Капитан Селлерс скривил тонкие изогнутые губы.
- Превратите их в духов,- предложил он многозначительно.
При упоминании о духах капитан Джонс оробел, смутился и весьма недружелюбно замкнулся в себе.
Капитан Эштон подмигнул:
- Верно! Тогда вам, может быть, удастся наладить общение с миром духов. Духи моряков наверняка являются на кораблях. Кто-нибудь из них, конечно, навестит старого товарища по профессии.
Капитан Селлерс сухо заметил:
- Не надо слишком обнадеживать его, это жестоко. Он никого не увидит. Да будет вам известно, Джонс, что никто никогда не видел духов.
Такая возмутительная провокация заставила капитана Джонса забыть о сдержанности. Без всякого смущения, но с подлинно страстной верой, которая на мгновение засветилась в его тусклых маленьких глазках, он привел множество достоверных примеров. Такие примеры можно найти во многих книгах. Чистейшее невежество отрицать появление духов. Специальная газета каждый месяц печатает сообщения о таких случаях. Профессор Крэнкс ежедневно видит духов. А профессор Крэнкс отнюдь не мелкая сошка. Один из крупнейших ученых нашего века. И есть еще один журналист - как его фамилия? - которому является дух девушки. Журналист опубликовал в газете, что она говорила. И утверждать после этого, что духов не существует!
- Да ведь их даже фотографировали! Какое еще доказательство вам нужно?
Капитан Джонс был возмущен. Губы капитана Бэлла скривились в усмешке, но тут запротестовал капитан Эштон:
- Ради бога, не давайте ему оседлать своего конька! Кстати, Джонс, кто этот волосатый пират, ваш новый штурман? Никто в порту как будто не видел его раньше.
Капитан Джонс, умиротворенный переменой темы, ответил, что нового штурмана прислал Уилли, табачник с Фенчерч-стрит.
Кажется, нет теперь ни Уилли, ни его лавки, да и самого дома нет на Фенчерч-стрит. Но в те времена этот Уилли с бледным, одутловатым лицом, всегда озабоченным и рассеянным, снабжал табаком не один корабль, идущий из лондонского порта на юг. В определенные часы в его лавке толпились шкиперы. Они сидели на бочках, стояли, прислонившись к прилавку. Многие юнцы начинали здесь свою карьеру; многие получили место, в котором страшно нуждались, только благодаря тому, что в подходящий момент заглянули сюда на минутку, купить на четыре пенса адониса. Даже помощник Уилли, рыжеватый, худосочный молодой человек, с безучастным видом протягивая через прилавок коробку сигарет, шепотом, чуть шевеля губами, сообщал вам иной раз ценные сведения:
- "Беллона", Южный причал. Нужен второй помощник. Если вы поторопитесь, пожалуй, поспеете. Ну и мчались же туда!
- А! Его послал Уилли,- сказал капитан Эштон. - У него незаурядная внешность. Если опоясать его красным шарфом, а голову повязать красным платком, он был бы в точности похож на одного из тех пиратов, которые бросали за борт мужчин, а женщин брали в плен. Берегитесь, Джонс, как бы он не перерезал вам глотку и не удрал на "Сапфире". На каком корабле он служил последнее время?
Капитан Джонс, по обыкновению, наивно поднял глаза, наморщил лоб и сказал благодушно, что его штурман знавал лучшие времена. Фамилия его Бантер.
- Несколько лет тому назад он командовал ливерпульским судном "Самария". Оно потерпело крушение в Индийском океане, а Бантера лишили на год свидетельства. С тех пор он не мог получить командования. Последнее время он мыкался по Атлантике в торговом флоте.
- Теперь понятно, почему никто в доках его не знает, - закончил разговор капитан Эштон, и вcе встали из-за стола.
После завтрака капитан Джонс направился в порт. Он был небольшого роста, слегка кривоногий. Внешность его не располагала к нему людей, но с фрахтовщиками дело обстояло, по-видимому, иначе. За ним утвердилась репутация неуживчивого командира, дотошного, придирчивого и вечно чем-то недовольного. Он был не из тех, кто задаст вам взбучку - и дело с концом. Нет, он отпускал ядовитые замечания жалобным тоном и, если уж невзлюбил кого-нибудь из помощников, мог превратить его жизнь в пытку.
Вечером того же дня я пошел на корабль навестить Бантера и посочувствовать ему ввиду предстоящего плавания. Он был в удрученном состоянии. Мне кажется, что человек, скрывающий какую-то тайну, теряет жизнерадостность. Была еще одна причина, почему я не ждал, чтобы Бантер был в приподнятом настроении. Во-первых, в последнее время ему нездоровилось, а кроме того, - впрочем, об этом позднее.
В тот день капитан Джонс находился на борту и все время вертелся и бродил около старшего помощника, ужасно ему досаждая.
- Что это значит? - спрашивал он со сдержанным раздражением. - Можно подумать, что он подозревает меня в краже и пытается подсмотреть, в какой карман я сунул краденое; или что кто-то сказал ему, будто у меня есть хвост, и он хочет знать, как это мне удается его прятать. Я не люблю, когда ко мне по нескольку раз в день подкрадываются сзади, а потом забегают спереди и неожиданно заглядывают в лицо. Может быть, это какая-то новая игра в прятки? Она меня не забавляет. Я уже не ребенок.
Я стал уверять его, что если бы кто-нибудь сказал капитану, будто у него, Бантера, есть хвост, Джонс, как это ни странно, умудрился бы этому поверить. Ей-ей, он бы этому поверил! Он был подозрителен и вместе с тем удивительно доверчив. Он мог поверить любым нелепым россказням, заподозрить любого человека в чем угодно и носиться с этим вздором, размышлять над ним, прикидывать в уме так и этак, испытывая горестное, жалкое недоумение. В конце концов он приходил к самым подлым выводам и избирал самую подлую линию поведения: в этом отношении у него был природный дар.
Бантер сообщил мне также, что это гнусное существо облазило на своих кривых ножках весь пароход, не отпуская его от себя, чтобы жаловаться ему и хныкать о всяких пустяках. Ползал по палубам, словно мерзкое насекомое, словно таракан, но менее проворно.
Так выражал свое величайшее отвращение всегда сдержанный Бантер. Затем он продолжал с присущей ему величавой рассудительностью, которой насупленные, черные, как смоль, брови придавали зловещий оттенок:
- К тому же он ненормален. Попытался было стать общительным и не нашел ничего лучше, как сделать большие глаза и спросить, верю ли я в "общение с потусторонним миром". Общение с... Сначала я даже не понял о чем он говорит. Я не знал, что ему ответить. "Это очень серьезный вопрос, мистер Бантер, - говорит он. - Я посвятил много времени его изучению".
Если бы Джонс жил на суше или хотя бы в промежутке между двумя плаваниями ему мог представиться благоприятный случай, он, несомненно, стал бы жертвой шарлатанов-медиумов. Но, к счастью для него, когда он бывал в Англии, он жил где-то далеко, в Лейтонстоне, с сестрой, старой девой сварливым страшилищем, на десять лет старше и в два раза крупнее его самого, - перед которой он трепетал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9