Ведь это не ее дом. Их жизненные пути с Гейбриелом навсегда расходятся. Он, видимо, исчерпал все запасы доброжелательности и более не хочет ей уступать. Так для чего же терзаться сомнениями? Терять уже нечего!
Гнедой уносил ее все дальше и дальше, радуясь внезапной свободе.
– Отныне мы одни противостоим всему свету! – хрипло расхохоталась Джоанна, но смех застрял в горле и перешел в рыдания.
Впереди показалось Пристанище отшельника, пора было поворачивать домой. Джоанна оглянулась: Гейбриел совершенно исчез из виду. Она вновь посмотрела вперед и заметила какой-то белый предмет, развевающийся между камнями. Гнедой испуганно заржал и встал на дыбы.
Земля вдруг завертелась волчком и стала стремительно приближаться.
11
Какие-то лица то возникали в поле зрения Джоанны, то исчезали, не всегда ассоциируясь с именами, как и голоса обступивших ее людей, глухие и неразборчивые, словно они доносились со дна океана. Отдельные слова, однако, ей удавалось понять, например, «легкое потрясение» и «кости целы». Но от этого боль не утихала, казалось, все тело саднит и ноет. И даже мягкая постель не смягчала этого тягостного ощущения.
Джоанна заставила себя открыть глаза пошире, чтобы увидеть конкретного человека, и прочла на его лице тревогу и страдание. Ей захотелось сжать его голову ладонями и жарко поцеловать, чтобы изгнать его страх.
Но она не могла этого сделать, потому что он ей не принадлежал. По той же причине ей не хватило смелости признаться ему в любви и заверить в том, что все обойдется.
Джоанна с удивлением услышала, как ее собственный голос, слабый и напряженный, произнес:
– Гнедой не виноват, не наказывай его! Прошу тебя!
– Ты могла погибнуть, Джоанна! Как же ты можешь защищать после этого глупого мерина, едва не погубившего тебя! – негодующе возразил Гейбриел.
В разговор вмешался врач, заявив, что пострадавшей нужен покой, для безусловного обеспечения которого ее следует перевезти в больницу.
– Ни в коем случае! – возразила Джоанна, собрав остаток сил. – Я предпочитаю остаться здесь. Дома мне будет гораздо лучше.
Ей казалось, что, уехав сейчас, она уже не вернется в поместье. Инстинкт настойчиво предостерегал ее от подобного шага, подсказывая, что таковой может стать предлогом для окончательного отчуждения.
Лица, окружавшие кровать, отдалились, голоса стихли, и она осталась наедине с физической и душевной болью, не желающими покидать ее. Джоанна выпила пилюли, оставленные врачом, и устроилась поудобнее на подушках, надеясь обрести желанное забвение.
Вскоре ее сморил тревожный сон, наполненный странными звуками, видениями и ощущениями: стуком копыт, свистом обжигающего лицо ветра и слепящей белизной беспамятства, поглотившего ее с драматической внезапностью.
Белая материя, напугавшая лошадь, во сне оторвалась от выступа скалы и, к цепенящему ужасу Джоанны, начала обматываться вокруг нее, постепенно лишая возможности видеть и дышать…
Она резко вскрикнула и села на кровати, морщась от острой боли, пронзившей ее после неловкого телодвижения.
– Наконец-то ты проснулась! – раздался с порога голос Синтии.
В шерстяном костюме цвета спелой малины с отороченными мехом манжетами и воротником, она смотрелась особенно эффектно благодаря губной помаде и лаку для ногтей, подобранным в тон наряду. Пожалуй, именно так должен выглядеть какой-нибудь экзотический ядовитый цветок.
– Я зашла попрощаться! Переезжаю в свой коттедж.
Джоанна промолчала, и Синтия, с откровенной неприязнью окинув взглядом бледное лицо падчерицы с темными кругами под глазами, добавила:
– Ну и видок же у тебя, моя милочка! Краше в гроб кладут. Но только все это напрасно, дорогуша! Не воображай, что Гейбриела тронула твоя отчаянная попытка свернуть себе шею!
Смерив мачеху ненавидящим взглядом, Джоанна медленно и отчетливо произнесла:
– Уж не думаешь ли ты, что я упала нарочно? Гнедой чего-то страшно испугался. Какой-то кусок белой ткани зацепился за выступ скалы на вершине холма.
– Очередная газета, принесенная ветром? – усмехнулась мачеха. – У тебя богатое воображение, детка! Впрочем, это не имеет значения. – Она звонко расхохоталась. – Ты ввергла Гейбриела в замешательство и загубила дорогую лошадь.
– Гнедой?.. – встревожилась Джоанна. – Что с ним случилось?
– Откуда мне знать? – пожала плечами Синтия. – По-моему, у этого проклятого мерина повреждена нога. Пришлось вызвать ветеринара усыпить его.
