Бежать? Драться? Гроуфилд оглядел физиономии парней, их ручищи и плечищи, вздохнул и, свернув газету, встал со скамьи.
— Не будем заставлять Мюррея ждать, — сказал он.
Мюррей поставил на стол пустой коньячный бокал и блаженно улыбнулся.
— Да, вкусно, мистер Гроуфилд, — сказал он. — Благодаря вам я пережил несколько очень приятных минут. Эх, если б только все мои задания были такими, как это.
Гроуфилд отказался от послеобеденной выпивки и хмуро сидел над третьей чашкой кофе. В продолжение всего обеда он был мрачен, но Мюррей умудрялся вовсе этого не замечать. Он рассказывал смешные истории про Нью — Йорк, нахваливал еду, в ролях живописал свои путешествия на самолетах, и все это время Гроуфилд угрюмо хмурился, думая свои тяжкие думы. Но вот он поднял глаза на Мюррея и сказал:
— Одежда запачкана.
Мюррей испуганно оглядел себя.
— Моя? Где?
— Он где — то у меня в одежде, — заявил Гроуфилд. — Я знал, что должен быть какой — то ответ, и вот он.
Мюррей прищурился и стал рассматривать грудь Гроуфилда.
— Я ничего не вижу, — сказал он.
— Вы запачкали мне одежду чем — то излучающим, — задумчиво проговорил Гроуфилд и устремил в пространство взор мыслителя. — Извините, — сказал Мюррей. — Я не понимаю, о чем вы.
Гроуфилд снова уставился на него.
— За мной не следили, — объяснил он. — В этом я совершенно уверен. По крайней мере, с той минуты, когда я вылез из такси, за мной никто не шел. На Центральном вокзале тоже. Так почему же меня замели там? Вот что я пытаюсь выяснить.
Мюррей прижал палец к щеке рядом с носом и подмигнул на манер иудейского Санта — Клауса.
— У нас есть свои способы, — сказал он.
— Вы чертовски правы, — согласился Гроуфилд. — Один из штурмовиков, которые меня подобрали, предложил мне полчаса форы, и у меня не возникло впечатления, что он шутит. Вот я сижу тут и думаю, как вы, ребята, можете находить меня, не следя за мной. И теперь я знаю, как это делается.
— Очень хорошо! — воскликнул Мюррей. Казалось, он испытывал гордость за дедуктивные способности Гроуфилда.
— Вы вшили мне в одежду какой — то излучатель, — продолжал Гроуфилд. — Все, что на мне напялено, дали ваши люди. Только башмаки мои. При сегодняшней миниатюризации и печатных схемах…
— Рисованных схемах, — поправил Мюррей.
— Рисованных?
— Конечно. Металлосодержащую краску можно использовать вместо проволоки, это делают сплошь и рядом.
— Такие схемы даже меньше, — сказал Гроуфилд. — Или в швах, или под подкладкой в моей одежде спрятан маленький передатчик. Вам нужно только два переносных приемника, и все. Можно выследить меня хоть на краю света.
— Весьма любопытно, — ответил Мюррей с таким видом, будто размышлял о занятной научной разработке, которая его лично совершенно не занимает. — Однако вовсе не обязательно прятать эту штуковину в одежде.
— Где же еще?
— Ну… как я понял, вы несколько дней пролежали в больнице.
— Что?! — Гроуфилд в ужасе уставился на него. — Так она внутри меня? Передатчик у меня под кожей? Мюррей озорно усмехнулся.
— Я просто вас подначиваю, — сказал он. — Мы таких номеров не выкидываем.
— Боже мой! — вскричал Гроуфилд, почувствовав слабость. Подумать только!
Мюррей, казалось, призадумался.
— А вы знаете, — медленно проговорил он, — это неплохая мысль. Берешь известного коммуниста или, скажем, неисправимого преступника вроде вас, или еще кого — нибудь, кто нас интересует, вставляешь в него маленький передатчик, а если надо узнать, что он замышляет, сводишь на нем лучи, выясняешь, где он находится, идешь к нему и проверяешь, что и как.
— В жизни не слыхал ни о чем более зловещем, — признался Гроуфилд.
— Отчего же? — возразил Мюррей. — В честных людей мы их вживлять не будем, только в плохих. — Он широко улыбнулся, довольный собой. — Знаете, что я сделаю? Вернусь в контору, все это запишу и кину в ящик для рацпредложений.
Гроуфилд смерил его взглядом.
— Сдается мне, что для блага еще не народившихся поколений я должен вас придушить здесь и сейчас же, — сказал он. Мюррей игриво хихикнул.
— Да ну вас, — ответил он. — Вы просто пристрастны. Вор, и все такое прочее…
Гроуфилд не отрываясь смотрел на Мюррея, но, заметив, что тому становится не по себе, покачал головой.
— Бесполезно, — сказал он. — Ни одна армия не способна остановить мысль, если пришло ее время.
— Вы так полагаете? — оживился Мюррей. — Вы очень хорошо сказали.
— Иногда в голову приходят всякие мудрости, — ответил Гроуфилд. — Ну что, пойдем к самолету? Мюррей взглянул на часы.
