилась бы к Эрве и заявила ему: «Мэтр! У меня нет ни малейшего желания любить вас, но это моя ошибка! Айседора Дункан отказала в своей любви скульптуру Родену, и это была ее ошибка! Я не повторю ее ошибок! Я буду принадлежать вам, мэтр, несмотря на все мое отвращение! Карьера – прежде всего! Клянусь, что буду прекраснейшей супругой и потрясающей вдовой!» И вокруг этого всего импровизируй сколько хочешь! Я тебе все разжевала!
Франсуаза. О-о-о! Я ни за что не смогу!
Габриэль. Сможешь, еще как сможешь! И тут вступайте вы, Жизель! Ваша коронная ария! Сверхблагопристойная личность внешне, а в глубине – насквозь разложившаяся, раздираемая противоречиями – молодой англосаксонский театр: «Эрве, не будем больше закрывать глаза! Наш брак не состоялся! Ты – слишком знаменитый, блестящий, умный, я для тебя – не пара! Ты источил мою душу, как капля точит камень! Подонок, негодяй… Я исстрадалась. Я стала пить, сначала понемногу, шутя, а теперь не могу остановиться! Алкоголь стал моим вторым мужем. Но у меня появился и третий муж, наркотики, и мой четвертый муж… женщины!!!»
Байар. Неужели можно дойти и до этого?
Габриэль (все тем же тоном, полным отчаяния). Можно, можно. «Там, там! На стене! Розовый пингвин, он смотрит на меня! Он не имеет права смотреть на меня, даже ласково! Мама, мамочка, дай мне облако, облако, полное слез, чтобы я приклонила мою усталую голову, чтобы я на нем уснула… (Начинает вместе с Байаром танцевать ламбет-вок.) Кто боится Виржинии Вульф, Жинии Вульф, Жинии Вульф! Кто боится Виржинии Вульф, тра-ля-ля-ля!» (К Жизель, спокойно.) Вот канва – вышивайте, что хотите, не ошибетесь. Ну, в атаку.
Байар. Это безумие! За четверть часа до генеральной! Не хочу на это смотреть! Пойду займусь твоим платьем. (Выходит вправо.)
СЦЕНА ШЕСТАЯ
Входит обеспокоенный Эрве в сопровождении Пьера. Габриэль. Сядь, Эрве – Франсуаза хочет что-то тебе сказать.
Франсуаза. Нет, я не могу.
Габриэль. Мы оставим вас наедине. (Одновременно знаком показывает Франсуазе, чтобы та не соглашалась.)
Франсуаза («е видя жеста Габриэль). Да! (Видит знаки Габриэль, в панике.) Нет!
Габриэль. Как хочешь, девочка. Говори, Франсуаза.
Франсуаза, запинаясь, начинает говорить. Габриэль ее подбадривает жестами, подсказывает ей.
Франсуаза (четко, рапортуя). Мэтр, как вы теперь знаете, я хотела стать женой Пьера, но явились вы, и я поняла, что в вашем сыне я любила только вашу тень. И тогда я вспомнила об историческом прецеденте, на память мне пришла историческая аналогия… (Видно, сейчас она ей на память не приходит.) Знаменитая артистка… (Взглядом просит Габриэль ей подсказать.)
Габриэль мимически изображает античный греческий танец.
…балерина…
Эрве чувствует, что за его спиной что-то происходит. Он оборачивается, но слишком поздно. Габриэль успевает принять обычную позу.
Габриэль. Мне кажется, ты имеешь в виду Айседору Дункан.
Франсуаза. Вот именно… Ора Дункан… Когда она была совсем молоденькой девушкой, она позировала великому скульптору… (Снова провал в памяти.)
Габриэль принимает позу «Мыслителя» Родена, но Франсуазе это ничего не говорит.
Эрве. Да. Родену. Айседора Дункан позировала Родену.
