Если бы взгляд мог убивать, то Коуди в этот момент уже здоровался бы за руку с дьяволом.
— Отпусти меня!
— Нет, подожди. Сначала ты должна признаться, что хочешь меня.
— Я не…
Она не успела ответить: Коуди привлек ее к своей груди и впился в ее рот жадным поцелуем. У Кэсси земля поплыла под ногами. Она еще продолжала сопротивляться, но каждая клеточка ее тела уже горела томительным ожиданием наслаждения. Всего одним поцелуем Коуди удалось разжечь в ней пламя страсти, по силе ничуть не уступающей его желанию! Кэсси готова была просто растерзать себя за то, что снова слепо и покорно соскальзывает в пучину сладострастия, жаждет безоглядно отдаться человеку, который только что имел неслыханную наглость утверждать, что она пытается его убить.
Словно прочитав эти смятенные мысли, Коуди, не отнимая своих губ от ее рта, опустил Кэсси на мягкую постель из опавших листьев. Его рука медленно гладила ноги девушки; постепенно продвигаясь вверх, на мучительное мгновение задержалась на бедре, прежде чем прикоснуться к ноющему в сладкой истоме потаенному уголку ее тела. Кэсси часто и глубоко задышала, но в этот момент Коуди прервал поцелуй и спросил:
— Ты хочешь меня, Кэсси? — Его полузакрытые глаза смотрели влажно и лениво. — Скажи мне.
— Нет, я не…
Раздраженная его неуместной с ее точки зрения настойчивостью, Кэсси попыталась отвернуться, но Коуди ухватил ее за подбородок и снова повернул ее лицо прямо к себе. Его губы сложились в такую язвительную, насмешливую улыбку, что Кэсси предпочла закрыть глаза.
— Взгляни на меня, Кэсси!
Голос Коуди звучал хрипло и безжалостно. Она невольно посмотрела на него.
— Ты можешь хоть раз в жизни сказать правду? Сначала ты старалась доказать, что не стреляла в меня, а теперь снова говоришь заведомую ложь, утверждая, что не хочешь меня.
Он прикоснулся рукой к одному из затвердевших сосков, натянувших тонкую ткань ее блузки.
— Ты же сама видишь. Во всяком случае, твое тело меня хочет.
— Мое тело лжет.
— Не думаю.
Он наклонил голову и начал целовать через материю ее грудь. Его прикосновения были мучительно возбуждающими; в ушах Кэсси прозвучал тихий стон. И вдруг она поняла, что это ее стон.
— Боже мой! — слабо выдохнула Кэсси, на секунду выходя из блаженного транса. Она заметила, что Коуди уже расстегнул пуговицы на блузке, развязал шнуровку и теперь ее грудь полностью обнажена.
— У тебя великолепная грудь, малышка… Сейчас лицо его выражало только желание насладиться ею, как бы она ни противилась этому. И его губы вновь приникли к ее груди, неистово и нежно лаская ее. Кэсси почувствовала, что не в силах больше удержаться на гребне захватившей ее волны желания и что скоро эта волна захлестнет ее, накроет с головой… Коуди поднял голову. Он смотрел на Кэсси долгим горящим взглядом.
Эта короткая передышка в бесконечно влекущей любовной игре вызвала у Кэсси почти страдание. Она протестующе вскрикнула и, выгнув спину, рванулась к нему, вцепилась пальцами в его разметавшиеся волосы и привлекла к своей груди.
— Не оставляй меня… Я не позволю тебе оставить меня сейчас…
— Ты самая непостоянная женщина из тех, которые у меня были, солнышко.
— Подожди, не уходи…
— Я здесь, с тобой… Не надо ничего говорить…
— Молчи… молчи… Я хочу любить тебя… Он торжествующе улыбнулся:
— Я уж думал, что ты никогда этого не скажешь. Только давай сначала снимем свои доспехи.
Коуди начал раздевать ее, но Кэсси вдруг испуганно приподнялась и схватила его за руку.
— Боже мой, Коуди! А вдруг там, в зарослях, кто-то до сих пор прячется?
— Черт побери, Кэсси, ты прекрасно знаешь, что здесь никого не было и нет! Согласен, ты здорово все это сочинила, но не думай, что я тебе поверил! И учти: у тебя больше никогда не будет возможности в меня выстрелить.
— Коуди, я не… — начала Кэсси, но он вновь прильнул к ее губам требовательным поцелуем.
Когда он наконец оторвался от нее, Кэсси поняла, что он изнемогает от желания, которого больше не в силах сдерживать. Уже не пытаясь совладать с дрожью, пробегавшей по его телу, Коуди привстал на колени и начал срывать с себя одежду.
— Ради всего святого, помоги же мне, малыш! Если я сейчас же не доберусь до тебя, то просто умру!