— Совершенно верно! — воскликнул он и помахал меню, требуя счет.
Глава 5
Гроуфилд вытащил из бумажника доллар, но на нем было изображено лицо мужчины, и он затолкал купюру обратно. Найдя доллар с женским ликом, Гроуфилд удовлетворенно кивнул. Канадские «зеленые» были ярче, серийный номер тут писали красной краской, и узор заметно отличался. Наконец, на бумажке крупными буквами было начертано «КАНАДА». Доллар Гроуфилду понравился, а значит, и коридорному тоже. Гроуфилд протянул деньги мальчишке, тот вскинул брови и проговорил:
— Сье.
Это означало «мсье». Коридорный вышел, закрыл дверь, и Гроуфилд остался в одиночестве.
Он начал зевать. Скоро челюсть свело, но Гроуфилд никак не мог остановиться и зевал во весь рот. Интересно, сломается хрящ или нет? Может, ему до конца дней будет суждено ходить с отвисшей челюстью. Как же ему тогда произносить реплики в театре? Гроуфилд завертел головой, пытаясь положить конец своей зевоте, и мало — помалу она прекратилась, а сведенный судорогой рот медленно закрылся, будто театральный занавес. Было без пяти восемь утра. Самолет принял на борт всех пассажиров только в час ночи, а потом еще два с лишним часа ждал разрешения на взлет. Гроуфилд подремал с полчасика, пока самолет стоял на земле, зато в воздухе поспать оказалось совершенно невозможно. После своей мученической кончины сын божий воскрес в новой ипостаси, как баскетболист, и всю дорогу до Квебека вел крылатую машину, будто баскетбольный мяч. Где — то на полпути снег, тучи и непогода остались позади, но поднялся ветер, который играл самолетом, как котенок — смятой сигаретной пачкой. Большую часть полета стюардессы бегали по проходу, таская пакетики, в одну сторону пустые, в другую — полные.
На рассвете Гроуфилд, наконец, приземлился в Квебеке. Самолет напоминал зачумленный корабль, и Гроуфилд немного удивился, когда аэродромное начальство разрешило пассажирам покинуть борт. Стюардесса с остекленевшими глазами, стоявшая у входа, пробормотала свое дежурное «Спасибо, что летели на нашем лайнере», и Гроуфилд решил не отвечать.
Водитель такси был угрюм, хоть и не летел в одном самолете с Гроуфилдом. От аэропорта до гостиницы было двадцать миль, дорога шла на юго — восток, где только что взошло солнце, и Гроуфилд все время просидел, прикрывая ладонью глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Не будем заставлять Мюррея ждать, — сказал он.
Мюррей поставил на стол пустой коньячный бокал и блаженно улыбнулся.
— Да, вкусно, мистер Гроуфилд, — сказал он. — Благодаря вам я пережил несколько очень приятных минут. Эх, если б только все мои задания были такими, как это.
Гроуфилд отказался от послеобеденной выпивки и хмуро сидел над третьей чашкой кофе. В продолжение всего обеда он был мрачен, но Мюррей умудрялся вовсе этого не замечать. Он рассказывал смешные истории про Нью — Йорк, нахваливал еду, в ролях живописал свои путешествия на самолетах, и все это время Гроуфилд угрюмо хмурился, думая свои тяжкие думы. Но вот он поднял глаза на Мюррея и сказал:
— Одежда запачкана.
Мюррей испуганно оглядел себя.
— Моя? Где?
— Он где — то у меня в одежде, — заявил Гроуфилд. — Я знал, что должен быть какой — то ответ, и вот он.
Мюррей прищурился и стал рассматривать грудь Гроуфилда.
— Я ничего не вижу, — сказал он.
— Вы запачкали мне одежду чем — то излучающим, — задумчиво проговорил Гроуфилд и устремил в пространство взор мыслителя. — Извините, — сказал Мюррей. — Я не понимаю, о чем вы.
Гроуфилд снова уставился на него.
— За мной не следили, — объяснил он. — В этом я совершенно уверен. По крайней мере, с той минуты, когда я вылез из такси, за мной никто не шел. На Центральном вокзале тоже. Так почему же меня замели там? Вот что я пытаюсь выяснить.
Мюррей прижал палец к щеке рядом с носом и подмигнул на манер иудейского Санта — Клауса.
— У нас есть свои способы, — сказал он.
— Вы чертовски правы, — согласился Гроуфилд. — Один из штурмовиков, которые меня подобрали, предложил мне полчаса форы, и у меня не возникло впечатления, что он шутит. Вот я сижу тут и думаю, как вы, ребята, можете находить меня, не следя за мной. И теперь я знаю, как это делается.
— Очень хорошо! — воскликнул Мюррей. Казалось, он испытывал гордость за дедуктивные способности Гроуфилда.
— Вы вшили мне в одежду какой — то излучатель, — продолжал Гроуфилд. — Все, что на мне напялено, дали ваши люди. Только башмаки мои. При сегодняшней миниатюризации и печатных схемах…
— Рисованных схемах, — поправил Мюррей.