– Я тебе не верю! – закричала в отчаянии Джоанна. – Неужели все настолько серьезно? Где Гейбриел? Мне срочно нужно с ним поговорить!
– Гейбриел уехал, крошка! По-моему, его от тебя просто тошнит. Впервые видела его таким разъяренным. Но я могу передать ему записку, если хочешь. Он наверняка приедет в коттедж посмотреть, как я устроилась.
– В таком случае, – нахмурилась Джоанна, – я поговорю с ветеринаром.
– Дело твое! Поступай, как знаешь, если решила окончательно утратить достоинство. Бедняжка! – покачала головой Синтия. – Ты не умеешь красиво проигрывать.
С этими словами она повернулась и вышла из комнаты, оставив после себя тошнотворный запах духов.
Джоанна, превозмогая боль, встала и, выйдя в ванную, открыла кран. Горячая вода быстро успокоила боль в мышцах и суставах.
Выбравшись из ванны, Джоанна насухо вытерлась махровым полотенцем и надела чистое белье. Зеленый халат она отвергла, словно опасалась обжечься об него, и выбрала обыкновенный спортивный костюм темно-синего цвета, надежный и совершенно не сексуальный, как она мысленно отметила, застегивая молнию до самого горла.
Потом она зачесала назад волосы и стянула их на затылке резинкой.
– Доктор сказал, что вы должны отдыхать, – недовольно проворчала миссис Эшби, встретив ее внизу у лестницы. – Могу представить, как рассердится мистер Берн.
– Он вернулся? – встрепенулась Джоанна.
– Минуту назад. Сейчас он куда-то звонит по срочному делу, а потом собирается на конюшню. Вот-вот должен приехать ветеринар.
– Да, я знаю, – судорожно вздохнула Джоанна. – Мне хотелось бы поговорить с Гейбриелом до этого.
Дверь кабинета мужа была распахнута, но оттуда не доносилось ни звука. Джоанна собралась с духом и вошла.
Гейбриел стоял к ней спиной и смотрел в окно. Услышав шаги, он резко обернулся и обжег Джоанну холодным яростным взглядом, от которого у нее мороз прошел по коже.
– Тебе что-нибудь нужно?
– Да, мне нужно объяснить, что произошло на самом деле: я упала вовсе не по вине Гнедого. – Джоанна замолчала, всматриваясь в лицо мужа, но оно оставалось бесстрастным. – Конечно, у него есть недостаток, но я постараюсь его устранить. Лошадь панически боится предметов белого цвета, трепещущих на ветру. А среди камней каким-то образом оказался именно такой лоскут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Гнедой уносил ее все дальше и дальше, радуясь внезапной свободе.
– Отныне мы одни противостоим всему свету! – хрипло расхохоталась Джоанна, но смех застрял в горле и перешел в рыдания.
Впереди показалось Пристанище отшельника, пора было поворачивать домой. Джоанна оглянулась: Гейбриел совершенно исчез из виду. Она вновь посмотрела вперед и заметила какой-то белый предмет, развевающийся между камнями. Гнедой испуганно заржал и встал на дыбы.
Земля вдруг завертелась волчком и стала стремительно приближаться.
11
Какие-то лица то возникали в поле зрения Джоанны, то исчезали, не всегда ассоциируясь с именами, как и голоса обступивших ее людей, глухие и неразборчивые, словно они доносились со дна океана. Отдельные слова, однако, ей удавалось понять, например, «легкое потрясение» и «кости целы». Но от этого боль не утихала, казалось, все тело саднит и ноет. И даже мягкая постель не смягчала этого тягостного ощущения.
Джоанна заставила себя открыть глаза пошире, чтобы увидеть конкретного человека, и прочла на его лице тревогу и страдание. Ей захотелось сжать его голову ладонями и жарко поцеловать, чтобы изгнать его страх.
Но она не могла этого сделать, потому что он ей не принадлежал. По той же причине ей не хватило смелости признаться ему в любви и заверить в том, что все обойдется.
Джоанна с удивлением услышала, как ее собственный голос, слабый и напряженный, произнес:
– Гнедой не виноват, не наказывай его! Прошу тебя!
– Ты могла погибнуть, Джоанна! Как же ты можешь защищать после этого глупого мерина, едва не погубившего тебя! – негодующе возразил Гейбриел.
В разговор вмешался врач, заявив, что пострадавшей нужен покой, для безусловного обеспечения которого ее следует перевезти в больницу.
– Ни в коем случае! – возразила Джоанна, собрав остаток сил. – Я предпочитаю остаться здесь. Дома мне будет гораздо лучше.
Ей казалось, что, уехав сейчас, она уже не вернется в поместье. Инстинкт настойчиво предостерегал ее от подобного шага, подсказывая, что таковой может стать предлогом для окончательного отчуждения.
