ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Из всех учеников, каких он помнил, Януэль оставался для него лучшим.
– Меня удивила его реакция, – неожиданно произнес он, переведя свой мертвый взгляд на Фареля. – По правде, я опасаюсь, как бы скромность не задушила в нем талант.
– Чего другого можно было ожидать от него здесь, вдали от Миропотока? Я думаю, он осознает свои способности, когда окажется там, среди невежд.
– Знай я тебя хуже, я мог бы подумать, что ты ищешь для него оправдания. Осторожнее, друг мой. Если отцовская любовь возобладает над долгом наставника, ты навсегда потеряешь Януэля.
– Я знаю это, мой учитель. Я стараюсь не привязываться к нему, но с каждым днем он все больше поражает меня. Иногда у меня такое чувство, что, стоит только вскрыть, подобно нарыву, его прошлое, он сам стал бы наставником, равным мэтрам Огня.
– Однако мне помнится, что поначалу его ошибки чуть было не заставили тебя отказаться обучать его.
– Он совершал ошибки, свойственные молодости. А я был чересчур требователен к этому мальчику, взявшемуся неизвестно откуда.
Игнанс, казалось, задумался. Он скрестил руки на груди и собирался сказать что-то, но промолчал. Раздался треск горящего полена. Наконец он продолжил диалог:
– А его доброта? Будь уверен, она сыграет с ним злую шутку. Он любит Фениксов и уважает их настолько, что может однажды позабыть об их двойственности.
– Помимо Возрождений, он ничего не боится.
– Вот именно, Фарель. Он ведет себя как ребенок, сцепившийся со щенком. Каким должен быть избранник, чтобы какой-нибудь из Хранителей не прогневался?
Фарель пригладил ладонью бороду. От незрячего взора старейшины не ускользнули его сомнения.
– Возможно, он пойдет к ним втайне? Это было бы естественно при особенностях его дара.
– Нет, хотя его сила и в доброте, ею все не исчерпывается. Дело в том, что некоторые Фениксы не принимают Возрождения, и в этом одна из самых больших загадок Завета.
– Это величайшая тайна, – согласился Фарель.
Пробуждение Феникса из пепла вызывало обычно невероятный хаос, огненную птицу в этот момент нужно было во что бы то ни стало сдерживать. Каждый Феникс упивался своим бессмертием до тех пор, пока снова не обращался в кристаллы пепла.
Тогда как объяснить, что некоторые Фениксы отказываются от Возрождения? Старые мудрецы полагали, что ключ к этой загадке нужно искать в войне Хранителей, но никто так и не нашел окончательного ответа.
– Мой учитель, – заметил Фарель, – Януэль уже победил одного такого Феникса, сумев победить и свои сомнения.
– Нет смысла напоминать мне об этом. Это убедило меня, что к императору следует отправить именно его. По скрытым от нас причинам он в силах смирять Фениксов. Я рад этому, но тем не менее очень беспокоюсь. Мы воспитали Януэля, но мы не знаем, на что он способен. У него особенный дар, но насколько он велик? Он будет могучим оружием в руках лиги, но с тем условием, что мы будем умело им пользоваться.
Фарель хотел возразить, но сдержался, уверенный, что мэтр Игнанс упрекнет его в излишней мягкости. Ему больно было слышать, что Януэля воспринимают как инструмент.
Хотя это было и очень наивно, потому что он всегда призывал своих воспитанников служить делу фениксийцев, но наставник Януэля не мог скрыть своей любви к мальчику. Напоминая Фарелю, как опасно стремиться стать не просто учителем, а отцом или даже просто верным другом, Игнанс верно предчувствовал, в чем таится угроза.
– Материнская лига не должна заполучить его, – добавил старик. – Мэтры Огня, будто хищные птицы, кружат вокруг Башни и, как только представится случай, постараются заманить его к себе. Этого мы не должны допустить, – сказал Игнанс, хлопнув по подлокотнику кресла так, что раздался глухой звук.
Фарель вскочил.
– Что? Им известно о его даре?
Лицо старца сморщилось, и Фарель, смутившись, отвел глаза. Наставники преследовали разные цели. Фарель всецело посвятил себя светлым умам юношей, пересекавших порог Башни, и держался в стороне от дрязг лиги, насколько ему позволял долг. Мэтр Игнанс смотрел на все иначе. В его глазах ученики являлись сильными фигурами на шахматной доске Миропотока. Будучи верным служителем Завета, он верил, что вся история лиги служит его великим целям, и с этой точки зрения все фениксийцы были лишь мелкими звеньями одной цепи. Фарель не умел быть таким отрешенным. Благодаря каждодневному общению он настолько привязывался к своим ученикам, что уже не мог, да и не хотел отстраниться от них и задуматься о своей роли в развитии лиги. Раздоры между Алыми Башнями уже давно его не интересовали. Ему была предоставлена возможность открывать молодым людям заповеди Завета, и для него уже было не важно, какая из Алых Башен считалась у мэтров значительнее. Неожиданно он ощутил давящую неловкость от присутствия старейшины, как будто время разделило их, а они этого не заметили. Чтобы успокоиться и прервать молчание, он сказал:
– Я убежден, что вы приняли верное решение, учитель. Я разделяю ваши опасения, но все-таки не сомневаюсь, что Януэль сумеет продемонстрировать нам и императору всю силу своего дарования.
Игнанс облизал губы и пробормотал:
– Я надеюсь, что не ошибся, как ради него, так и ради нас самих. Слишком много темного в его прошлом.
– Мне бы так хотелось вновь увидеть Грезеля, – сказал Фарель. – Только он мог бы рассказать нам, откуда пришел этот мальчик. Я помню день, когда он появился здесь.
Игнанс покачал головой:
– В тот вечер ты сказал мне, что ему лишь чудом удалось преодолеть горный хребет.
– Это правда, на нем были одни лохмотья, а ступни обмотаны тряпками.
– Грезель, несомненно, околдовал мальчика магией Огня. Он очень старался, чтобы тот выжил.
Фарель удивленно приподнял брови. Старец с трудом встал, прошелся перед камином, взялся тощей рукой за подбородок и остановился перед Фарелем.
– Тебе не все известно, мой друг. Раз ты скоро отправишься вместе с Януэлем, настало время узнать, что мне сказал Грезель…
Таинственный вид Игнанса поразил Фареля. Старец уселся в кресло скрестив ноги.
– После того как Грезель привел к нам этого мальчика, казалось, что он тут же собирается уйти. Но вместо этого он пришел поговорить со мной в эту гостиную. Он сел здесь, перед камином, на твое место, набросив шубу на спинку кресла.
Фарель по привычке посмотрел на чернеющую в задней стенке камина пластину. Символ пламени сиял металлическим блеском, не меркнущим от копоти.
– В тот вечер он убедил меня принять мальчика и настоял на том, чтобы никто ни о чем не спрашивал его.
– Да, он и меня предупредил об этом, так же как и других мэтров. Но объяснил ли вам Грезель почему?
– И да, и нет, – признался Игнанс. – Он хотел, чтобы я в его присутствии развернул пергамент, тайный текст которого мог распечатать только он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65