— Рисованных?
— Конечно. Металлосодержащую краску можно использовать вместо проволоки, это делают сплошь и рядом.
— Такие схемы даже меньше, — сказал Гроуфилд. — Или в швах, или под подкладкой в моей одежде спрятан маленький передатчик. Вам нужно только два переносных приемника, и все. Можно выследить меня хоть на краю света.
— Весьма любопытно, — ответил Мюррей с таким видом, будто размышлял о занятной научной разработке, которая его лично совершенно не занимает. — Однако вовсе не обязательно прятать эту штуковину в одежде.
— Где же еще?
— Ну… как я понял, вы несколько дней пролежали в больнице.
— Что?! — Гроуфилд в ужасе уставился на него. — Так она внутри меня? Передатчик у меня под кожей? Мюррей озорно усмехнулся.
— Я просто вас подначиваю, — сказал он. — Мы таких номеров не выкидываем.
— Боже мой! — вскричал Гроуфилд, почувствовав слабость. Подумать только!
Мюррей, казалось, призадумался.
— А вы знаете, — медленно проговорил он, — это неплохая мысль. Берешь известного коммуниста или, скажем, неисправимого преступника вроде вас, или еще кого — нибудь, кто нас интересует, вставляешь в него маленький передатчик, а если надо узнать, что он замышляет, сводишь на нем лучи, выясняешь, где он находится, идешь к нему и проверяешь, что и как.
— В жизни не слыхал ни о чем более зловещем, — признался Гроуфилд.
— Отчего же? — возразил Мюррей. — В честных людей мы их вживлять не будем, только в плохих. — Он широко улыбнулся, довольный собой. — Знаете, что я сделаю? Вернусь в контору, все это запишу и кину в ящик для рацпредложений.
Гроуфилд смерил его взглядом.
— Сдается мне, что для блага еще не народившихся поколений я должен вас придушить здесь и сейчас же, — сказал он. Мюррей игриво хихикнул.
— Да ну вас, — ответил он. — Вы просто пристрастны. Вор, и все такое прочее…
Гроуфилд не отрываясь смотрел на Мюррея, но, заметив, что тому становится не по себе, покачал головой.
— Бесполезно, — сказал он. — Ни одна армия не способна остановить мысль, если пришло ее время.
— Вы так полагаете? — оживился Мюррей. — Вы очень хорошо сказали.
— Иногда в голову приходят всякие мудрости, — ответил Гроуфилд. — Ну что, пойдем к самолету? Мюррей взглянул на часы.
— Совершенно верно! — воскликнул он и помахал меню, требуя счет.
Глава 5
Гроуфилд вытащил из бумажника доллар, но на нем было изображено лицо мужчины, и он затолкал купюру обратно. Найдя доллар с женским ликом, Гроуфилд удовлетворенно кивнул. Канадские «зеленые» были ярче, серийный номер тут писали красной краской, и узор заметно отличался. Наконец, на бумажке крупными буквами было начертано «КАНАДА». Доллар Гроуфилду понравился, а значит, и коридорному тоже. Гроуфилд протянул деньги мальчишке, тот вскинул брови и проговорил:
— Сье.
Это означало «мсье». Коридорный вышел, закрыл дверь, и Гроуфилд остался в одиночестве.
Он начал зевать. Скоро челюсть свело, но Гроуфилд никак не мог остановиться и зевал во весь рот. Интересно, сломается хрящ или нет? Может, ему до конца дней будет суждено ходить с отвисшей челюстью. Как же ему тогда произносить реплики в театре? Гроуфилд завертел головой, пытаясь положить конец своей зевоте, и мало — помалу она прекратилась, а сведенный судорогой рот медленно закрылся, будто театральный занавес. Было без пяти восемь утра. Самолет принял на борт всех пассажиров только в час ночи, а потом еще два с лишним часа ждал разрешения на взлет. Гроуфилд подремал с полчасика, пока самолет стоял на земле, зато в воздухе поспать оказалось совершенно невозможно. После своей мученической кончины сын божий воскрес в новой ипостаси, как баскетболист, и всю дорогу до Квебека вел крылатую машину, будто баскетбольный мяч. Где — то на полпути снег, тучи и непогода остались позади, но поднялся ветер, который играл самолетом, как котенок — смятой сигаретной пачкой. Большую часть полета стюардессы бегали по проходу, таская пакетики, в одну сторону пустые, в другую — полные.
На рассвете Гроуфилд, наконец, приземлился в Квебеке. Самолет напоминал зачумленный корабль, и Гроуфилд немного удивился, когда аэродромное начальство разрешило пассажирам покинуть борт. Стюардесса с остекленевшими глазами, стоявшая у входа, пробормотала свое дежурное «Спасибо, что летели на нашем лайнере», и Гроуфилд решил не отвечать.
Водитель такси был угрюм, хоть и не летел в одном самолете с Гроуфилдом. От аэропорта до гостиницы было двадцать миль, дорога шла на юго — восток, где только что взошло солнце, и Гроуфилд все время просидел, прикрывая ладонью глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41