Змея подняла свою приплюснутую башку и повернула ее в сторону, откуда исходили звуки. Из ее пасти метнулся черный раздвоенный язык. Дверь отворилась, и на пороге возник Хуан Эстебано. Удав при виде хозяина ручьем сполз с Билла и нежно обвился вокруг ног Хуана. Индеец присел на корточки, гладя своего любимца так, как благородные леди нянькают своих мосек… Черного Билла аж передернуло при виде такой пакости. Он вскочил и, одним ударом кулака опрокинув караиба, опрометью кинулся вон из хижины. Он не успел далеко убежать. Змея настигла его и дважды обвилась вокруг туловища. Билл замер, боясь даже дышать, чтобы удав не стиснул свои смертоносные пятнистые кольца.
– Не стоит так торопиться, сударь, – на английском языке с небольшим акцентом сказал индеец. – Тики не отпустит вас просто так, если вы будете проявлять благоразумие. Но я думаю, что мы сможем с вами договориться и станем полезными друг другу.
– Что может быть у меня общего с тобой, ворона драная?! – заревел от ярости Черный Билл. – Поганый язычник, не ведающий истинного Бога, акулий корм, печеная ящерица, змеиный поводырь?! Что тебе от меня понадобилось?!
– Вы напрасно так горячитесь, сэр. И притом совершенно излишне именовать меня язычником. Я принадлежу к монашескому Ордену, который, пользуется у белых людей не только особым почетом, но и обладает огромным могуществом… Одним словом, вы перешли дорогу людям, к вящей славе Божией утверждающим истинную веру среди варварских племен во всем Новом Свете. Вас бы следовало за это сурово наказать, но честные отцы сочли, что вы можете выразить Ордену свое нижайшее почтение при помощи некоторых услуг…
Караиб не договорил. На тропу, где они стояли, с оглушительным лаем выскочила взлохмаченная течичи. За ней быстрыми шагами следовал Веселый Дик. Эстебано судорожно схватился за пистолет и выстрелил, но порох, видно, отсырел, и кресало напрасно чиркнуло по кремню. В ответ собака бросилась на индейца и, вцепившись ему в лодыжку, принялась яростно рвать ее. Катаясь по земле в попытке отцепиться от рассвирепевшей твари, тот никак не мог дотянуться до кинжала, висевшего у него сзади на поясе. Удав тотчас оставил Билла и метнулся к хозяину, голую ногу которого терзала обезумевшая от злобы псина. Воспользовавшись некоторой передышкой от пятнистой гадины, Черный Пастор, не раздумывая, бросился на Кроуфорда:
– Ну, что ж, Веселый Дик! Вот и пришла пора покончить с тобой! Немного неожиданный исход, правда?! Молись, нечестивец, через несколько минут ты предстанешь перед лицом Высшего Судии – это обещаю тебе я, Черный Пастор!
Он обхватил своего бывшего квартирмейстера за плечи и навалился на него всем телом. Однако Кроуфорд изловчился и прикладом пистолета, который был у него в руках, ткнул Билла в бок, заставив на мгновение ослабить тиски. Вывернувшись, Веселый Дик выхватил шпагу и приготовился сделать выпад.
– Это не по правилам берегового братства, Дик! И не по-христиански! У тебя есть и шпага, и пистолет, а я безоружен…
– Уж кому рассуждать о христианстве, как не тебе, Черный Билл, – язвительно заметил Кроуфорд. – Но будь по-твоему. Зная твою подлость, мне следовало бы сразу пристрелить тебя, как собаку, однако, так и быть, я предоставляю тебе равные со мной шансы.
Он отбросил пистолет и шпагу в сторону.
– Ты, кажется, хотел бороться, Билл? Давай посмотрим, получится ли у тебя честная игра!
С медвежьим рыком Черный Пастор, пригнувшись, ринулся на противника, целя ему головой в живот. Но Кроуфорд легко отскочил в сторону и тоже принял боевую стойку. Их силы были примерно одинаковы: если Билл выигрывал в весе и физической силе, то Веселый Дик обладал большей ловкостью и проворством. Несколько минут соперники кружились на тропинке, пытаясь достать друг друга, и совершенно не обращали внимания на то, что творится рядом с ними. А бой разгорался не на шутку: течичи мертвой хваткой вцепилась в индейца, и, казалось, на свете нет силы, способной ее оторвать. Казалось, псина скорее сдохнет, чем разожмет челюсти. Удав, пытаясь схватить собаку, никак не мог этого сделать, поскольку, кувыркаясь в пыли, Харон и Хуан Эстебано будто слились в единое целое. Чтобы зажать между своими кольцами собачонку, змее пришлось бы заодно задушить бы и любимого хозяина.
