Дурак, они уже идут по его следу!
Он хрипло рассмеялся и одним махом осушил вторую кружку. Русский заказал еще и уважительно заметил:
— Вы многое повидали, синьор Ренато. Как же вы очутились здесь?
— А-а. — Пьяница небрежно отмахнулся. — Теперь мои исповеди интересны лишь досужим чудакам вроде вас, синьор иностранец. Даже Господь не призывает к себе, а ведь мне перевалило за восемьдесят. Попы слушают из вежливости и думают, как бы поскорее отделаться от старого пьянчуги, сыновьям и внукам не до меня, а у правнуков другие дела. В их возрасте значительно интереснее заглянуть под юбку к смазливом девчонке, чем слушать прадеда. Ты спрашивал, как я очутился здесь? Я бежал из Неаполя.
— Почему? Вынудили обстоятельства или искали лучшей доли?
— Обстоятельства? — Старик фыркнул и раскурил трубку. Он явно наслаждался вниманием собеседника и даровой выпивкой. — Вы что-нибудь слышали о тайных обществах, синьор иностранец?
— Естественно, — кивнул русский. Рассказ старика начал его занимать. Но как бы заставить хмельного болтуна повернуть ближе к таинственному Титто?
— Прекрасно! — Ренато важно кивнул. — Откройте глаза и смотрите, синьор! Перед вами один из прославленных моссадиери Ренато Наполи! В моем возрасте можно говорить правду, как перед лицом Создателя, поэтому я не боюсь признаться, что застрелил одного важного негодяя и покинул Неаполь навсегда. Тогда тут шла большая война, и мне сразу же нашлось местечко в рядах сражающихся.
— Вы имеете в виду войну с австрийцами? — осторожно уточнил капитан.
— Какие, к дьяволу, австрийцы! — Ренато сердито стукнул кружкой по столу, расплескивая вино. — Старый маркиз да Эсти сцепился с делла Скала. Чтобы меня не достали с юга, я должен был примкнуть к кому-то на севере. Моссадиери Скалы любили называть себя «Перламутровыми рыбами».
Федор Андреевич затаил дыхание: перед ним сидел живой свидетель давней вражды отца синьора Лоренцо с его могущественным противником. На чьей же стороне сражался старик? Конечно, многое в его рассказах просто выдумка и шелуха, вылетающая из щербатого рта вместе с винными парами, но где-то таилось и зерно истины.
— Мне вовремя шепнули, что Скала масон, а все масоны глядят в рот французам! Поэтому я примкнул к моссадиери маркиза, — продолжал старик. — Знаменитый Пепе тогда был сопляком, и я учил его стрелять из ружья.
— А почему вы сказали, что Титто уехал почти как вы? — постарался вернуть собеседника к интересовавшей его теме Кутергин. Зачем ему сейчас были и небылицы о засадах в горах и ночных поножовщинах? Меньше чем в квартале отсюда на краю обрыва стоит дом, в котором заветная шкатулка с костяной картой караванных троп и колодцев, рукописная книга и сумка с бумагами полевых съемок. И в этом доме слепой шейх Мансур-Халим. И в этот дом сейчас принесет судки неаполитанец Титто.
— Титто? — переспросил Ренато. Зажав в зубах прокуренную трубку, он вытянул руку и начал загибать крючковатые пальцы. — Он застрелил Маттео и его брата по проззищу Фазан, а потом всадил пулю в лоб лейтенанту моссадиери и бежал. Говорят, все из-за женщины. Плюньте на этого болвана, синьор, ему осталось недолго! Неаполитанская каморра — моссади прекрасного города у подножия Везувия — накажет отступника. На его месте нужно было заручаться поддержкой сильных, как я, а не прятаться в норку, подобно мышке.
— Откуда вам все это известно? — недоверчиво прищурился русский. — Ведь вы давным-давно покинули Неаполь.
— У каждого приличного человека, родившегося на юге Италии, всегда имеется куча родственников, — усмехнулся старик. — Давайте я вам лучше расскажу, как мы после Пасхи устроили засаду в виноградниках.
— Не слушайте его, синьор, — неожиданно вмешался в разговор неслышно подошедший к столику хозяин трактира. — Наполи наплетет вам небылиц. Его тут давно никто не слушает. Все его дружки давно на кладбище, вот он и пристает к любому свежему человеку.
— Замолчи, винная бочка! — рявкнул Ренато. — Если не хочешь, не слушай, а синьору интересно.
— Да-да, — подтвердил Федор Андреевич. — Принесите-ка нам лучше еще вина и чего-нибудь закусить.
Хозяин недоуменно пожал плечами и ушел. Старик допил вино и долго бурчал, но потом вдруг уронил голову на грудь и засвистел носом. Трактирщик принес заказанное и хотел разбудить его, но Кутергин не велел.
