– Ведь я сказала тебе – оставь меня в покое!
Он сжал зубы.
– И не помышлял. Только попробуй меня обмануть, что все в порядке, я все равно узнаю.
Увидев, что Дэвид стоит совсем близко, Зоя взяла себя в руки.
– В мыслях у меня не было ничего подобного, – сказала она сдержанным тоном. Это была ложь, от которой Зоя не испытывала вины. Она проклинала его постоянные намеки. – Я хочу пойти к себе, – сказала она. – Дай мне хоть минуту побыть одной!
– Как хочешь, – Алексис отступил в сторону, давая ей пройти; в его глазах был отблеск негодования, кипевшего внутри. – Мы будем на Сифносе к вечеру, но не поздно, поэтому сможем пройтись по берегу. Надень что-нибудь подходящее, придется спускаться и подниматься в шлюпку, которую пришлют за нами.
Зоя удалилась, даже не дослушав его до конца. В настоящий момент обстоятельства высадки на берег ее не интересовали. Мама тогда еще спросила: ничего не случилось? Конечно, Зоя ее успокоила, но, кажется, мать не совсем поверила.
В отчаянии Зоя подумала: что будет с родителями, когда она вернется беременной? Каких бы широких взглядов они ни придерживались в этом отношении, их реакция вряд ли будет отличаться от реакции Алексиса.
Во второй половине дня они с Софией купались и загорали на верхней палубе, предоставив остальных самим себе. Судя по отголоскам разговоров, доносившихся с нижней палубы, там собралась почти вся компания. Интересно, понимает ли София, что всю свою жизнь проводит среди людей старше ее?
– София, ты когда-нибудь думала о замужестве? – спросила Зоя прямо.
– Конечно, – с готовностью откликнулась та. – Все девушки об этом думают. Я хочу, чтобы у меня было четверо детей, никак не меньше!
Зоя решила взять быка за рога.
– И кто будет мужем?
– Алексис считает самой подходящей кандидатурой Орестеса Антониу.
– А ты сама?
После короткой заминки последовал ответ:
– Он вполне мне подходит.
– Но ведь ты его не любишь?
– Я не совсем уверена, – рассудительно сказала София, – что любовь имеет такое уж большое значение. Конечно, в сравнении с другими вещами. Очень многие девушки были бы польщены, если бы их захотел взять в жены Орестес Антониу.
– Не делай этого, – умоляюще сказала Зоя. – Он не стоит тебя. Потом, ты молода, тебе всего восемнадцать лет. Еще все впереди.
– Но я не хочу заводить детей слишком поздно. Моя мать была пожилой женщиной, когда я родилась, и посмотри, что вышло?
– Да ведь ей еще не было и сорока, – возразила Зоя. – Какая же это старость? Осложнения после родов бывают в любом возрасте.
– Но вероятность их куда меньше в девятнадцать или двадцать лет, – София упорствовала, что само по себе было необычным. – За кого же еще мне выходить замуж? Насколько я знаю, больше никто не просил моей руки у Алексиса.
– Речь идет совсем не о количестве претендентов, – Зоя присела, опершись руками на колени. – Ладно, ты не считаешь, что любовь имеет решающее значение, но мужчина должен хотя бы нравиться! В тот день, когда вы встречались с Орестесом, мне не показалось, что он тебе по душе.
На этот раз молчание явно затягивалось, наконец раздался легкий вздох.
– Не по душе. Слишком много о себе мнит, – неожиданно София хихикнула. – Вот с Ледой они были бы идеальной парой!
Зоя с нежностью подумала, что София совсем еще дитя. Только ребенку свойственно быстро переходить от уныния к радости. Хоть бы удалось отговорить ее связывать планы на будущее с Орестесом Антониу! Памятуя прежнее, Леда Казанцы относилась к тем, о ком сейчас Зое меньше всего хотелось думать.
Небольшой порт Камарес, расположенный в тихой скалистой бухте, с остроконечными луковичками куполов двух похожих церквушек казался мирным и спокойным – сезон только начинался. В июле и августе на острове оживет движение на дорогах, зашумят битком набитые туристами прибрежные бары и рестораны под сенью тамарисков, на рейде будут стоять прогулочные суда разного калибра; Зоя почувствовала сейчас себя очень уютно в этом уголке.
Они заняли два столика в таверне прямо у выхода из гавани на пляж. Отсюда были хорошо видны огни «Гестии», бросившей якорь в четверти мили от берега. По решению Алексиса все остались пообедать. Утром отправятся в дорогу.
Обе греческие пары достаточно владели английским и беседа велась в основном на этом языке. Зое было немного неловко, так как это было вызвано ее присутствием, но, несмотря на свои скупые познания в греческом, кое-как простые фразы вставляла. Специально выбрала место, чтобы не сидеть к Алексису лицом. Поддерживать разговор в беззаботной компании было трудно, требовалось дополнительное напряжение.