Кэсси приподнялась и быстро сняла с него рубашку. С брючным ремнем оказалось сложнее — Кэсси никак не могла справиться с застежкой, и Коуди, рыча, расстегнул ее сам. Через несколько секунд он во второй раз предстал перед ней обнаженным — бесстыдный, красивый, неотразимый… Не имея пи сил, ни желания отвести глаза, Кэсси благоговейно окинула взглядом его мощную фигуру: золотистая кожа поблескивала в лунном свете, широкие плечи подчеркивали стройность талии, длинные мускулистые ноги безупречной формы, казалось, начинались прямо от нее. Черные волосы кудрявились на его груди, однако живот был гладким, без каких-либо признаков растительности. Зато ниже они росли довольно густо, и… Кэсси, как загипнотизированная, впилась взглядом в потаенную часть его тела, вновь пораженная ее размерами.
Коуди шумно и прерывисто дышал, взгляд его затуманился; он чувствовал, как под взглядом Кэсси растет его возбуждение, и испытывал гордость за свое тело, за его способность доставлять ей наслаждение. Его захлестнуло первобытное желание, могущественное и жестокое, древнее, как мир. Он, задыхаясь, сжал ее в объятиях…
Кэсси ощутила легкое изумление, когда Коуди перевернул ее на живот и его руки стали нежно ласкать ее спину, талию, ягодицы. Она вздрогнула, когда его губы, следуя за руками, начали жадно покрывать ее кожу жгучими, как укусы, поцелуями… Наконец он снова перевернул ее на спину, и Кэсси почувствовала, что страсть пронизывает ее, как копье; перед глазами плыл туман, ее словно уносило сладостным потоком, противиться которому было сейчас равносильно смерти.
— Скорее, Коуди, — сдавленным голосом простонала она, тут же устыдившись своего призыва; и столь же мгновенно отбрасывая прочь всякую стыдливость, она выгнулась ему навстречу.
— Не торопись… Я должен быть терпеливым, чтобы ты полностью была готова принять меня.
Однако мужская страсть разгорелась в нем с такой силой, он уже настолько близок был к вершине блаженства, что вряд ли выдержал бы и пять минут. Но ему хотелось доставить Кэсси как можно больше наслаждения, и, не дав страсти одолеть себя, он продолжал ласкать горячее, желанное и такое восхитительное тело.
Он целовал Кэсси в губы, глубоко проникая внутрь языком, обхватил ее груди, тихонько сжимая соски, и она стонала в его объятиях, запрокинув голову, едва не теряя сознания от восторга. Он быстрыми, короткими поцелуями покрыл ее шею, затем грудь, живот…
— Нет, Коуди! — вскрикнула Кэсси, когда губы его прижались к золотистому треугольнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Отпусти меня!
— Нет, подожди. Сначала ты должна признаться, что хочешь меня.
— Я не…
Она не успела ответить: Коуди привлек ее к своей груди и впился в ее рот жадным поцелуем. У Кэсси земля поплыла под ногами. Она еще продолжала сопротивляться, но каждая клеточка ее тела уже горела томительным ожиданием наслаждения. Всего одним поцелуем Коуди удалось разжечь в ней пламя страсти, по силе ничуть не уступающей его желанию! Кэсси готова была просто растерзать себя за то, что снова слепо и покорно соскальзывает в пучину сладострастия, жаждет безоглядно отдаться человеку, который только что имел неслыханную наглость утверждать, что она пытается его убить.
Словно прочитав эти смятенные мысли, Коуди, не отнимая своих губ от ее рта, опустил Кэсси на мягкую постель из опавших листьев. Его рука медленно гладила ноги девушки; постепенно продвигаясь вверх, на мучительное мгновение задержалась на бедре, прежде чем прикоснуться к ноющему в сладкой истоме потаенному уголку ее тела. Кэсси часто и глубоко задышала, но в этот момент Коуди прервал поцелуй и спросил:
— Ты хочешь меня, Кэсси? — Его полузакрытые глаза смотрели влажно и лениво. — Скажи мне.
— Нет, я не…
Раздраженная его неуместной с ее точки зрения настойчивостью, Кэсси попыталась отвернуться, но Коуди ухватил ее за подбородок и снова повернул ее лицо прямо к себе. Его губы сложились в такую язвительную, насмешливую улыбку, что Кэсси предпочла закрыть глаза.
— Взгляни на меня, Кэсси!
Голос Коуди звучал хрипло и безжалостно. Она невольно посмотрела на него.
— Ты можешь хоть раз в жизни сказать правду? Сначала ты старалась доказать, что не стреляла в меня, а теперь снова говоришь заведомую ложь, утверждая, что не хочешь меня.
Он прикоснулся рукой к одному из затвердевших сосков, натянувших тонкую ткань ее блузки.
— Ты же сама видишь. Во всяком случае, твое тело меня хочет.
— Мое тело лжет.
— Не думаю.
Он наклонил голову и начал целовать через материю ее грудь. Его прикосновения были мучительно возбуждающими; в ушах Кэсси прозвучал тихий стон. И вдруг она поняла, что это ее стон.