— Пусть все выпьет и съест. — Он поднялся и оросил на стол несколько монет. — Наверное, бедняге не сладко живется.
— Что? — Хозяин негодующе выпучил глаза. — Его семья одна из самых состоятельных в городе! Видите большой дом на горе? Он живет там. Просто бедняга немного тронулся умом от старости, вот и мелет языком. Недавно приезжал какой-то важный господин, чтобы записать его болтовню, но, узнав, что он француз, Ренато его выгнал. Надеюсь, он не обидел вас, синьор? Старик бывает очень груб.
— Все в порядке, — улыбнулся капитан. — Когда проснется, скажите, что я непременно приду послушать его и написать портрет.
Хозяин скорчил кислую мину, как бы желая сказать: зачем писать картины с таких образин? Но промолчал и почтительно поклонился, провожая посетителя.
Федор Андреевич зажал папку с рисунками под мышкой и почти побежал по улице, надеясь свернуть за угол прежде, чем из-за него появится Титто. Почему-то он поверил в рассказ Ренато и решил немедленно проверить: действительно ли у старика отменная память и куча родственников в Неаполе? Или прав хозяин таверны и все россказни лишь пьяный бред и плоды возрастного слабоумия! Только бы успеть перехватить южанина, пока его не видно из окон дома, где обосновались похитители.
Свернув за угол, он чуть не столкнулся нос к носу с тем, кого искал. Титто посторонился, давая дорогу, но Федор Андреевич опять очутился перед ним.
— Синьор Титто? — вежливо осведомился он.
— Вы обознались. — Южанин хотел обойти настырного незнакомца в широкополой шляпе, но тот, понизив голос, сказал:
— В Неаполе не забыли про Маттео и его брата по кличке Фазан.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, синьор. — Титто отвечал без раздражения, так, как говорят со случайным прохожим, по ошибке принявшим тебя за своего знакомого. — Извините, меня ждут.
— А еще лейтенант, — продолжал гнуть свое Кутергин. — Думаю, люди каморры скоро будут здесь.
— Синьор иностранец? — полуутвердительно спросил южанин. — И ему хочется поразвлечься? Дайте мне пройти!
— Но они могут и не узнать, где искать сына лодочника, — заговорщически подмигнул Федор Андреевич. — Услуга за услугу! Согласны?
— Здесь не место и не время, — быстро стрельнув глазами по сторонам, буркнул Титто. — После полуночи приходите в развалины римских бань. Там мы без помех обсудим все дела.
— Идет, — согласился капитан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
Он хрипло рассмеялся и одним махом осушил вторую кружку. Русский заказал еще и уважительно заметил:
— Вы многое повидали, синьор Ренато. Как же вы очутились здесь?
— А-а. — Пьяница небрежно отмахнулся. — Теперь мои исповеди интересны лишь досужим чудакам вроде вас, синьор иностранец. Даже Господь не призывает к себе, а ведь мне перевалило за восемьдесят. Попы слушают из вежливости и думают, как бы поскорее отделаться от старого пьянчуги, сыновьям и внукам не до меня, а у правнуков другие дела. В их возрасте значительно интереснее заглянуть под юбку к смазливом девчонке, чем слушать прадеда. Ты спрашивал, как я очутился здесь? Я бежал из Неаполя.
— Почему? Вынудили обстоятельства или искали лучшей доли?
— Обстоятельства? — Старик фыркнул и раскурил трубку. Он явно наслаждался вниманием собеседника и даровой выпивкой. — Вы что-нибудь слышали о тайных обществах, синьор иностранец?
— Естественно, — кивнул русский. Рассказ старика начал его занимать. Но как бы заставить хмельного болтуна повернуть ближе к таинственному Титто?
— Прекрасно! — Ренато важно кивнул. — Откройте глаза и смотрите, синьор! Перед вами один из прославленных моссадиери Ренато Наполи! В моем возрасте можно говорить правду, как перед лицом Создателя, поэтому я не боюсь признаться, что застрелил одного важного негодяя и покинул Неаполь навсегда. Тогда тут шла большая война, и мне сразу же нашлось местечко в рядах сражающихся.
— Вы имеете в виду войну с австрийцами? — осторожно уточнил капитан.
— Какие, к дьяволу, австрийцы! — Ренато сердито стукнул кружкой по столу, расплескивая вино. — Старый маркиз да Эсти сцепился с делла Скала. Чтобы меня не достали с юга, я должен был примкнуть к кому-то на севере. Моссадиери Скалы любили называть себя «Перламутровыми рыбами».
Федор Андреевич затаил дыхание: перед ним сидел живой свидетель давней вражды отца синьора Лоренцо с его могущественным противником. На чьей же стороне сражался старик? Конечно, многое в его рассказах просто выдумка и шелуха, вылетающая из щербатого рта вместе с винными парами, но где-то таилось и зерно истины.
