Меня они беспокоят. Возможно, мне нужно было остаться с ними в Сирии. Они ужасно возбудимы. И плохо переносят дорогу. Но мой агент по отправке – очень опытный человек. Он позвонит мне, когда их привезут, дальше я поеду с ними сама.
Мужчины в баре допили виски, и официант показал им свободный столик на террасе. До ушей Рауса донесся знакомый акцент. Недрогнувшей рукой он донес вилку с куском форели до рта.
– Скажи своему человеку, чтобы он принес каждому еще того же, – проворчал один из троих.
На противоположном склоне долины Дэнни вполголоса позвал:
– Босс!
Маккриди моментально вскочил на ноги и подошел к щели в каменной кладке. Дэнни протянул ему бинокль и отошел на шаг в сторону. Маккриди настроил бинокль по своим глазам и тяжело вздохнул.
– Вот и они, – сказал он и отдал бинокль Дэнни. – Не сводите с них глаз. Я с Марксом поеду к отелю. Билл, поедете со мной.
Стало так темно, что они могли идти не скрываясь. С другой стороны долины их не могли заметить.
На террасе все внимание Рауса было сосредоточено на Монике Браун. Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы он узнал все, что ему нужно было узнать. С двумя ирландцами он прежде не сталкивался, а третьим – и определенно старшим в банде – был Кевин Маони.
Раус и Моника Браун отказались от десерта и заказали кофе, с которым подали мелкие засахаренные фрукты. Моника покачала головой.
– Это вредно для фигуры, очень вредно, – сказала она.
– Но вам фрукты никак не могут повредить, Потому что у вас просто потрясающая фигура, – заметил Раус.
Моника со смехом отмахнулась, но приняла комплимент не без удовольствия. Она, нагнувшись, подалась вперед, и в свете свечей Раус бросил мимолетный, но одурманивший его взгляд на желобок, разделявший ее полные груди.
– Вы знаете этих мужчин? – серьезным тоном спросила она.
– Нет, вижу их в первый раз, – ответил Раус.
– Один из них не сводит с вас глаз.
Раус не хотел поворачиваться и смотреть на ирландцев, но после такого замечания Моники показное безразличие могло бы вызвать подозрение. На британца были устремлены темные глаза Кевина Маони. Когда Раус повернулся, ирландец не стал отводить глаз. Их взгляды встретились. Раус прочел во взгляде Маони удивление и беспокойство, словно тот понял, что видел Рауса прежде, но не мог вспомнить, где и когда. Раус отвернулся.
– Нет. Я их точно никогда не видел.
– Значит, они очень плохо воспитаны.
– Вы уловили их акцент? – спросил Раус.
– Ирландский, – ответила Моника. – Точнее, североирландский.
– Где вы научились различать ирландские акценты? – спросил Раус.
– На скачках, разумеется. Там всегда полно ирландцев. А теперь, Том, мне было приятно с вами посидеть, но, если вы не возражаете, мне пора спать.
Моника встала. Раус тоже поднялся. Его смутные подозрения улеглись.
– Согласен, – сказал он. – Обед был чудесным. Надеюсь, мы сидели за одним столом не последний раз.
Напрасно Раус ждал какого-либо намека на просьбу проводить ее до номера, Монике было тридцать с небольшим, она была самостоятельной и неглупой женщиной. Если бы у нее возникло такое желание, она бы дала понять ему. Если же нет, то глупо портить вечер. На прощанье Моника улыбнулась Раусу и ушла. Раус заказал еще чашку кофе, отвернулся от тройки ирландцев и снова стал смотреть на черные холмы. Вскоре по звукам он понял, что ирландцы опять ушли в бар, поближе к своему любимому виски.
– Я же говорил вам, что здесь просто великолепно, – произнес низкий голос за спиной Рауса.
Хаким аль-Мансур, как всегда, безупречно одетый, занял свободный стул за столиком Рауса и жестом приказал официанту принести ему кофе. На противоположном склоне долины Дэнни опустил бинокль и тревожно пробормотал несколько слов в микрофон радиопередатчика. Сообщение Дэнни принял Маккриди. Он сидел в «форде-Орионе», который поставил рядом с главным входом в отель «Аполлония», Маккриди не видел ливийца, но ведь тот мог приехать много часов назад.
– Немедленно сообщайте мне обо всех изменениях, – сказал он Дэнни.
– В самом деле говорили, мистер Азиз, – спокойно отозвался Раус. – И вы были правы. Но если вы хотели побеседовать со мной, почему вы выдворили меня из Ливии?
