Саймон всегда любил женщин. Его клиентура в основном состояла из представительниц женского пола, и ему доставляло большое удовольствие выслушивать рассказы об их амурных делах, о необходимости привлечь любовника или избавиться от такового. Он испытывал наслаждение, о котором они даже не подозревали, когда сидели в этой полутемной комнате и позволяли ему проникать в тайные уголки их душ.
В бедных районах Лондона помнили, что во время чумы доктор Форман приходил туда, куда не осмеливался заглянуть ни один другой лекарь, и что его снадобья спасли многие жизни. Поэтому у него были приверженцы как среди богачей, так и среди бедняков.
Пускай власти презирали его и время от времени отдавали под суд. Пускай называли его мошенником и шарлатаном, не имеющим ни малейшего представления о медицине. Саймон только смеялся.
– Я смотрю на звезды, – отвечал он на оскорбления. – Они говорят мне о болезнях все, что я хочу.
Форман был тщеславен, жаждал признания и, как большинство людей его профессии, проводил долгие и частые эксперименты по поиску философского камня, а поскольку время от времени его пророчества сбывались, он, как многие ему подобные, запоминал эти случаи и благополучно предавал забвению те, где он не преуспел.
– Я добился своего сегодняшнего положения тяжким трудом, – частенько говаривал Форман какой-нибудь из своих служанок, чьи молодые тела согревали его по ночам, – и это лучший способ, моя дорогая. Потому что когда человек испытывает трудности и препятствия на своем долгом восхождении к вершинам, он готов к любым случайностям, которые могут на этом пути возникнуть.
И сейчас как раз собиралась возникнуть довольно интригующая случайность.
Франсис Хауард, графиня Эссекс, направлялась на встречу с ним.
* * *
Франсис преисполнилась благоговейным страхом при виде комнаты, в которую ее проводили. Еще более сильное впечатление на нее произвел человек в длинном черном одеянии, украшенном разноцветными каббалистическими знаками, из-под которого, когда он двинулся ей навстречу, мелькнула кроваво-красная подкладка.
– Не бойся, дочь моя, – сказал он.
– Я не боюсь, – ответила Франсис.
– Называйте его отцом, – шепнула ей Анна Тернер.
Как ни странно, Франсис была под таким впечатлением, что повиновалась.
Дженнет с широко раскрытыми от любопытства глазами осталась стоять у двери.
– Усаживайся, – пригласил Саймон Форман. Франсис опустилась на предложенный стул, а Саймон вручил ей хрустальный шар. Потом длинными костлявыми пальцами он откинул назад ее капюшон.
В сумраке комнаты ее красота казалось поразительной. Даже Саймон был удивлен. Он облизнул губы. «Что же это за мужчина, которого добивается такая красавица?» – спрашивал он себя.
Его опытный глаз заметил в этой девушке не только красоту. Огонь, страсть, желание – и все предназначено тому, кто не слишком этого жаждет.
Саймон Форман мог бы благословить свою дочь Анну за то, что она привела ее к нему.
Он потирал руки. Вот-вот ему приоткроется завеса пикантного придворного скандала, который может принести ему немало денег. Девушка молода, неопытна и очень хочет получить желаемое.
– Дочь моя, – сказал он, – расскажи мне все как можно подробнее.
Франсис снова поведала о своем несчастливом браке, нелюбви к своему мужу и любви к другому и о том, как важно для ее счастья найти выход из положения, которое для нее стало невыносимым.
– Вы можете мне помочь… отец? – спросила она.
Форман тихонько рассмеялся:
– Это не кажется мне такой уж невыполнимой задачей, дочь моя. Во-первых, имеется молодой человек, чья привязанность охладевает. Мы можем дать тебе снадобье, чтобы усилить его страсть. Говоришь, его привязанность остыла, когда приехал твой муж? Значит, его можно назвать человеком, который ужасно боится быть вовлеченным в скандал?
– Можно сказать и так.
– Ну, тогда нашей первой задачей будет поработать над твоим мужем. Мы должны найти средства, чтобы охладить его страсть. Когда он реже станет искать твоего общества, твой любовник будет меньше опасаться. А это облегчит нам работу над его чувствами.
Франсис сжала руки.
– Уверена, что вы правы!
– Тогда сначала поработаем над мужем. Ты можешь устроить так, чтобы в его пищу незаметно для него подсыпали порошок?
Франсис заколебалась.
– Он окружен своими слугами. Но я могу это устроить.
Саймон кивнул:
– Гм-м-м. Мы поразмыслим над этим. Возможно, мы посодействуем тому, чтобы твоя жизнь стала не такой тяжкой. Нашим первым шагом будут порошки. Но чтобы их приготовить, нужны деньги.
