-- Хай вся Венгрия бачит, что мы идэмо!
Флаг захлопал по вeтру, забился. Пинчук, сняв пилотку, стоял, подставив ветру свою большую круглую бритую голову. Усы его шевелились. Разведчики, поднявшиеся вслед за ним, стояли также без пилоток и всматривались в даль, туда, где белели домики венгерских селений; вот так же вглядывались они когда-то в правый берег Прута, готовясь вступить на румынскую землю.
Семен присел, разулся и, свесив мозолистые ноги, стал нежно гладить их руками.
-- Ну ж и потопали вы, друзья мои самоходные! Нет на вас ни одного нетронутого местечка. Ничего!.. Коли надо будет, еще столько прошагаем!.. А то и побольше! Куда хочешь дотопаем, хоть на край света! -- Зеленые глаза его вдруг потеплели, голос дрогнул. -- Дойдем!
Пинчук улыбался. Но улыбался не так, как всегда -- просто, открыто и ясно. Сейчас в его улыбке скрывалось что-то плутоватое, хитрое. Это первым заметил Ванин.
-- Вы что-то таите от нас, товарищ старшина? -- спросил он, усиленно подчеркивая последние слова, давая понять Петру Тарасовичу, что он, Ванин, строго придерживается воинской субординации и не забывает о повышении Пинчука в звании.
Тронутый такой почтительностью, Петр Тарасович сразу открылся:
-- Шахаев с Наташей вернулись! Зараз сюда...
Но Аким уже не слушал старшину. Подошвы eго сапог гремели по лестнице. Развeдчики устремились за ним.
-- Аким, шею не поломай! -- орал ему вслед Ванин, стараясь догнать дружка.
Аким выскочил из ворот замка и помчался вниз по ступенчатой тропинке навстречу поднимавшимся уже в гору Шахаеву и Наташе. В одном месте он споткнулся, перелетел через голову, потерял очки, но искать не стал, -- не чувствуя боли, бежал к идущим ему навстречу улыбающимся девушке и седоволосому Шахаеву. Разведчики не хотели отставать от Акима. Даже Забаров, забыв про свое солидное положение, делал гигантские прыжки и обогнал Акима. Лейтенант, подхватив правой рукой Шахаева, а левой Наташу, легко приподнял их и понес в гору. На ходу передал Акиму раскрасневшуюся, смущенную Наташу, а парторга понес вперед, сопровождаемый громко и радостно галдящей толпой солдат.
-- Очень спешили... -- говорил Шахаев, растерянно и застенчиво улыбаясь от такой торжественной встречи. -- Хотелось вместе с вами вступить в Венгрию. Потом партсобрание надо провести -- давно уже лежит у меня заявление Ванина.
К его большой радости сейчас же приметалось что-то такое, от чего стало немножко грустновато, словно бы что-то дорогое он вдруг потерял. Он оглянулся и не увидел рядом с собой Наташи. Покраснел, застыдился и быстро заговорил, расспрашивая, как тут и что, все ли в порядке, все ли живы и здоровы.
-- А вам всем привет от гарманештцев! -- говорил он взволнованно. -- А Никите... -- Шахаев помолчал, улыбаясь. -- Танцуй, Никита! Вот оно, письмо!
Пилюгин подхватил из рук парторга пакет и, покраснев, отошел в сторону, стараясь уединиться.
-- Не прячься, Никита! Все равно не прочтешь. По-румынски она написала, -- крикнул ему вдогонку Шахаев, увеличивая смущение солдата.
-- Пуд мамалыги надо в один присест скушать. Говорят, сразу по-румынски будешь знать. Попробуй, Никита! -- посоветовал Ванин.
Аким и Наташа приотстали, присели на большом светло-сером камне.
-- А ты похудела, -- сказал он, целуя ее.
-- И ты тоже, -- отвечала она, улыбаясь ему и своему счастью. Она чувствовала, что знакомое ей нечто большое и значительное вновь наполняет ее грудь.
-- Друзья вы мои боевые! -- говорил в это самое время парторг, стоя на площадке башни и всматриваясь в серую даль чертами, чуть раскосыми глазами. -- Какое счастье быть среди вас!.. И как хорошо, что дальше мы пойдем опять вместе.
Ветер трепал его прямые седые волосы, откидывая их назад, открывал высокий и чистый лоб. Смоляные брови шевелились. Флаг порхал, хлопал и бился над его головой. Где-то внизу раздавались редкие орудийные выстрелы. На одном уровне с башней замка кружился "ил"-корректировщик. Вокруг него вспыхивали маленькие белые облачка разрывов зенитных снарядов, самолет ловко и спокойно лавировал между ними, продолжая делать свое дело. Выше, невидимые в густой синеве неба, гудели истребители -- охрана корректировщика.
-- Хлопцы, а гляньте, як Кузьмич своих коней нарядил! Спуститесь и посмотрите. Уздечки покрасил, як за невестой собрался, сообщил Пинчук.
Никита долго ждал удобной минуты, чтобы поговорить с парторгом. Наконец он не выдержал и, конфузясь, попросил Шахаева спуститься с ним вниз.
-- Что с тобой, Никита?
-- Ничего, товарищ старший сержант. Письмо от отца получил. В колхоз старика приняли. Говорит, не стерпел. Страшно одному стало. Война, люди все сообща, рука об руку идут, а я, говорит, как волк, один... пользы от меня никакой. Подумал-подумал, да и пошел в правление. Теперь, пишет, понял, каким был раньше дураком... Да вот прочтите сами, товарищ старший сержант!..
Шахаев взял из слегка дрожащих рук солдата письмо. Стал читать.
-- Ну что ж, Никита, поздравляю! Это хорошо. Это здорово!..
Никита выпрямился, приподнял плечи, счастливый.
-- Спасибо вам!
Парторг обнял его. Они расцеловались.
Михаил Лачуга принес прямо на башню еду, несколько бутылок вина. Расстелили палатку, уселись по-восточному, стали обедать.
В приготовлении обеда повару помогала Мотя. Мотя похудела и оттого стала статной, обрела грациозные, плавные движения, голос ее стал нежнее, черты лица смягчились, но конопатинок на щеках и носу прибавилось, они как бы слились в отдельные большие пятна. В ее глазах, не оттененных белыми ресницами, -- ожидающе-беспокойный блеск, словно бы она прислушивалась к чему-то невидимому, но ощущаемому ею. Иногда она неожиданно и странно улыбалась, казалось, без всякой причины. В такие минуты взгляд ее был обращен в себя. С полуоткрытым ртом, склонив чуть-чуть набок голову, она ждала чего-то.
-- За победу, товарищи! -- Шахаев поднял кружку. Золотистое вино заискрилось, плеснулось ему на руку.
-- За ваше возвращение! -- сказал Забаров, глядя на парторга и Наташу.
Над головами солдат громко и радостно хлопал Пинчуков флаг.
3
Коммунисты разведроты расположились прямо на башенной площадке замка. Тут было ветрено, холодновато, зато безопасно: ни мина, ни вражеские шальные пули не могли сюда залететь. Меж древних бархатисто-замшевых камней, на которых сидели разведчики, сочился свет, озаряя посерьезневшие лица солдат. Невдалеке смутно маячила гора, от которой бежал, юрко извиваясь и стремясь вниз, к утонувшей в легком тумане долине, ручей, сочившийся из отвесной скалы прозрачной студеной водицей, -- будто скала эта плакала и никак не могла выплакать свои слезы. На одном уровне с башней медленно, лениво ползло облако.
-- Ну что ж, товарищи, начнем? Коммунисты все налицо.
Ванин вздрогнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82