– О, прошу вас, не выдворил, – протянул аль-Мансур. – Всего лишь отказал в разрешении на въезд. И причина моего отказа в том, что я хотел побеседовать с вами в такой обстановке, где нам никто бы не помешал. Даже на моей родине существуют неизбежные формальности, нужно составлять рапорты, удовлетворять любопытство вышестоящих персон. Здесь же… ничего, кроме спокойствия и мира.
И еще возможность, подумал Раус, незаметно ликвидировать меня и предоставить возможность кипрским властям разбираться с трупом гражданина Великобритании.
– Итак, – сказал Раус, – я должен поблагодарить вас за то, что вы согласились помочь мне в сборе материалов. Хаким аль-Мансур негромко рассмеялся.
– Думаю, мистер Раус, что эта ваша глупая выдумка себя изжила. Видите ли, прежде чем некоторые… животные… прекратили его мучения, ваш покойный друг герр Кляйст стал очень разговорчивым.
Раус резко подался к аль-Мансуру и злобно выпалил:
– Газеты сообщили, что его убили наркобароны. Это была их месть за то, что он сделал им.
– Увы, это не так. Те, кто занимался Кляйстом, действительно связаны с продажей наркотиков. Но их любимое занятие – прятать бомбы в людных местах, особенно в Великобритании.
– Но почему? Чем Ульрих так заинтересовал этих проклятых ирландцев?
– Он их совершенно не интересовал, мистер Раус. Они хотели узнать, зачем вы на самом деле приезжали в Гамбург, и решили, что это может быть известно вашему другу. Даже если вы не сказали ему, он мог догадаться. И он-таки догадался. Очевидно, он полагал, что болтовней о «вымышленных» американских террористах вы лишь прикрываете совершенно иную цель. Эта информация, а также некоторые сообщения, полученные мной из Вены, убедили меня, что вы – именно тот человек, с которым было бы интересно побеседовать. Я надеюсь, что это так, мистер Раус, очень надеюсь – для вашего же блага. И время разговора пришло. Но не здесь.
За спиной Рауса появились двое смуглых громил.
– Нам предстоит небольшая поездка, – сказал аль-Мансур.
– Это та поездка, из которой возвращаются не все? – поинтересовался Раус. Аль-Мансур встал.
– В очень большой мере это будет зависеть от того, сумеете ли вы ответить на несколько простых вопросов так, чтобы ваши Ответы меня удовлетворили, – сказал он.
Ливийская машина выехала из дворика отеля «Аполлония». Маккриди, которого Дэнни предупредил по радио, лишь проводил машину взглядом. На ее заднем сиденье он увидел двух ливийских головорезов, а между ними – Рауса.
– Поедем за ними, босс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Мужчины в баре допили виски, и официант показал им свободный столик на террасе. До ушей Рауса донесся знакомый акцент. Недрогнувшей рукой он донес вилку с куском форели до рта.
– Скажи своему человеку, чтобы он принес каждому еще того же, – проворчал один из троих.
На противоположном склоне долины Дэнни вполголоса позвал:
– Босс!
Маккриди моментально вскочил на ноги и подошел к щели в каменной кладке. Дэнни протянул ему бинокль и отошел на шаг в сторону. Маккриди настроил бинокль по своим глазам и тяжело вздохнул.
– Вот и они, – сказал он и отдал бинокль Дэнни. – Не сводите с них глаз. Я с Марксом поеду к отелю. Билл, поедете со мной.
Стало так темно, что они могли идти не скрываясь. С другой стороны долины их не могли заметить.
На террасе все внимание Рауса было сосредоточено на Монике Браун. Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы он узнал все, что ему нужно было узнать. С двумя ирландцами он прежде не сталкивался, а третьим – и определенно старшим в банде – был Кевин Маони.
Раус и Моника Браун отказались от десерта и заказали кофе, с которым подали мелкие засахаренные фрукты. Моника покачала головой.
– Это вредно для фигуры, очень вредно, – сказала она.
– Но вам фрукты никак не могут повредить, Потому что у вас просто потрясающая фигура, – заметил Раус.
Моника со смехом отмахнулась, но приняла комплимент не без удовольствия. Она, нагнувшись, подалась вперед, и в свете свечей Раус бросил мимолетный, но одурманивший его взгляд на желобок, разделявший ее полные груди.
– Вы знаете этих мужчин? – серьезным тоном спросила она.
– Нет, вижу их в первый раз, – ответил Раус.
– Один из них не сводит с вас глаз.
Раус не хотел поворачиваться и смотреть на ирландцев, но после такого замечания Моники показное безразличие могло бы вызвать подозрение. На британца были устремлены темные глаза Кевина Маони. Когда Раус повернулся, ирландец не стал отводить глаз. Их взгляды встретились. Раус прочел во взгляде Маони удивление и беспокойство, словно тот понял, что видел Рауса прежде, но не мог вспомнить, где и когда. Раус отвернулся.