Франсуаза (говорит быстро-быстро. Чувствуется, что с этого момента она уверена в произносимом тексте). В своих мемуарах она рассказывала: «Гений хотел, чтобы я ему отдалась; ему было восемьдесят лет, и я отказала, но теперь жалею: кто я была такая, чтобы отказать Родену?» Так, вот, я не хочу повторять ошибку Айседоры Дункан, мэтр!
Эрве. В любом случае, мне еще не восемьдесят лет.
Франсуаза. Мэтр, я не хочу вам отдаваться, больше скажу – не испытываю ни малейшего желания! Но тем хуже! Карьера прежде всего! Я буду вашей женой, мэтр, я буду образцовой супругой и потрясающей вдовой!
Эрве (к Габриэль). Она немножко не того?
Габриэль. С чего это ты взял? (К Жизель.) Вступайте! Вступайте!
Жизель (подходит к Эрве без рисовки, мягко). Эрве, дальше так продолжаться не может. Это не твоя вина, это – театр. Я ни о чем не жалею, я не жалею, что была твоей женой, но с меня хватит. Я хочу жить среди нормальных людей. Я больше не могу тебя выносить!
Габриэль. Должна заметить, что я ее понимаю.
Жизель. Я не могу выносить больше никого из вас.
Габриэль. Ну, здесь она перебирает. В этом беда всех дилетантов.
Жизель. Мы не ссоримся, Эрве. Мы расстаемся. Настал момент – и все.
Габриэль изо всех сил мимически аплодирует Жизель.
Эрве (заметив это) . Габриэль, позволь обратить твое внимание на тот факт, что я уже четверть часа вижу тебя в зеркале.
Габриэль. Ах! Так!
Эрве. Представь себе!
Габриэль. Не удалось.
Эрве. Не было достаточной слаженности.
Габриэль. Не успели отрепетировать. Провалились?
Эрве. Да!
Габриэль (прибегает к своей обычной уловке). Сейчас, сейчас! Иду! (Выходит.)
Эрве (обнимает Жизелъ). Жизель, бедненькая, они заставили и тебя участвовать в этом розыгрыше!
Жизель (высвобождается и пожимает плечами). Вовсе нет, ты ошибаешься, уверяю тебя.
Эрве. Как ты меня любишь! Я этого не заслуживаю, но я буду достоин тебя: принесу жертву, которую ты у меня просишь.
Жизель. Я у тебя ничего не прошу!
Эрве (подходит у Франсуазе). Прости, Франсуаза, прости, дорогое дитя. Я разрушу твои голубые мечты, но ты видишь, что нас все разделяет. Они воздвигли между нами стену позора, не будем пытаться ее преодолеть! Ты только что сказала, что любила в Пьере мою тень. Так вот! Я отсылаю тебя к нему. Я остаюсь здесь, а ты – догоняй мое отражение!
Слева входит Кристиан в сопровождении Робера и Hиколь.
Кристиан. На сцену! «Креолка»!
Робер. Мы будем в зале.
Hиколь. Ни пуха ни пера!
Робер и Hиколь уходят вправо.
Габриэль (вбегает, бросается в объятия Эрве). О! Эрве! Мне страшно, страшно, страшно!
Эрве. Да, родная. Я знаю.
Габриэль. Понимаешь, это совсем не проходит. Я думала, время смягчит, время сгладит, но с каждой генеральной мне все страшнее и страшнее! Я не пойду.
Эрве. Зрители ждут.
Кристиан. Франсуаза Ватто, Жан Байар – на сцену!
Габриэль. Дай мне твой амулет, кроличью лапку!
Эрве. На, дорогая!
Габриэль. Ты даешь мне ее? О! Как ты добр! Я знаю, что ты ее никогда никому не давал! Мы можем ссориться, но остаемся друзьями… (Крестится кроличьей лапкой.) К черту, к черту, к черту! (Отдает ему лапку.) Пошли! (Думает, что дверь распахнута, ударяется о закрытую створку и говорит тоном дельфийского оракула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Жизель. В таком случае меня ваши фокусы больше не забавляют. Всего хорошего. Развлекайтесь без меня.