В Харона же словно бес вселился. Он сдавленно рычал и визжал, несмотря на крепко стиснутые зубы, а когтями задних кривых лапок остервенело царапал индейца, норовя достать до груди с вытатуированным на ней пернатым змеем. Казалось, что собака пытается разрыть плоть караиба и выскрести сердце из его грудной клетки так, как некоторые ее сородичи разрывают землю в поисках запрятанной косточки… Ослабев в борьбе с животным, Эстебано вдруг сделал отчаянное движение, высвободил одну руку, поднес ее ко рту и засвистел.
Удав, до этого бестолково извивавшийся по земле в двух футах от хозяина, приподнял над землей плоскую голову с частью длинного пятнистого тела и, раскачиваясь, как цветок на стебле, издал тихий, но пронзительный звук, от которого у всех присутствующих кровь застыла в жилах. Этот звук, не похожий ни на свист, ни на вой, ни на стон, как будто исходил из-под земли, из загробного мира. Течичи бросила терзать свою жертву и неестественно, свирепо, придушенно зарычала. Шерсть на спинке встала дыбом так, что собачонка сделалась похожей на дикобраза, искривлённые лапки напряглись всеми мускулами, а черные глаза навыкате налились кровью. Она подскочила на пол-ярда вверх и вмиг очутилась прямо на шее у питона, стремясь перегрызть ему позвонки, соединяющие голову с туловищем. Продолжая издавать потусторонние звуки, змея замотала верхней частью туловища, силясь сбросить собаку. Течичи мотало, как бочку в пустом трюме во время шторма, но она не ослабляла хватки своих маленьких челюстей. Тогда удав в порыве какого-то змеиного сальто-мортале обвился вокруг жилистого темного тельца и сдавил его всеми своими кольцами так, что от проводника в царство мертвых вмиг остались только клочки окровавленной шерсти да куски внутренностей…
Индеец поднялся на ноги. В это время Кроуфорд и Черный Билл, стиснув друг друга в совсем недружеских объятиях, старались каждый опрокинуть своего противника так, чтобы самому оказаться сверху. Веселый Дик точным движением сломал Пастору нос, и Билли выл от невыносимой боли, цепляясь гнилыми зубами за одежду противника, пытаясь укусить его за шею или хотя бы за плечо. У самого Кроуфорда была рассечена бровь, и все лицо оказалось замазано кровью, застилавшей глаза.
Они все еще стояли, не в силах сбить с ног один другого, когда Черный Билл увидел направленное на них индейцем дуло пистолета. Не раздумывая, в кого именно целится дикарь, он мгновенно выпустив Кроуфорда и метнулся к Хуану Эстебано, дернув того за руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Не стоит так торопиться, сударь, – на английском языке с небольшим акцентом сказал индеец. – Тики не отпустит вас просто так, если вы будете проявлять благоразумие. Но я думаю, что мы сможем с вами договориться и станем полезными друг другу.
– Что может быть у меня общего с тобой, ворона драная?! – заревел от ярости Черный Билл. – Поганый язычник, не ведающий истинного Бога, акулий корм, печеная ящерица, змеиный поводырь?! Что тебе от меня понадобилось?!
– Вы напрасно так горячитесь, сэр. И притом совершенно излишне именовать меня язычником. Я принадлежу к монашескому Ордену, который, пользуется у белых людей не только особым почетом, но и обладает огромным могуществом… Одним словом, вы перешли дорогу людям, к вящей славе Божией утверждающим истинную веру среди варварских племен во всем Новом Свете. Вас бы следовало за это сурово наказать, но честные отцы сочли, что вы можете выразить Ордену свое нижайшее почтение при помощи некоторых услуг…
Караиб не договорил. На тропу, где они стояли, с оглушительным лаем выскочила взлохмаченная течичи. За ней быстрыми шагами следовал Веселый Дик. Эстебано судорожно схватился за пистолет и выстрелил, но порох, видно, отсырел, и кресало напрасно чиркнуло по кремню. В ответ собака бросилась на индейца и, вцепившись ему в лодыжку, принялась яростно рвать ее. Катаясь по земле в попытке отцепиться от рассвирепевшей твари, тот никак не мог дотянуться до кинжала, висевшего у него сзади на поясе. Удав тотчас оставил Билла и метнулся к хозяину, голую ногу которого терзала обезумевшая от злобы псина. Воспользовавшись некоторой передышкой от пятнистой гадины, Черный Пастор, не раздумывая, бросился на Кроуфорда:
– Ну, что ж, Веселый Дик! Вот и пришла пора покончить с тобой! Немного неожиданный исход, правда?! Молись, нечестивец, через несколько минут ты предстанешь перед лицом Высшего Судии – это обещаю тебе я, Черный Пастор!