— Боже мой! — слабо выдохнула Кэсси, на секунду выходя из блаженного транса. Она заметила, что Коуди уже расстегнул пуговицы на блузке, развязал шнуровку и теперь ее грудь полностью обнажена.
— У тебя великолепная грудь, малышка… Сейчас лицо его выражало только желание насладиться ею, как бы она ни противилась этому. И его губы вновь приникли к ее груди, неистово и нежно лаская ее. Кэсси почувствовала, что не в силах больше удержаться на гребне захватившей ее волны желания и что скоро эта волна захлестнет ее, накроет с головой… Коуди поднял голову. Он смотрел на Кэсси долгим горящим взглядом.
Эта короткая передышка в бесконечно влекущей любовной игре вызвала у Кэсси почти страдание. Она протестующе вскрикнула и, выгнув спину, рванулась к нему, вцепилась пальцами в его разметавшиеся волосы и привлекла к своей груди.
— Не оставляй меня… Я не позволю тебе оставить меня сейчас…
— Ты самая непостоянная женщина из тех, которые у меня были, солнышко.
— Подожди, не уходи…
— Я здесь, с тобой… Не надо ничего говорить…
— Молчи… молчи… Я хочу любить тебя… Он торжествующе улыбнулся:
— Я уж думал, что ты никогда этого не скажешь. Только давай сначала снимем свои доспехи.
Коуди начал раздевать ее, но Кэсси вдруг испуганно приподнялась и схватила его за руку.
— Боже мой, Коуди! А вдруг там, в зарослях, кто-то до сих пор прячется?
— Черт побери, Кэсси, ты прекрасно знаешь, что здесь никого не было и нет! Согласен, ты здорово все это сочинила, но не думай, что я тебе поверил! И учти: у тебя больше никогда не будет возможности в меня выстрелить.
— Коуди, я не… — начала Кэсси, но он вновь прильнул к ее губам требовательным поцелуем.
Когда он наконец оторвался от нее, Кэсси поняла, что он изнемогает от желания, которого больше не в силах сдерживать. Уже не пытаясь совладать с дрожью, пробегавшей по его телу, Коуди привстал на колени и начал срывать с себя одежду.
— Ради всего святого, помоги же мне, малыш! Если я сейчас же не доберусь до тебя, то просто умру!
Кэсси приподнялась и быстро сняла с него рубашку. С брючным ремнем оказалось сложнее — Кэсси никак не могла справиться с застежкой, и Коуди, рыча, расстегнул ее сам. Через несколько секунд он во второй раз предстал перед ней обнаженным — бесстыдный, красивый, неотразимый… Не имея пи сил, ни желания отвести глаза, Кэсси благоговейно окинула взглядом его мощную фигуру: золотистая кожа поблескивала в лунном свете, широкие плечи подчеркивали стройность талии, длинные мускулистые ноги безупречной формы, казалось, начинались прямо от нее. Черные волосы кудрявились на его груди, однако живот был гладким, без каких-либо признаков растительности. Зато ниже они росли довольно густо, и… Кэсси, как загипнотизированная, впилась взглядом в потаенную часть его тела, вновь пораженная ее размерами.
Коуди шумно и прерывисто дышал, взгляд его затуманился; он чувствовал, как под взглядом Кэсси растет его возбуждение, и испытывал гордость за свое тело, за его способность доставлять ей наслаждение. Его захлестнуло первобытное желание, могущественное и жестокое, древнее, как мир. Он, задыхаясь, сжал ее в объятиях…
Кэсси ощутила легкое изумление, когда Коуди перевернул ее на живот и его руки стали нежно ласкать ее спину, талию, ягодицы. Она вздрогнула, когда его губы, следуя за руками, начали жадно покрывать ее кожу жгучими, как укусы, поцелуями… Наконец он снова перевернул ее на спину, и Кэсси почувствовала, что страсть пронизывает ее, как копье; перед глазами плыл туман, ее словно уносило сладостным потоком, противиться которому было сейчас равносильно смерти.
— Скорее, Коуди, — сдавленным голосом простонала она, тут же устыдившись своего призыва; и столь же мгновенно отбрасывая прочь всякую стыдливость, она выгнулась ему навстречу.
— Не торопись… Я должен быть терпеливым, чтобы ты полностью была готова принять меня.
Однако мужская страсть разгорелась в нем с такой силой, он уже настолько близок был к вершине блаженства, что вряд ли выдержал бы и пять минут. Но ему хотелось доставить Кэсси как можно больше наслаждения, и, не дав страсти одолеть себя, он продолжал ласкать горячее, желанное и такое восхитительное тело.
Он целовал Кэсси в губы, глубоко проникая внутрь языком, обхватил ее груди, тихонько сжимая соски, и она стонала в его объятиях, запрокинув голову, едва не теряя сознания от восторга. Он быстрыми, короткими поцелуями покрыл ее шею, затем грудь, живот…
— Нет, Коуди! — вскрикнула Кэсси, когда губы его прижались к золотистому треугольнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92