Габриэль. Вы что, не женщина? Нет, вы не женщина. Если бы я была на вашем месте! На двух ваших местах сразу. Например, ты, Франсуаза! На твоем месте я разыграла бы ему сцену, которую ты проходила у меня на занятиях. Помнишь, та левацкая пьеса, где ты всех провоцировала?! Явилась бы к Эрве и заявила ему: «Мэтр! У меня нет ни малейшего желания любить вас, но это моя ошибка! Айседора Дункан отказала в своей любви скульптуру Родену, и это была ее ошибка! Я не повторю ее ошибок! Я буду принадлежать вам, мэтр, несмотря на все мое отвращение! Карьера – прежде всего! Клянусь, что буду прекраснейшей супругой и потрясающей вдовой!» И вокруг этого всего импровизируй сколько хочешь! Я тебе все разжевала!
Франсуаза. О-о-о! Я ни за что не смогу!
Габриэль. Сможешь, еще как сможешь! И тут вступайте вы, Жизель! Ваша коронная ария! Сверхблагопристойная личность внешне, а в глубине – насквозь разложившаяся, раздираемая противоречиями – молодой англосаксонский театр: «Эрве, не будем больше закрывать глаза! Наш брак не состоялся! Ты – слишком знаменитый, блестящий, умный, я для тебя – не пара! Ты источил мою душу, как капля точит камень! Подонок, негодяй… Я исстрадалась. Я стала пить, сначала понемногу, шутя, а теперь не могу остановиться! Алкоголь стал моим вторым мужем. Но у меня появился и третий муж, наркотики, и мой четвертый муж… женщины!!!»
Байар. Неужели можно дойти и до этого?
Габриэль (все тем же тоном, полным отчаяния). Можно, можно. «Там, там! На стене! Розовый пингвин, он смотрит на меня! Он не имеет права смотреть на меня, даже ласково! Мама, мамочка, дай мне облако, облако, полное слез, чтобы я приклонила мою усталую голову, чтобы я на нем уснула… (Начинает вместе с Байаром танцевать ламбет-вок.) Кто боится Виржинии Вульф, Жинии Вульф, Жинии Вульф! Кто боится Виржинии Вульф, тра-ля-ля-ля!» (К Жизель, спокойно.) Вот канва – вышивайте, что хотите, не ошибетесь. Ну, в атаку.
Байар. Это безумие! За четверть часа до генеральной! Не хочу на это смотреть! Пойду займусь твоим платьем. (Выходит вправо.)
СЦЕНА ШЕСТАЯ
Входит обеспокоенный Эрве в сопровождении Пьера. Габриэль. Сядь, Эрве – Франсуаза хочет что-то тебе сказать.
Франсуаза. Нет, я не могу.
Габриэль. Мы оставим вас наедине. (Одновременно знаком показывает Франсуазе, чтобы та не соглашалась.)
Франсуаза («е видя жеста Габриэль). Да! (Видит знаки Габриэль, в панике.) Нет!
Габриэль. Как хочешь, девочка. Говори, Франсуаза.
Франсуаза, запинаясь, начинает говорить. Габриэль ее подбадривает жестами, подсказывает ей.
Франсуаза (четко, рапортуя). Мэтр, как вы теперь знаете, я хотела стать женой Пьера, но явились вы, и я поняла, что в вашем сыне я любила только вашу тень. И тогда я вспомнила об историческом прецеденте, на память мне пришла историческая аналогия… (Видно, сейчас она ей на память не приходит.) Знаменитая артистка… (Взглядом просит Габриэль ей подсказать.)
Габриэль мимически изображает античный греческий танец.
…балерина…
Эрве чувствует, что за его спиной что-то происходит. Он оборачивается, но слишком поздно. Габриэль успевает принять обычную позу.
Габриэль. Мне кажется, ты имеешь в виду Айседору Дункан.
Франсуаза. Вот именно… Ора Дункан… Когда она была совсем молоденькой девушкой, она позировала великому скульптору… (Снова провал в памяти.)
Габриэль принимает позу «Мыслителя» Родена, но Франсуазе это ничего не говорит.
Эрве. Да. Родену. Айседора Дункан позировала Родену.