Он обхватил своего бывшего квартирмейстера за плечи и навалился на него всем телом. Однако Кроуфорд изловчился и прикладом пистолета, который был у него в руках, ткнул Билла в бок, заставив на мгновение ослабить тиски. Вывернувшись, Веселый Дик выхватил шпагу и приготовился сделать выпад.
– Это не по правилам берегового братства, Дик! И не по-христиански! У тебя есть и шпага, и пистолет, а я безоружен…
– Уж кому рассуждать о христианстве, как не тебе, Черный Билл, – язвительно заметил Кроуфорд. – Но будь по-твоему. Зная твою подлость, мне следовало бы сразу пристрелить тебя, как собаку, однако, так и быть, я предоставляю тебе равные со мной шансы.
Он отбросил пистолет и шпагу в сторону.
– Ты, кажется, хотел бороться, Билл? Давай посмотрим, получится ли у тебя честная игра!
С медвежьим рыком Черный Пастор, пригнувшись, ринулся на противника, целя ему головой в живот. Но Кроуфорд легко отскочил в сторону и тоже принял боевую стойку. Их силы были примерно одинаковы: если Билл выигрывал в весе и физической силе, то Веселый Дик обладал большей ловкостью и проворством. Несколько минут соперники кружились на тропинке, пытаясь достать друг друга, и совершенно не обращали внимания на то, что творится рядом с ними. А бой разгорался не на шутку: течичи мертвой хваткой вцепилась в индейца, и, казалось, на свете нет силы, способной ее оторвать. Казалось, псина скорее сдохнет, чем разожмет челюсти. Удав, пытаясь схватить собаку, никак не мог этого сделать, поскольку, кувыркаясь в пыли, Харон и Хуан Эстебано будто слились в единое целое. Чтобы зажать между своими кольцами собачонку, змее пришлось бы заодно задушить бы и любимого хозяина.
В Харона же словно бес вселился. Он сдавленно рычал и визжал, несмотря на крепко стиснутые зубы, а когтями задних кривых лапок остервенело царапал индейца, норовя достать до груди с вытатуированным на ней пернатым змеем. Казалось, что собака пытается разрыть плоть караиба и выскрести сердце из его грудной клетки так, как некоторые ее сородичи разрывают землю в поисках запрятанной косточки… Ослабев в борьбе с животным, Эстебано вдруг сделал отчаянное движение, высвободил одну руку, поднес ее ко рту и засвистел.
Удав, до этого бестолково извивавшийся по земле в двух футах от хозяина, приподнял над землей плоскую голову с частью длинного пятнистого тела и, раскачиваясь, как цветок на стебле, издал тихий, но пронзительный звук, от которого у всех присутствующих кровь застыла в жилах. Этот звук, не похожий ни на свист, ни на вой, ни на стон, как будто исходил из-под земли, из загробного мира. Течичи бросила терзать свою жертву и неестественно, свирепо, придушенно зарычала. Шерсть на спинке встала дыбом так, что собачонка сделалась похожей на дикобраза, искривлённые лапки напряглись всеми мускулами, а черные глаза навыкате налились кровью. Она подскочила на пол-ярда вверх и вмиг очутилась прямо на шее у питона, стремясь перегрызть ему позвонки, соединяющие голову с туловищем. Продолжая издавать потусторонние звуки, змея замотала верхней частью туловища, силясь сбросить собаку. Течичи мотало, как бочку в пустом трюме во время шторма, но она не ослабляла хватки своих маленьких челюстей. Тогда удав в порыве какого-то змеиного сальто-мортале обвился вокруг жилистого темного тельца и сдавил его всеми своими кольцами так, что от проводника в царство мертвых вмиг остались только клочки окровавленной шерсти да куски внутренностей…
Индеец поднялся на ноги. В это время Кроуфорд и Черный Билл, стиснув друг друга в совсем недружеских объятиях, старались каждый опрокинуть своего противника так, чтобы самому оказаться сверху. Веселый Дик точным движением сломал Пастору нос, и Билли выл от невыносимой боли, цепляясь гнилыми зубами за одежду противника, пытаясь укусить его за шею или хотя бы за плечо. У самого Кроуфорда была рассечена бровь, и все лицо оказалось замазано кровью, застилавшей глаза.
Они все еще стояли, не в силах сбить с ног один другого, когда Черный Билл увидел направленное на них индейцем дуло пистолета. Не раздумывая, в кого именно целится дикарь, он мгновенно выпустив Кроуфорда и метнулся к Хуану Эстебано, дернув того за руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73