– Нет. Я их точно никогда не видел.
– Значит, они очень плохо воспитаны.
– Вы уловили их акцент? – спросил Раус.
– Ирландский, – ответила Моника. – Точнее, североирландский.
– Где вы научились различать ирландские акценты? – спросил Раус.
– На скачках, разумеется. Там всегда полно ирландцев. А теперь, Том, мне было приятно с вами посидеть, но, если вы не возражаете, мне пора спать.
Моника встала. Раус тоже поднялся. Его смутные подозрения улеглись.
– Согласен, – сказал он. – Обед был чудесным. Надеюсь, мы сидели за одним столом не последний раз.
Напрасно Раус ждал какого-либо намека на просьбу проводить ее до номера, Монике было тридцать с небольшим, она была самостоятельной и неглупой женщиной. Если бы у нее возникло такое желание, она бы дала понять ему. Если же нет, то глупо портить вечер. На прощанье Моника улыбнулась Раусу и ушла. Раус заказал еще чашку кофе, отвернулся от тройки ирландцев и снова стал смотреть на черные холмы. Вскоре по звукам он понял, что ирландцы опять ушли в бар, поближе к своему любимому виски.
– Я же говорил вам, что здесь просто великолепно, – произнес низкий голос за спиной Рауса.
Хаким аль-Мансур, как всегда, безупречно одетый, занял свободный стул за столиком Рауса и жестом приказал официанту принести ему кофе. На противоположном склоне долины Дэнни опустил бинокль и тревожно пробормотал несколько слов в микрофон радиопередатчика. Сообщение Дэнни принял Маккриди. Он сидел в «форде-Орионе», который поставил рядом с главным входом в отель «Аполлония», Маккриди не видел ливийца, но ведь тот мог приехать много часов назад.
– Немедленно сообщайте мне обо всех изменениях, – сказал он Дэнни.
– В самом деле говорили, мистер Азиз, – спокойно отозвался Раус. – И вы были правы. Но если вы хотели побеседовать со мной, почему вы выдворили меня из Ливии?
– О, прошу вас, не выдворил, – протянул аль-Мансур. – Всего лишь отказал в разрешении на въезд. И причина моего отказа в том, что я хотел побеседовать с вами в такой обстановке, где нам никто бы не помешал. Даже на моей родине существуют неизбежные формальности, нужно составлять рапорты, удовлетворять любопытство вышестоящих персон. Здесь же… ничего, кроме спокойствия и мира.
И еще возможность, подумал Раус, незаметно ликвидировать меня и предоставить возможность кипрским властям разбираться с трупом гражданина Великобритании.
– Итак, – сказал Раус, – я должен поблагодарить вас за то, что вы согласились помочь мне в сборе материалов. Хаким аль-Мансур негромко рассмеялся.
– Думаю, мистер Раус, что эта ваша глупая выдумка себя изжила. Видите ли, прежде чем некоторые… животные… прекратили его мучения, ваш покойный друг герр Кляйст стал очень разговорчивым.
Раус резко подался к аль-Мансуру и злобно выпалил:
– Газеты сообщили, что его убили наркобароны. Это была их месть за то, что он сделал им.
– Увы, это не так. Те, кто занимался Кляйстом, действительно связаны с продажей наркотиков. Но их любимое занятие – прятать бомбы в людных местах, особенно в Великобритании.
– Но почему? Чем Ульрих так заинтересовал этих проклятых ирландцев?
– Он их совершенно не интересовал, мистер Раус. Они хотели узнать, зачем вы на самом деле приезжали в Гамбург, и решили, что это может быть известно вашему другу. Даже если вы не сказали ему, он мог догадаться. И он-таки догадался. Очевидно, он полагал, что болтовней о «вымышленных» американских террористах вы лишь прикрываете совершенно иную цель. Эта информация, а также некоторые сообщения, полученные мной из Вены, убедили меня, что вы – именно тот человек, с которым было бы интересно побеседовать. Я надеюсь, что это так, мистер Раус, очень надеюсь – для вашего же блага. И время разговора пришло. Но не здесь.
За спиной Рауса появились двое смуглых громил.
– Нам предстоит небольшая поездка, – сказал аль-Мансур.
– Это та поездка, из которой возвращаются не все? – поинтересовался Раус. Аль-Мансур встал.
– В очень большой мере это будет зависеть от того, сумеете ли вы ответить на несколько простых вопросов так, чтобы ваши Ответы меня удовлетворили, – сказал он.
Ливийская машина выехала из дворика отеля «Аполлония». Маккриди, которого Дэнни предупредил по радио, лишь проводил машину взглядом. На ее заднем сиденье он увидел двух ливийских головорезов, а между ними – Рауса.
– Поедем за ними, босс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140