Он как мог был осторожен, выжидал, медленно, может быть, слишком медленно проникая в нее. И все же весна наступила. Боль ушла, осталось только наслаждение. Его нежные ласки и поцелуи свершили чудо. Ребекка ощутила, что проход раздался, и теперь, извиваясь и крича, она просила, чтобы он проник в нее еще глубже. Дикая, первобытная радость была в ее криках, когда она сомкнула ноги вокруг его бедер.
Рори заглушил ее крики поцелуем и стал отвечать на ее движения умело и расчетливо, оберегая Ребекку от боли. Эта боль была и его болью. В эти мгновения он был не насильником, не эгоистом, а нежным любовником, дарующим радость дорогому ему существу.
И все же он не смог сыграть эту роль до конца. Ритм его движений участился, и горячая жидкость пролилась в глубь ее лона. Ни одна женщина в прошлом, и он был сейчас уверен, что и в будущем, не вызывала в нем такого желания.
На какое-то время он был слеп, глух, нем… он потерял и себя, и мир вокруг… Может быть, удовлетворяя свою жажду совокупления, они улетели к звездам, а может, остались здесь, на травяном ковре у ручья? Дар речи покинул их. Они общались лишь телами. Его широкие плечи, мощная грудь, мускулистые ноги – все это было слишком велико для ее хрупкой фигуры, но ее оружием была упругая и настойчивая в своей страсти женственность, сводящая с ума упавшего на нее мужчину. Схватка продолжалась еще некоторое время, после того как он залил ее лоно своим семенем. Она металась по траве, требуя еще и еще погружения его в себя, но ощущение реальности постепенно вновь вернулось к нему.
Рори почувствовал порыв весеннего ветра, иссушающего пот, стекающий по его спине. Он оторвался от ее губ, медленно освободил свой член из ее жадного лона, выпрямился, встряхнул головой, стремясь освободиться от наваждения. Потом он прилег на траву возле Ребекки. Травинки и опавшие листья теперь разделяли их лица со вспухшими от поцелуев губами.
– Я на это не рассчитывал, – признался он.
Он, конечно, не имел права согласиться с поражением, но и она тоже. В этой войне не было победителей. Он намеревался унизить ее, а потом грубо взять силой. Теперь же все обернется иначе.
– Получилось не так, как я ожидал. Нам надо откровенно поговорить, Ребекка.
Ребекка попыталась выпрямиться. Мышцы не повиновались ей. Восемь лет воздержания давали о себе знать. Но мозг ее четко работал. Его слова сразу же запечатлелись в ее сознании. Оказывается, он не намеревался заняться с ней любовью, и все, что недавно произошло между ними, это случайность, безумный безотчетный порыв животной страсти и не более…
– Я не должна была приходить сюда… Я ошиблась… – Она смогла произнести это спокойно, хотя и физическая, и душевная боль одинаково терзали ее.
Он молча смотрел, как она собирает дрожащими пальцами разбросанную по траве одежду.
– Ребекка, твой брак…
– Мой брак – навсегда. Хорошо это или плохо – я жена Амоса Уэллса! И ничего не изменилось. Разве что меня можно назвать потаскухой!
Она едва сдерживала готовые прорваться рыдания.
– Опять твое пресвитерианское самобичевание… – вздохнул он. – Твой брак был ошибкой. Есть способ с ним покончить.
– Ты имеешь в виду развод? – Ее удивлению не было границ. – И это я слышу от католика? Или ты уже отрекся от своей веры? Ведь твоя религия позволит тебе взять разведенную женщину не в жены, а только на содержание, когда ты избавишься от Амоса…
– Может быть, не разведенную, а вдову, если его повесят, – с жестокой откровенностью заявил Рори.
Разговор о жизни и смерти шел как бы между прочим. Он натягивал на себя штаны, она свое нижнее белье, потом заправляла за пояс юбки разорванную кофточку. Они избегали смотреть друг на друга.
«Хочешь ли ты жениться на ней?» – этот вопрос вдруг вспыхнул в его мозгу впервые за долгие годы, заполненные лишь иссушающей душу ненавистью и желанием отомстить.
– Ты не любишь меня, Рори, – грустно сказала Ребекка. – Унижая меня, ты мстишь Амосу. Я лишь орудие мести в твоих руках. Так было, наверное, с самого начала. Ты и приехал в Уэлсвилл и соблазнил меня, чтобы отплатить Амосу за смерть своего брата Райана. Ты пронюхал заранее, что Амос хочет жениться на мне…
Это нелепое предположение привело Рори в ярость.
– Ты сошла с ума! Я не знал, что Райан и Амос как-то связаны, когда я тебя встретил. Ребекка! Амос – чудовище! Беги от него.
Он попытался коснуться ее, но она отпрянула.
– Нет! Я не могу… У меня есть сын… – Ребекка запнулась, вглядываясь в его лицо. «Догадывается ли он?»
Рори посмотрел на нее с откровенной злобой и даже презрением.
– Вряд ли он тебе так уж дорог. Ты его держишь подальше от себя за заслоном гувернанток или в школе на Востоке.
Такую обиду ей было тяжело стерпеть, но все же она промолчала. Ею была одержана маленькая победа. Рори не знает, что Майкл его сын!
– Так хотел Амос, – произнесла она сухим, безжизненным тоном. Ребекка сама не узнавала свой голос. Он стал похож на голос деревянной куклы. Больше всего ей хотелось избежать изучающего взгляда Рори и уползти в свою нору в обширном доме Амоса.
Рори ощутил всю степень ее страдания. Оно не было притворным. Никакая трагическая актриса не могла сыграть эти муки. Он задержал ее, когда она сделала первый шаг.
– Ребекка, подожди… – Рори решительно взял ее за руки, повернул ее легкую фигурку лицом к себе.
Он медлил в поисках подходящих слов, но тут в тишину солнечного дня ворвался стук копыт. Ничто так не могло напугать Ребекку, как этот вполне обычный звук.
В слепой панике она начала бешено вырываться.
– За мной следили… Боже… Они все видели…
– Не глупи, Ребекка. Это случайный всадник. – Рори успокаивал ее, но и сам пребывал в растерянности. – Твоя кобылка легко переправится через протоку, а там, на том берегу, роща тебя прикроет. Я задержу его здесь.
Он подсадил ее на лошадь, а сам, не простившись, поспешно направился навстречу неведомому всаднику, мысленно осыпая его проклятиями.
– Мистер Мадиган! – закричал его конюх Джем Битлер, завидев хозяина. – Мы вас обыскались. Наш первый номер сломал ногу! Все ждут вас! Надо решать, что делать…
– Скачи обратно… я тебя догоню, – рассеянно распорядился Рори. Его мысли были заняты Ребеккой.
Он не заметил, как за стволами деревьев, уклоняясь с его пути, скользнула чья-то фигура.
Амос Уэллс чувствовал, что его вены и артерии вот-вот взорвутся от прилива вскипевшей крови. На столе в его офисе лежала записка, которую он уже перечитал несчетное количество раз. Лицо его стало ярко-красным. Злоба не находила себе выхода и душила его.
«Эта дешевая разгульная девка, фригидная в моей постели, бегает к своему ирландскому самцу, одержимая похотью, словно ведьма на мерзкий шабаш».
Он поднял с пола уроненную сигару, пока еще не задымился ковер, и раздавил окурок, будто ядовитую змею, в бронзовой пепельнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106