– Я знаю… Я готова заплатить.
– Миссис Тернер все объяснила?
– Да.
– Она уже не богата. Она потратила много времени и сил, чтобы…
– Я готова заплатить вам обоим, сколько вы скажете.
– Ты должна простить мою настойчивость, дочь моя. Нам нужно как-то жить, пока сохраняем земной облик. Ты знакома с миссис Тернер, дочь моя, и она будет твоим доверенным лицом. А при необходимости будет приводить тебя ко мне. Было бы неразумно, если бы ты появлялась у меня слишком часто, но почему бы тебе не поддерживать дружеские отношения с миссис Тернер? Она – такая же леди, как и ты, хотя и не столь высокого положения. У вас будет много общего.
– Спасибо, – поблагодарила Франсис.
Ей дали две маленькие склянки.
– Положи содержимое в его еду, и посмотрим на результат. Хочу тебе напомнить, что мы имеем дело с трудной задачей. Сначала результатов может и не быть, особенно если у тебя возникнут трудности в том, как подсыпать порошок. Но мы не будем отчаиваться. Обещаю тебе, дочь моя, что со временем ты получишь желаемое. Я повторяю… со временем.
Франсис удалилась довольная. На нее произвели сильное впечатление и доктор Форман, и миссис Тернер.
Когда она ушла, Саймон записал в своем дневнике:
«Сегодня приходила графиня Эссекс. Она горит желанием избавиться от мужа, чтобы выйти замуж за джентльмена, занимающего очень высокое положение при дворе».
* * *
Роберт Девере стоял перед родителями своей жены. Он был бледен, но линия его подбородка выражала решимость.
– Полагаю, я долго терпел, – говорил он, – но так продолжаться не может. Ваша дочь просто-напросто отказывается жить со мной как моя жена. Я вынужден просить вас поговорить с ней и сказать, что хотя я и долго ждал, но не готов ждать еще.
Граф с графиней переглянулись.
«Вот что получается, – думал граф, – когда позволяешь девчонке жить при дворе. Ей нужно было оставаться в деревне, пока за ней не приедет ее муж. Тогда она была бы гораздо сговорчивей и хотела бы с ним уехать. Придворная жизнь вскружила ей голову».
Графиня пожала плечами. Она прекрасно понимала свою дочь, потому что они были очень похожи. Франсис не была рождена для того, чтобы вести тихую жизнь в деревне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
В бедных районах Лондона помнили, что во время чумы доктор Форман приходил туда, куда не осмеливался заглянуть ни один другой лекарь, и что его снадобья спасли многие жизни. Поэтому у него были приверженцы как среди богачей, так и среди бедняков.
Пускай власти презирали его и время от времени отдавали под суд. Пускай называли его мошенником и шарлатаном, не имеющим ни малейшего представления о медицине. Саймон только смеялся.
– Я смотрю на звезды, – отвечал он на оскорбления. – Они говорят мне о болезнях все, что я хочу.
Форман был тщеславен, жаждал признания и, как большинство людей его профессии, проводил долгие и частые эксперименты по поиску философского камня, а поскольку время от времени его пророчества сбывались, он, как многие ему подобные, запоминал эти случаи и благополучно предавал забвению те, где он не преуспел.
– Я добился своего сегодняшнего положения тяжким трудом, – частенько говаривал Форман какой-нибудь из своих служанок, чьи молодые тела согревали его по ночам, – и это лучший способ, моя дорогая. Потому что когда человек испытывает трудности и препятствия на своем долгом восхождении к вершинам, он готов к любым случайностям, которые могут на этом пути возникнуть.
И сейчас как раз собиралась возникнуть довольно интригующая случайность.
Франсис Хауард, графиня Эссекс, направлялась на встречу с ним.
* * *
Франсис преисполнилась благоговейным страхом при виде комнаты, в которую ее проводили. Еще более сильное впечатление на нее произвел человек в длинном черном одеянии, украшенном разноцветными каббалистическими знаками, из-под которого, когда он двинулся ей навстречу, мелькнула кроваво-красная подкладка.
– Не бойся, дочь моя, – сказал он.
– Я не боюсь, – ответила Франсис.
– Называйте его отцом, – шепнула ей Анна Тернер.
Как ни странно, Франсис была под таким впечатлением, что повиновалась.
Дженнет с широко раскрытыми от любопытства глазами осталась стоять у двери.
– Усаживайся, – пригласил Саймон Форман. Франсис опустилась на предложенный стул, а Саймон вручил ей хрустальный шар. Потом длинными костлявыми пальцами он откинул назад ее капюшон.
