Вот он, ее ангел хранитель.
– Ты ошибся, – повторил Гейбриел, не сводя взгляда со Страттона. – И я тоже.
Тот напрягся и растерянно заморгал, потом прицелился в голову Моры. При этом дуло пистолета слегка подрагивало.
– Что ты здесь делаешь, Хоксли? – прорычал Страттон. – И что за чушь ты несешь, черт возьми?
– У леди Олбрайт никогда не было любовной связи с моим отцом. А что касается твоего отца, то, возможно, в прошлом у нее и был с ним роман, однако, вернувшись в Лондон в статусе маркизы Олбрайт, она больше не позволяла ему до себя дотрагиваться.
– Это ложь! – вскричал Страттон, играя желваками. – Она… спала с ним. Она была шлюхой! Она позволяла ему…
– Нет, это не ложь. – Зеленые глаза Хоксли были устремлены на Страттона. Его взгляд излучал уверенность и серьезность. При этом он ухитрился подобраться поближе к Море, и сделал это совсем незаметно. – Она любила лорда Олбрайта, но между ними возникло некоторое отчуждение, в ее душе накопились обиды, разочарование. Именно поэтому она позволила ему и остальным представителям света поверить в то, чего на самом деле не было. После свадьбы она всегда оставалась, верна своему мужу.
– Ты… не можешь этого знать.
– Я знаю это, Страттон. Знаю, потому что прочитал ее дневник.
Пистолет опять дрогнул и быстро сместился в сторону Хоксли, а на лице Страттона отразилось замешательство.
– Но я убил ее. Я должен был это сделать, – протянул он гнусавым голосом. Казалось, он пытается убедить себя в собственной правоте. – Он мне все рассказал. Мне пришлось убить ее, потому что она была шлюхой, и я ее ненавидел.
Хоксли покачал головой и сделал еще один очень осторожный шаг вперед, встав перед Морой и закрыв ее собой.
– Ты любил ее. И именно поэтому тебя так оскорбляла мысль о том, что она отдается другому мужчине. Но ты должен понять: она не была такой, как ты думал. Когда любишь человека, Страттон, то видишь его истинную сущность, даже если она под какой-то маской. Ты должен был понять ее характер, разглядеть ее истинную суть.
Слова Гейбриела попали в самое сердце Моры. Казалось, что он говорит это для нее и обращается именно к ней. А может, так оно и есть?
Страттон нервно оперся на другую ногу. Глаза его словно остекленели.
– Я… ты… – пробормотал он запинаясь. – Нет! Это неправда! Я убил ее, потому что должен был остановить эту проститутку, чтобы она больше никого не могла совращать.
Он навел пистолет через плечо Хоксли, прямо на Мору.
– Черт бы тебя побрал, сучка! – истерично выкрикнул он, тяжело и часто дыша. И вдруг зарыдал – слезы из его глаз ручьями покатились по щекам. – Ты всю жизнь меня мучила! Я хотел тебя, а ты… Почему ты меня не хотела? Ты должна умереть!
Он сделал шаг – единственный шаг, и в то же мгновение произошло сразу несколько событий.
Витрины магазина разлетелись вдребезги, и в здание ворвались люди. Теодосия резко открыла глаза, привстала с пола, воспользовавшись собственной тростью, и со всего размаху ударила Страттона по ногам. Он потерял равновесие и зашатался.
Пистолет выпал из его руки.
Хоксли развернулся, бросился к Море и, повалив девушку на пол, накрыл ее собой. В этот момент в зале раздался выстрел. За первым выстрелом последовало еще несколько, а затем все стихло.
Море показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она успокоилась и стала адекватно воспринимать действительность. В ушах у нее продолжало звенеть, однако к этому звону теперь примешивались и другие звуки. Она с трудом разобрала голоса Толливера и своего зятя Коннора, которые что-то кричали друг другу. А где-то на заднем плане слышалось взволнованное бормотание Теодосии.
И тут она осознала, что Хоксли по-прежнему лежит на ней, придавливая ее к полу своим неподвижным распластанным телом.
Девушку охватила паника. Вскрикнув, она заключила его в объятия и принялась ощупывать.
– Гейбриел! Гейбриел, ты меня слышишь? – в ужасе прохрипела она.
Ответа не последовало. Мора оторвала от него руки – они были мокрыми и липкими от крови. Комната закружилась у нее перед глазами.
– Помогите! – крикнула девушка, с трудом преодолевая ком в горле и стараясь быть услышанной в этой сутолоке и неразберихе. – Помогите кто-нибудь! Лорд Хоксли ранен!
Она попыталась приподнять плечи Гейбриела, чтобы переложить его, и тут же почувствовала, что к нему тянутся еще несколько рук. Подбежавшим удалось осторожно перевернуть его и аккуратно переложить на пол. Девушка резко села, торопливо оглядела пострадавшего и тут же обнаружила, что кровь сочится из раны на правом боку. Сюртук Хоксли и пол под ним были в крови.
Сердце Моры замерло. Она обхватила Гейбриела руками и прижала к себе, точно малого ребенка. Ошеломление и растерянность сменились шоком. Боже правый, его лицо было таким бледным, и он еле дышал.
Она все поняла. Именно здесь и сейчас, держа голову раненого Хоксли на своих коленях, она осознала, что любит этого человека – любит, несмотря ни на что. Не важно, что подумают другие. Не важно, какой образ скрывается под маской Гейбриела – дьявола или ангела. Она хочет, чтобы он вошел в ее жизнь. Ей просто необходимо быть с ним рядом всегда.
Глаза ее заволокло слезами. Сквозь их пелену склонившиеся над ней лица превратились в размытое пятно. Она умоляюще смотрела вверх, уверенная, что кто-то из этих людей поможет ей спасти любимого.
– Пожалуйста, – прошептала она, – пожалуйста, не дайте ему умереть…
Глава 24
Помимо прочих неотложных дел, я пытаюсь осмыслить довольно странное письмо от Хоксли, которое я получила сегодня вечером на балу. Его содержание поразило меня до глубины души. Я и не подозревала о том, что его чувства ко мне изменились. Я искренне полагала, что его сердце по-прежнему принадлежит его первой любви. Но мне придется встретиться с ним, дать понять, что мы не должны выходить за рамки дружеских отношений и не можем быть любовниками. К тому же мои дочери – это все, ради чего я живу на этом свете. Я никогда не смогу их бросить, ничто не заставит меня это сделать.
Из дневника Элис Маршан 10 августа 1813 года
Гейбриел открыл глаза. Он понял, что лежит на мягком матрасе в тускло освещенной комнате. Во рту пересохло, а все тело ныло так, словно кто-то, пока он спал, измолотил его дубинкой.
Застонав, он попытался сесть, но резкая боль помешала ему сделать это. Чья-то нежная рука дотронулась до него.
– Тебе нельзя шевелиться.
Он узнал бы этот голос из тысячи других. Это была Мора. Она сидела в кресле рядом с кроватью и смотрела на него своими прекрасными голубыми глазами. В ее взгляде было столько нежности и сострадания.
– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросила девушка.
– Так, будто меня переехала карета. – Он скосил на нее глаза, пытаясь вспомнить, как он сюда попал, и понять, что она делает у его постели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62