Франсуаза (говорит быстро-быстро. Чувствуется, что с этого момента она уверена в произносимом тексте). В своих мемуарах она рассказывала: «Гений хотел, чтобы я ему отдалась; ему было восемьдесят лет, и я отказала, но теперь жалею: кто я была такая, чтобы отказать Родену?» Так, вот, я не хочу повторять ошибку Айседоры Дункан, мэтр!
Эрве. В любом случае, мне еще не восемьдесят лет.
Франсуаза. Мэтр, я не хочу вам отдаваться, больше скажу – не испытываю ни малейшего желания! Но тем хуже! Карьера прежде всего! Я буду вашей женой, мэтр, я буду образцовой супругой и потрясающей вдовой!
Эрве (к Габриэль). Она немножко не того?
Габриэль. С чего это ты взял? (К Жизель.) Вступайте! Вступайте!
Жизель (подходит к Эрве без рисовки, мягко). Эрве, дальше так продолжаться не может. Это не твоя вина, это – театр. Я ни о чем не жалею, я не жалею, что была твоей женой, но с меня хватит. Я хочу жить среди нормальных людей. Я больше не могу тебя выносить!
Габриэль. Должна заметить, что я ее понимаю.
Жизель. Я не могу выносить больше никого из вас.
Габриэль. Ну, здесь она перебирает. В этом беда всех дилетантов.
Жизель. Мы не ссоримся, Эрве. Мы расстаемся. Настал момент – и все.
Габриэль изо всех сил мимически аплодирует Жизель.
Эрве (заметив это) . Габриэль, позволь обратить твое внимание на тот факт, что я уже четверть часа вижу тебя в зеркале.
Габриэль. Ах! Так!
Эрве. Представь себе!
Габриэль. Не удалось.
Эрве. Не было достаточной слаженности.
Габриэль. Не успели отрепетировать. Провалились?
Эрве. Да!
Габриэль (прибегает к своей обычной уловке). Сейчас, сейчас! Иду! (Выходит.)
Эрве (обнимает Жизелъ). Жизель, бедненькая, они заставили и тебя участвовать в этом розыгрыше!
Жизель (высвобождается и пожимает плечами). Вовсе нет, ты ошибаешься, уверяю тебя.
Эрве. Как ты меня любишь! Я этого не заслуживаю, но я буду достоин тебя: принесу жертву, которую ты у меня просишь.
Жизель. Я у тебя ничего не прошу!
Эрве (подходит у Франсуазе). Прости, Франсуаза, прости, дорогое дитя. Я разрушу твои голубые мечты, но ты видишь, что нас все разделяет. Они воздвигли между нами стену позора, не будем пытаться ее преодолеть! Ты только что сказала, что любила в Пьере мою тень. Так вот! Я отсылаю тебя к нему. Я остаюсь здесь, а ты – догоняй мое отражение!
Слева входит Кристиан в сопровождении Робера и Hиколь.
Кристиан. На сцену! «Креолка»!
Робер. Мы будем в зале.
Hиколь. Ни пуха ни пера!
Робер и Hиколь уходят вправо.
Габриэль (вбегает, бросается в объятия Эрве). О! Эрве! Мне страшно, страшно, страшно!
Эрве. Да, родная. Я знаю.
Габриэль. Понимаешь, это совсем не проходит. Я думала, время смягчит, время сгладит, но с каждой генеральной мне все страшнее и страшнее! Я не пойду.
Эрве. Зрители ждут.
Кристиан. Франсуаза Ватто, Жан Байар – на сцену!
Габриэль. Дай мне твой амулет, кроличью лапку!
Эрве. На, дорогая!
Габриэль. Ты даешь мне ее? О! Как ты добр! Я знаю, что ты ее никогда никому не давал! Мы можем ссориться, но остаемся друзьями… (Крестится кроличьей лапкой.) К черту, к черту, к черту! (Отдает ему лапку.) Пошли! (Думает, что дверь распахнута, ударяется о закрытую створку и говорит тоном дельфийского оракула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21