Прежде всего основательно готовились к поездке: доставали через знакомых дефицитные продукты, сельские жители порой и названий-то таких не знали, и вперед.
Приехав в поселок, первым делом выясняли, у кого есть стоящие иконы, и начинали настоящую атаку. Шли по домам и предлагали в обмен на деньги и продукты продать иконы.
Кое-кто, польстившись на дефицит, поддавался на уговоры. В основном, это были те, кому иконы достались по наследству от старух. Висит в углу по привычке, мухами засиженная, понять-разобрать ничего нельзя, скоро в новую квартиру въезжать, там для неё и места не предусмотрено.
С такой публикой особых хлопот не было, Борис и Славик с ней быстро управлялись. Сложнее приходилось с упрямыми бабками, ни за что не желавшим в обмен на мирские блага расставаться со святыми. Но и здесь нащупали верный подход.
Расположившись на главной улице, устраивали в поселке своеобразный магазин.
Первыми их окружали ребятишки и, подталкивая друг друга, пялились на выложенные дефицитные продукты.
- Конфеты, - облизывались пацаны. - Смотри, смотри, а вот печенье, мне мать такое из города на праздник привозила. Вкусное! С шоколадом внутри.
У ребят текли слюнки при виде неслыханной роскоши.
Борис ласково спрашивал:
- Конфет хочешь, а колбаски копченой?
От незнакомых и очень заманчивых запахов ребятня обмирала и страдала.
Расчет "коробейников" был прост. У пацанов, конечно, денег не было, порой их не было в те скудные годы и у их родителей. Побежит мальчишка к своей родной бабушке и начнет клянчить:
- Баб, купи!
А как купить? Этим деятелям не деньги, им иконы нужны. Так и меняли старинного письма намоленные иконы на колбасу, тушенку и конфеты.
Был и ещё один прием.
Приходят к старухе, видят, на божнице икона стоящая, и начинают уговаривать:
- Смотри, лик с младенцем у тебя потемнел, краски облезли, не разобрать ничего.
Бабка, не чуявшая подвоха, кивала головой:
- Не говори, сынок.
- Поновить надо икону-то.
Они так и говорили: поновить, чем сразу располагали к себе богомольных старух.
- Да где же её сейчас поновишь? - пригорюнивалась бабуся. - Деньжищ - то, небось, каких стоит!
- А давай, бабуль, мы вот так сделаем: тебе новую подарим, а эту заберем.
И забирали. Не все, конечно, соглашались, но многие поддавались на уговоры.
Кое-что из приобретенного таким образом сбывалось сразу, кое-что отдавалось на реставрацию, чтобы потом продать подороже. У Бориса был отличный художник, который творил настоящие чудеса. Он же мог частично приизвести реставрацию поврежденных временем мест.
Борис в свои дела с художником младшего компаньона не посвящал. Жаловался только, пьет, мол, тот без меры.
- Уверяет, что трезвому дышать на старые краски нельзя, даже для здоровья вредно.
- На самом деле так? - изумлялся Доронькин.
- А черт их знает! - ругался Логинов. - Кто их разберет: люди искусства. Он презрительно кривился, но темных делишек с художником не прекращал.
Лишь однажды Борис по-настоящему перепугался, когда реставратор по пьяни загремел в ментовку.
- Ох, трепаться начнет художник. Он, когда поддатый, не соображает, чего несет. Тогда всех трясти начнут.
Славик не понял.
- А за что трясти-то?
Бориса перекосило от злости:
- За то! - выразительно сказал он.
Доронькин притих, сообразив, что лучше ему от всего этого в стороне быть. Да и не знает он ничего. Борис свои делишки крутит, а он лично не в курсе.
Логинов нашел нужных людей, художника удалось вытащить. А спустя некоторое время после этого компаньон Славика подался за рубеж.
Сколько раз Доронькину лишь чудом удавалось избежать уголовной ответственности!
Вот и сегодня... При воспоминании о недавнем разговоре даже сердце заныло. Что ни говори, тяжелый у него хлеб. Только дураки думают, что даром все достается.
Где искать эту стерву Ленку?
Сегодня он побывал у приятельницы Мартыновой, смазливой девицы с распутными глазами и торчащими во все стороны волосами, выкрашенными в неестественный ярко-рыжий цвет.
Информацию получил малоутешительную.
- Сама не знаю, где она, как ушла с вечера, так и с концами, - говорила, зевая, рыжая девица.
На вид ей было лет двадцать - двадцать пять. Помятое лицо с синяками под глазами, а главное, манера себя вести не вызывали сомнения в принадлежности к профессии. Коротенькая полупрозрачная кофтенка, которая едва прикрывала обнаженную грудь, не смущала хозяйку.
Разговор велся через порог, в квартиру Доронькину войти не предлагали, и вообще, девица выказывала явное неудовольствие, что её потревожили.
- А где она может быть?
Рыжая неопределенно пожала плечами:
- Где угодно.
- А все-таки?
- Понятия не имею.
Доронькин был настойчив.
- Она ведь живет у тебя последнее время?
- Ну. - Рыжая с наглым прищуром уставилась на непрошенного гостя. Понимаешь, у нас не принято с расспросами лезть: где, что. Если надо, сама расскажет.
- Я вчера вечером звонил, она была здесь.
- Может быть, - равнодушно пожала плечами девица. - Ей вчера раза три или четыре звонили. И утром тоже.
Доронькин напрягся, сам он звонил вечером Мартыновой лишь два раза.
- Кто, не знаешь? - вырвалось у него.
- Понятия не имею. А-а, - наконец догадалась она, прислушиваясь к его голосу, - сегодня утром ты, что ли, её спрашивал?
- Я.
Славик, видя, что разговор зашел в тупик, разозлился и решил припугнуть девчонку.
- Понимаешь, какое дело, твоя подружка меня очень сильно подвела. Если не объявится в ближайшие день-два, у неё могут быть огромные неприятности. Огромные! - подчеркнул он.
В глазах рыжей появилось сомнение.
- Так где она? - ещё раз спросил Славик.
- Вот, ей-Богу, не знаю!
- А ты подумай. К родителям не могла податься?
- Скажешь тоже! Ленка туда носа не показывает. Да и не больно-то доченька им нужна, этим алкашам. - Она задумалась. - Есть одно предположение, проверить надо. Заходи.
Квартира была однокомнатная. Едва Славик вошел, почувствовал удушливый запах духов и ещё чего-то, что не мог сразу определить. На журнальном столике, среди неубранных тарелок с остатками еды стояла пепельница, наполненная окурками.
Доронькин брезгливо поморщился, он, мужик, никогда не позволял себе курить в комнате.
Славик огляделся. Повсюду валялась женская одежда. Брюки, блузки, прозрачные кофточки, затейливое нижнее белье с блестками и дорогими кружевами, - все было брошено как попало. Груда барахла навалена на кресло.
Хозяйка сгребла тряпки и небрежно швырнула их на диван.
- Садись, - пригласила она.
Звонила рыжая долго. Славик, внимательно прислушиваясь к ответам, ловил каждое слово.
- Ни хрена! - Она нахмурилась. - Сейчас ещё один звоночек сделаю и - все, мои ресурсы исчерпаны.
Девица набрала номер.
- Что, что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67