Широкие лестничные пролеты, мрачные коридоры, крохотный, вечно скрипящий лифт, непомерно огромные помещения офисов, бессистемно разбросанные по всему зданию, плохо освещенные и сплошь покрытые пылью и копотью. Их снимали те, кому не под силу платить за офисы в небоскребах.
Здесь размещались ателье японского фотографа, какая-то невзрачная контора по расклейке объявлений, школа секретарей и целый ряд безымянных офисов, занимающихся непонятно чем.
Подойдя к двери, расположенной в середине коридора, я трижды постучал, потом подождал, постучал еще раз, опять подождал и стукнул еще два раза.
За дверью послышались шаркающие шаги, заскрежетал ключ в замке, звякнула дверная щеколда, и из-за косяка выглянула голова в низко нахлобученной облегающей шапочке, из-под которой на меня глянули два сверлящих глаза. На желтоватом, болезненном, изборожденном морщинами лице, словно прибитые невидимыми гвоздиками, торчали вниз усы.
— Ах, ах! Да это же герр Дженкинс! Проходите, пожалуйста, герр Дженкинс.
Я вошел, немец запер за мною дверь, навесил засов и остановился в ожидании. Никаких приветствий, никаких рукопожатий и дружеской болтовни, обычных в подобных случаях. Но этот человек был лучшим во всей стране специалистом в своей области.
— Бахмар, — сказал я ему, — мне нужна корона из листового золота, инкрустированная драгоценными камнями, да такая, чтобы производила ошеломляющее впечатление. А также фальшивые бриллианты, сапфиры, изумруды и все такое прочее. Только чтобы все они были обработаны на самый лучший манер и по последнему слову ювелирной моды. Корона должна лежать в шкатулке красного дерева, простой и изящной, безо всяких наворотов, точь-в-точь соответствующей размерам короны.
Два ястребиных глаза внимательно смотрели на меня из-под черной, плотно облегающей голову шапочки.
— Когда вам это нужно?
Я усмехнулся:
— Тут я наверняка сражу вас наповал. Она нужна мне к завтрашнему вечеру.
Он покачал головой.
— Да ладно вам, Бахмар, — настаивал я. — Я же знаю ваши возможности. Весь необходимый материал у вас под рукой, так что — бери и делай.
Он заметно оживился:
— Ах, вам легко говорить! Бери и делай! Конечно, я могу сделать ее к завтрашнему вечеру, только какая это будет работа? Герр Бахмар никогда не делал дряни, никогда в жизни… А тут приходите вы, предлагаете ему двойную плату и совсем не думаете о профессиональной чести. Ну и времена пошли! Всякий, кто имеет деньги, может обидеть честного человека. Да-да, всякий, кто работает только ради денег и кто понятия не имеет, что такое профессиональная гордость. Пусть он предложит мне хоть десять тысяч, я плюну ему в лицо. Не нужны мне такие деньги! Вот что, герр Дженкинс, вы получите работу в пятницу днем, и не раньше. Я слишком занят.
Есть у вас возражения?
Я успокоил старика как мог, согласился с назначенным им сроком и принялся разъяснять ему свои пожелания. Глаза его заблестели, на морщинистом лице заиграла улыбка.
— Ах, конечно, — сказал он, — я знаю, что вам нужно. Русский стиль, не так ли? Вы хотите, чтобы она походила на ту корону, что скоро привезут сюда для продажи? Ах, что же я трачу время на пустую болтовню?
Пойдемте, я покажу вам фотографию… Да где же этот злосчастный карандаш?..
Пятнадцать минут спустя я спускался по черной лестнице обветшалого здания. Вот место, где никто не мог меня выследить. Я даже не стал просить Бахмара сохранить мой визит в тайне. В этом не было необходимости.
Бахмар был профессионалом старой закалки, до самозабвения любил свою работу и всегда назначал цену, исходя из реальной стоимости изготовленного им изделия.
Следующей моей задачей было найти себе хорошую нору и забиться в нее. Тут уж я постарался. Выбрав лучший отель, я отправил туда багаж — приобретенный в ломбарде всяческий хлам. Для служащих отеля, гостиничного детектива и просто сторонних наблюдателей я был теперь самым обыкновенным туристом.
Мой номер находился в конце коридора, рядом с грузовым лифтом и черным ходом, через две двери от моей располагалась пожарная лестница. Накупив журналов, я отправился в номер, чтобы в тишине и покое поесть, почитать и поспать.
Я впитывал в себя сон, как впитывает чернила листок промокательной бумаги. Я понимал, что должен дать своему организму покой, должен отдохнуть впрок, — очень скоро может наступить такое время, когда мне вовсе не придется спать.