Лица, окружавшие кровать, отдалились, голоса стихли, и она осталась наедине с физической и душевной болью, не желающими покидать ее. Джоанна выпила пилюли, оставленные врачом, и устроилась поудобнее на подушках, надеясь обрести желанное забвение.
Вскоре ее сморил тревожный сон, наполненный странными звуками, видениями и ощущениями: стуком копыт, свистом обжигающего лицо ветра и слепящей белизной беспамятства, поглотившего ее с драматической внезапностью.
Белая материя, напугавшая лошадь, во сне оторвалась от выступа скалы и, к цепенящему ужасу Джоанны, начала обматываться вокруг нее, постепенно лишая возможности видеть и дышать…
Она резко вскрикнула и села на кровати, морщась от острой боли, пронзившей ее после неловкого телодвижения.
– Наконец-то ты проснулась! – раздался с порога голос Синтии.
В шерстяном костюме цвета спелой малины с отороченными мехом манжетами и воротником, она смотрелась особенно эффектно благодаря губной помаде и лаку для ногтей, подобранным в тон наряду. Пожалуй, именно так должен выглядеть какой-нибудь экзотический ядовитый цветок.
– Я зашла попрощаться! Переезжаю в свой коттедж.
Джоанна промолчала, и Синтия, с откровенной неприязнью окинув взглядом бледное лицо падчерицы с темными кругами под глазами, добавила:
– Ну и видок же у тебя, моя милочка! Краше в гроб кладут. Но только все это напрасно, дорогуша! Не воображай, что Гейбриела тронула твоя отчаянная попытка свернуть себе шею!
Смерив мачеху ненавидящим взглядом, Джоанна медленно и отчетливо произнесла:
– Уж не думаешь ли ты, что я упала нарочно? Гнедой чего-то страшно испугался. Какой-то кусок белой ткани зацепился за выступ скалы на вершине холма.
– Очередная газета, принесенная ветром? – усмехнулась мачеха. – У тебя богатое воображение, детка! Впрочем, это не имеет значения. – Она звонко расхохоталась. – Ты ввергла Гейбриела в замешательство и загубила дорогую лошадь.
– Гнедой?.. – встревожилась Джоанна. – Что с ним случилось?
– Откуда мне знать? – пожала плечами Синтия. – По-моему, у этого проклятого мерина повреждена нога. Пришлось вызвать ветеринара усыпить его.
– Я тебе не верю! – закричала в отчаянии Джоанна. – Неужели все настолько серьезно? Где Гейбриел? Мне срочно нужно с ним поговорить!
– Гейбриел уехал, крошка! По-моему, его от тебя просто тошнит. Впервые видела его таким разъяренным. Но я могу передать ему записку, если хочешь. Он наверняка приедет в коттедж посмотреть, как я устроилась.
– В таком случае, – нахмурилась Джоанна, – я поговорю с ветеринаром.
– Дело твое! Поступай, как знаешь, если решила окончательно утратить достоинство. Бедняжка! – покачала головой Синтия. – Ты не умеешь красиво проигрывать.
С этими словами она повернулась и вышла из комнаты, оставив после себя тошнотворный запах духов.
Джоанна, превозмогая боль, встала и, выйдя в ванную, открыла кран. Горячая вода быстро успокоила боль в мышцах и суставах.
Выбравшись из ванны, Джоанна насухо вытерлась махровым полотенцем и надела чистое белье. Зеленый халат она отвергла, словно опасалась обжечься об него, и выбрала обыкновенный спортивный костюм темно-синего цвета, надежный и совершенно не сексуальный, как она мысленно отметила, застегивая молнию до самого горла.
Потом она зачесала назад волосы и стянула их на затылке резинкой.
– Доктор сказал, что вы должны отдыхать, – недовольно проворчала миссис Эшби, встретив ее внизу у лестницы. – Могу представить, как рассердится мистер Берн.
– Он вернулся? – встрепенулась Джоанна.
– Минуту назад. Сейчас он куда-то звонит по срочному делу, а потом собирается на конюшню. Вот-вот должен приехать ветеринар.
– Да, я знаю, – судорожно вздохнула Джоанна. – Мне хотелось бы поговорить с Гейбриелом до этого.
Дверь кабинета мужа была распахнута, но оттуда не доносилось ни звука. Джоанна собралась с духом и вошла.
Гейбриел стоял к ней спиной и смотрел в окно. Услышав шаги, он резко обернулся и обжег Джоанну холодным яростным взглядом, от которого у нее мороз прошел по коже.
– Тебе что-нибудь нужно?
– Да, мне нужно объяснить, что произошло на самом деле: я упала вовсе не по вине Гнедого. – Джоанна замолчала, всматриваясь в лицо мужа, но оно оставалось бесстрастным. – Конечно, у него есть недостаток, но я постараюсь его устранить. Лошадь панически боится предметов белого цвета, трепещущих на ветру. А среди камней каким-то образом оказался именно такой лоскут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35