— Мне вовремя шепнули, что Скала масон, а все масоны глядят в рот французам! Поэтому я примкнул к моссадиери маркиза, — продолжал старик. — Знаменитый Пепе тогда был сопляком, и я учил его стрелять из ружья.
— А почему вы сказали, что Титто уехал почти как вы? — постарался вернуть собеседника к интересовавшей его теме Кутергин. Зачем ему сейчас были и небылицы о засадах в горах и ночных поножовщинах? Меньше чем в квартале отсюда на краю обрыва стоит дом, в котором заветная шкатулка с костяной картой караванных троп и колодцев, рукописная книга и сумка с бумагами полевых съемок. И в этом доме слепой шейх Мансур-Халим. И в этот дом сейчас принесет судки неаполитанец Титто.
— Титто? — переспросил Ренато. Зажав в зубах прокуренную трубку, он вытянул руку и начал загибать крючковатые пальцы. — Он застрелил Маттео и его брата по проззищу Фазан, а потом всадил пулю в лоб лейтенанту моссадиери и бежал. Говорят, все из-за женщины. Плюньте на этого болвана, синьор, ему осталось недолго! Неаполитанская каморра — моссади прекрасного города у подножия Везувия — накажет отступника. На его месте нужно было заручаться поддержкой сильных, как я, а не прятаться в норку, подобно мышке.
— Откуда вам все это известно? — недоверчиво прищурился русский. — Ведь вы давным-давно покинули Неаполь.
— У каждого приличного человека, родившегося на юге Италии, всегда имеется куча родственников, — усмехнулся старик. — Давайте я вам лучше расскажу, как мы после Пасхи устроили засаду в виноградниках.
— Не слушайте его, синьор, — неожиданно вмешался в разговор неслышно подошедший к столику хозяин трактира. — Наполи наплетет вам небылиц. Его тут давно никто не слушает. Все его дружки давно на кладбище, вот он и пристает к любому свежему человеку.
— Замолчи, винная бочка! — рявкнул Ренато. — Если не хочешь, не слушай, а синьору интересно.
— Да-да, — подтвердил Федор Андреевич. — Принесите-ка нам лучше еще вина и чего-нибудь закусить.
Хозяин недоуменно пожал плечами и ушел. Старик допил вино и долго бурчал, но потом вдруг уронил голову на грудь и засвистел носом. Трактирщик принес заказанное и хотел разбудить его, но Кутергин не велел.
— Пусть все выпьет и съест. — Он поднялся и оросил на стол несколько монет. — Наверное, бедняге не сладко живется.
— Что? — Хозяин негодующе выпучил глаза. — Его семья одна из самых состоятельных в городе! Видите большой дом на горе? Он живет там. Просто бедняга немного тронулся умом от старости, вот и мелет языком. Недавно приезжал какой-то важный господин, чтобы записать его болтовню, но, узнав, что он француз, Ренато его выгнал. Надеюсь, он не обидел вас, синьор? Старик бывает очень груб.
— Все в порядке, — улыбнулся капитан. — Когда проснется, скажите, что я непременно приду послушать его и написать портрет.
Хозяин скорчил кислую мину, как бы желая сказать: зачем писать картины с таких образин? Но промолчал и почтительно поклонился, провожая посетителя.
Федор Андреевич зажал папку с рисунками под мышкой и почти побежал по улице, надеясь свернуть за угол прежде, чем из-за него появится Титто. Почему-то он поверил в рассказ Ренато и решил немедленно проверить: действительно ли у старика отменная память и куча родственников в Неаполе? Или прав хозяин таверны и все россказни лишь пьяный бред и плоды возрастного слабоумия! Только бы успеть перехватить южанина, пока его не видно из окон дома, где обосновались похитители.
Свернув за угол, он чуть не столкнулся нос к носу с тем, кого искал. Титто посторонился, давая дорогу, но Федор Андреевич опять очутился перед ним.
— Синьор Титто? — вежливо осведомился он.
— Вы обознались. — Южанин хотел обойти настырного незнакомца в широкополой шляпе, но тот, понизив голос, сказал:
— В Неаполе не забыли про Маттео и его брата по кличке Фазан.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, синьор. — Титто отвечал без раздражения, так, как говорят со случайным прохожим, по ошибке принявшим тебя за своего знакомого. — Извините, меня ждут.
— А еще лейтенант, — продолжал гнуть свое Кутергин. — Думаю, люди каморры скоро будут здесь.
— Синьор иностранец? — полуутвердительно спросил южанин. — И ему хочется поразвлечься? Дайте мне пройти!
— Но они могут и не узнать, где искать сына лодочника, — заговорщически подмигнул Федор Андреевич. — Услуга за услугу! Согласны?
— Здесь не место и не время, — быстро стрельнув глазами по сторонам, буркнул Титто. — После полуночи приходите в развалины римских бань. Там мы без помех обсудим все дела.
— Идет, — согласился капитан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144