Утренние газеты пестрели сообщениями о происшедшем. Читая их, я тихонько посмеивался. Уолтер Уоллес — он не обманул, это было его настоящее имя — отправился на моей машине в переулок за Лип-Синг на встречу, назначенную мне, и получил все, что причиталось мне. Только между нами все-таки была разница: он не был волком-одиночкой, против которого восстало все общество.
Прислуживая грязным политиканам, он мог схватить людей за шиворот и заставить их выполнять его приказания.
Вот почему он поставил чуть ли не у каждого дома по полицейскому.
Остановив машину в переулке за Лип-Синг, он получил такую дозу свинца, какой хватило бы на стадо слонов. Он так и не успел понять, что произошло, просто упал головой на руль, в одно мгновение изрешеченный пулями.
Судя по всему, старый босс с ледяными глазами, желая избавиться от Эда Дженкинса, распорядился, чтобы я был расстрелян на месте, не успев выйти из машины.
Воспользовавшись всеобщим смятением, убийцы прыгнули в стоявшую наготове машину, рванули в переулок и… попали в руки полицейских, расставленных вдоль всего переулка и теперь сбежавшихся на выстрелы.
Список убийц, сидевших в той машине, выглядел как страничка из справочника «Кто есть кто в преступном мире», по их делу была создана специальная комиссия, так что, похоже, им пришлось пожалеть о содеянном.
Особенно одному из них, попытавшемуся отстреливаться во время бегства. К сожалению, он оказался метким стрелком и уложил на месте полицейского, пользовавшегося уважением сослуживцев.
Конечно, они тут же выдвинули свою версию: известный преступник Эд Дженкинс без предупреждения открыл по ним пальбу, поэтому им пришлось отстреливаться и спасаться бегством. Каждый из них клялся, что узнал меня и что я открыл огонь первым. А когда их отвезли на место преступления и предъявили для опознания нашпигованный свинцом труп Уолтера Уоллеса… о, читать об этом было для меня истинным удовольствием.
Лежа в постели с чашкой кофе, я просматривал газеты и посмеивался. В конце концов меня пробрало так, что я даже разлил свой кофе. Я представил себе, как босс с ледяными глазами читает сейчас эти же газеты. Его крутые ребята попали в лапы полиции, и я готов был прозакладывать голову, что кто-нибудь из них непременно проболтается на допросе. Как много им известно, трудно сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Здесь размещались ателье японского фотографа, какая-то невзрачная контора по расклейке объявлений, школа секретарей и целый ряд безымянных офисов, занимающихся непонятно чем.
Подойдя к двери, расположенной в середине коридора, я трижды постучал, потом подождал, постучал еще раз, опять подождал и стукнул еще два раза.
За дверью послышались шаркающие шаги, заскрежетал ключ в замке, звякнула дверная щеколда, и из-за косяка выглянула голова в низко нахлобученной облегающей шапочке, из-под которой на меня глянули два сверлящих глаза. На желтоватом, болезненном, изборожденном морщинами лице, словно прибитые невидимыми гвоздиками, торчали вниз усы.
— Ах, ах! Да это же герр Дженкинс! Проходите, пожалуйста, герр Дженкинс.
Я вошел, немец запер за мною дверь, навесил засов и остановился в ожидании. Никаких приветствий, никаких рукопожатий и дружеской болтовни, обычных в подобных случаях. Но этот человек был лучшим во всей стране специалистом в своей области.
— Бахмар, — сказал я ему, — мне нужна корона из листового золота, инкрустированная драгоценными камнями, да такая, чтобы производила ошеломляющее впечатление. А также фальшивые бриллианты, сапфиры, изумруды и все такое прочее. Только чтобы все они были обработаны на самый лучший манер и по последнему слову ювелирной моды. Корона должна лежать в шкатулке красного дерева, простой и изящной, безо всяких наворотов, точь-в-точь соответствующей размерам короны.
Два ястребиных глаза внимательно смотрели на меня из-под черной, плотно облегающей голову шапочки.
— Когда вам это нужно?
Я усмехнулся:
— Тут я наверняка сражу вас наповал. Она нужна мне к завтрашнему вечеру.
Он покачал головой.
— Да ладно вам, Бахмар, — настаивал я. — Я же знаю ваши возможности. Весь необходимый материал у вас под рукой, так что — бери и делай.