В сумраке комнаты ее красота казалось поразительной. Даже Саймон был удивлен. Он облизнул губы. «Что же это за мужчина, которого добивается такая красавица?» – спрашивал он себя.
Его опытный глаз заметил в этой девушке не только красоту. Огонь, страсть, желание – и все предназначено тому, кто не слишком этого жаждет.
Саймон Форман мог бы благословить свою дочь Анну за то, что она привела ее к нему.
Он потирал руки. Вот-вот ему приоткроется завеса пикантного придворного скандала, который может принести ему немало денег. Девушка молода, неопытна и очень хочет получить желаемое.
– Дочь моя, – сказал он, – расскажи мне все как можно подробнее.
Франсис снова поведала о своем несчастливом браке, нелюбви к своему мужу и любви к другому и о том, как важно для ее счастья найти выход из положения, которое для нее стало невыносимым.
– Вы можете мне помочь… отец? – спросила она.
Форман тихонько рассмеялся:
– Это не кажется мне такой уж невыполнимой задачей, дочь моя. Во-первых, имеется молодой человек, чья привязанность охладевает. Мы можем дать тебе снадобье, чтобы усилить его страсть. Говоришь, его привязанность остыла, когда приехал твой муж? Значит, его можно назвать человеком, который ужасно боится быть вовлеченным в скандал?
– Можно сказать и так.
– Ну, тогда нашей первой задачей будет поработать над твоим мужем. Мы должны найти средства, чтобы охладить его страсть. Когда он реже станет искать твоего общества, твой любовник будет меньше опасаться. А это облегчит нам работу над его чувствами.
Франсис сжала руки.
– Уверена, что вы правы!
– Тогда сначала поработаем над мужем. Ты можешь устроить так, чтобы в его пищу незаметно для него подсыпали порошок?
Франсис заколебалась.
– Он окружен своими слугами. Но я могу это устроить.
Саймон кивнул:
– Гм-м-м. Мы поразмыслим над этим. Возможно, мы посодействуем тому, чтобы твоя жизнь стала не такой тяжкой. Нашим первым шагом будут порошки. Но чтобы их приготовить, нужны деньги.
– Я знаю… Я готова заплатить.
– Миссис Тернер все объяснила?
– Да.
– Она уже не богата. Она потратила много времени и сил, чтобы…
– Я готова заплатить вам обоим, сколько вы скажете.
– Ты должна простить мою настойчивость, дочь моя. Нам нужно как-то жить, пока сохраняем земной облик. Ты знакома с миссис Тернер, дочь моя, и она будет твоим доверенным лицом. А при необходимости будет приводить тебя ко мне. Было бы неразумно, если бы ты появлялась у меня слишком часто, но почему бы тебе не поддерживать дружеские отношения с миссис Тернер? Она – такая же леди, как и ты, хотя и не столь высокого положения. У вас будет много общего.
– Спасибо, – поблагодарила Франсис.
Ей дали две маленькие склянки.
– Положи содержимое в его еду, и посмотрим на результат. Хочу тебе напомнить, что мы имеем дело с трудной задачей. Сначала результатов может и не быть, особенно если у тебя возникнут трудности в том, как подсыпать порошок. Но мы не будем отчаиваться. Обещаю тебе, дочь моя, что со временем ты получишь желаемое. Я повторяю… со временем.
Франсис удалилась довольная. На нее произвели сильное впечатление и доктор Форман, и миссис Тернер.
Когда она ушла, Саймон записал в своем дневнике:
«Сегодня приходила графиня Эссекс. Она горит желанием избавиться от мужа, чтобы выйти замуж за джентльмена, занимающего очень высокое положение при дворе».
* * *
Роберт Девере стоял перед родителями своей жены. Он был бледен, но линия его подбородка выражала решимость.
– Полагаю, я долго терпел, – говорил он, – но так продолжаться не может. Ваша дочь просто-напросто отказывается жить со мной как моя жена. Я вынужден просить вас поговорить с ней и сказать, что хотя я и долго ждал, но не готов ждать еще.
Граф с графиней переглянулись.
«Вот что получается, – думал граф, – когда позволяешь девчонке жить при дворе. Ей нужно было оставаться в деревне, пока за ней не приедет ее муж. Тогда она была бы гораздо сговорчивей и хотела бы с ним уехать. Придворная жизнь вскружила ей голову».
Графиня пожала плечами. Она прекрасно понимала свою дочь, потому что они были очень похожи. Франсис не была рождена для того, чтобы вести тихую жизнь в деревне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76