Он заметно оживился:
— Ах, вам легко говорить! Бери и делай! Конечно, я могу сделать ее к завтрашнему вечеру, только какая это будет работа? Герр Бахмар никогда не делал дряни, никогда в жизни… А тут приходите вы, предлагаете ему двойную плату и совсем не думаете о профессиональной чести. Ну и времена пошли! Всякий, кто имеет деньги, может обидеть честного человека. Да-да, всякий, кто работает только ради денег и кто понятия не имеет, что такое профессиональная гордость. Пусть он предложит мне хоть десять тысяч, я плюну ему в лицо. Не нужны мне такие деньги! Вот что, герр Дженкинс, вы получите работу в пятницу днем, и не раньше. Я слишком занят.
Есть у вас возражения?
Я успокоил старика как мог, согласился с назначенным им сроком и принялся разъяснять ему свои пожелания. Глаза его заблестели, на морщинистом лице заиграла улыбка.
— Ах, конечно, — сказал он, — я знаю, что вам нужно. Русский стиль, не так ли? Вы хотите, чтобы она походила на ту корону, что скоро привезут сюда для продажи? Ах, что же я трачу время на пустую болтовню?
Пойдемте, я покажу вам фотографию… Да где же этот злосчастный карандаш?..
Пятнадцать минут спустя я спускался по черной лестнице обветшалого здания. Вот место, где никто не мог меня выследить. Я даже не стал просить Бахмара сохранить мой визит в тайне. В этом не было необходимости.
Бахмар был профессионалом старой закалки, до самозабвения любил свою работу и всегда назначал цену, исходя из реальной стоимости изготовленного им изделия.
Следующей моей задачей было найти себе хорошую нору и забиться в нее. Тут уж я постарался. Выбрав лучший отель, я отправил туда багаж — приобретенный в ломбарде всяческий хлам. Для служащих отеля, гостиничного детектива и просто сторонних наблюдателей я был теперь самым обыкновенным туристом.
Мой номер находился в конце коридора, рядом с грузовым лифтом и черным ходом, через две двери от моей располагалась пожарная лестница. Накупив журналов, я отправился в номер, чтобы в тишине и покое поесть, почитать и поспать.
Я впитывал в себя сон, как впитывает чернила листок промокательной бумаги. Я понимал, что должен дать своему организму покой, должен отдохнуть впрок, — очень скоро может наступить такое время, когда мне вовсе не придется спать.
Утренние газеты пестрели сообщениями о происшедшем. Читая их, я тихонько посмеивался. Уолтер Уоллес — он не обманул, это было его настоящее имя — отправился на моей машине в переулок за Лип-Синг на встречу, назначенную мне, и получил все, что причиталось мне. Только между нами все-таки была разница: он не был волком-одиночкой, против которого восстало все общество.
Прислуживая грязным политиканам, он мог схватить людей за шиворот и заставить их выполнять его приказания.
Вот почему он поставил чуть ли не у каждого дома по полицейскому.
Остановив машину в переулке за Лип-Синг, он получил такую дозу свинца, какой хватило бы на стадо слонов. Он так и не успел понять, что произошло, просто упал головой на руль, в одно мгновение изрешеченный пулями.
Судя по всему, старый босс с ледяными глазами, желая избавиться от Эда Дженкинса, распорядился, чтобы я был расстрелян на месте, не успев выйти из машины.
Воспользовавшись всеобщим смятением, убийцы прыгнули в стоявшую наготове машину, рванули в переулок и… попали в руки полицейских, расставленных вдоль всего переулка и теперь сбежавшихся на выстрелы.
Список убийц, сидевших в той машине, выглядел как страничка из справочника «Кто есть кто в преступном мире», по их делу была создана специальная комиссия, так что, похоже, им пришлось пожалеть о содеянном.
Особенно одному из них, попытавшемуся отстреливаться во время бегства. К сожалению, он оказался метким стрелком и уложил на месте полицейского, пользовавшегося уважением сослуживцев.
Конечно, они тут же выдвинули свою версию: известный преступник Эд Дженкинс без предупреждения открыл по ним пальбу, поэтому им пришлось отстреливаться и спасаться бегством. Каждый из них клялся, что узнал меня и что я открыл огонь первым. А когда их отвезли на место преступления и предъявили для опознания нашпигованный свинцом труп Уолтера Уоллеса… о, читать об этом было для меня истинным удовольствием.
Лежа в постели с чашкой кофе, я просматривал газеты и посмеивался. В конце концов меня пробрало так, что я даже разлил свой кофе. Я представил себе, как босс с ледяными глазами читает сейчас эти же газеты. Его крутые ребята попали в лапы полиции, и я готов был прозакладывать голову, что кто-нибудь из них непременно проболтается на допросе. Как много им известно, трудно сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14