Сидящая прямо напротив нее Криста казалась совершенно спокойной, но внутренне сосредоточенной. Теперь уже Зоя не была уверена, что Дэвид разговаривал с ней по поручению Кристы. Во всяком случае, он не казался человеком, который потакает женским капризам. Однако дружеского расположения к нему Зоя не испытывала.
Блюда были изысканными, вино лилось рекой. Наевшись до отвала барабульки с салатом из мягкого сыра, смочив горло несколькими стаканчиками марочного «Берега Мелитона», бутылки которого торжественно принес по заказу Алексиса сам владелец ресторана, Зоя наконец отвлеклась от своих невеселых мыслей и в тот вечер прониклась духом бономии.
Представление началось спонтанно – один из местных жителей стал пощипывать струны бузуки, а другой затянул одну из тех песен, которые называют ребетика. В ней рассказывалось о блудном сыне, и у Зои выступили слезы на глазах. Она подумала, что стала совсем плаксой, и обрадовалась, когда песня подошла к концу.
Таверна постепенно наполнялась людьми; приходили все новые посетители, выносились дополнительные столики и стулья. Музыкантов стало больше, они внесли в атмосферу вечера еще большую радостную непринужденность. Неожиданно вскочил мужчина и начал исполнять сольный танец, не обращая ни на кого внимания; он плясал, глядя себе под ноги, вскинув вверх обе руки. Когда закончил, никто не аплодировал, да и он сам, наверное, на это не рассчитывал, снова вернулся на прежнее место и с ходу включился в оживленную беседу за столиком.
Зоя, охмелев, подумала, что ей безумно нравятся греки, когда они собираются вместе. У этого народа необыкновенное жизнелюбие и отсутствует склонность к умствованиям. Таким типичным греком для нее сегодня стал Алексис – его лицо было оживленным, когда он начинал говорить, смех звучал искренне. Она настолько любила его, что боялась думать об этом.
На яхту вернулись в предутренние часы. Зоя знала, что позже придет расплата за выпитое, но сейчас чувствовала себя в свободном полете.
Какое наслаждение лежать в постели, покачиваясь на волнах! Она вообразила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Он сжал зубы.
– И не помышлял. Только попробуй меня обмануть, что все в порядке, я все равно узнаю.
Увидев, что Дэвид стоит совсем близко, Зоя взяла себя в руки.
– В мыслях у меня не было ничего подобного, – сказала она сдержанным тоном. Это была ложь, от которой Зоя не испытывала вины. Она проклинала его постоянные намеки. – Я хочу пойти к себе, – сказала она. – Дай мне хоть минуту побыть одной!
– Как хочешь, – Алексис отступил в сторону, давая ей пройти; в его глазах был отблеск негодования, кипевшего внутри. – Мы будем на Сифносе к вечеру, но не поздно, поэтому сможем пройтись по берегу. Надень что-нибудь подходящее, придется спускаться и подниматься в шлюпку, которую пришлют за нами.
Зоя удалилась, даже не дослушав его до конца. В настоящий момент обстоятельства высадки на берег ее не интересовали. Мама тогда еще спросила: ничего не случилось? Конечно, Зоя ее успокоила, но, кажется, мать не совсем поверила.
В отчаянии Зоя подумала: что будет с родителями, когда она вернется беременной? Каких бы широких взглядов они ни придерживались в этом отношении, их реакция вряд ли будет отличаться от реакции Алексиса.
Во второй половине дня они с Софией купались и загорали на верхней палубе, предоставив остальных самим себе. Судя по отголоскам разговоров, доносившихся с нижней палубы, там собралась почти вся компания. Интересно, понимает ли София, что всю свою жизнь проводит среди людей старше ее?
– София, ты когда-нибудь думала о замужестве? – спросила Зоя прямо.
– Конечно, – с готовностью откликнулась та. – Все девушки об этом думают. Я хочу, чтобы у меня было четверо детей, никак не меньше!
Зоя решила взять быка за рога.
– И кто будет мужем?
– Алексис считает самой подходящей кандидатурой Орестеса Антониу.
– А ты сама?
После короткой заминки последовал ответ:
– Он вполне мне подходит.
– Но ведь ты его не любишь?
– Я не совсем уверена, – рассудительно сказала София, – что любовь имеет такое уж большое значение. Конечно, в сравнении с другими вещами. Очень многие девушки были бы польщены, если бы их захотел взять в жены Орестес Антониу.
– Не делай этого, – умоляюще сказала Зоя. – Он не стоит тебя. Потом, ты молода, тебе всего восемнадцать лет. Еще все впереди.
– Но я не хочу заводить детей слишком поздно. Моя мать была пожилой женщиной, когда я родилась, и посмотри, что вышло?
– Да ведь ей еще не было и сорока, – возразила Зоя. – Какая же это старость? Осложнения после родов бывают в любом возрасте.
– Но вероятность их куда меньше в девятнадцать или двадцать лет, – София упорствовала, что само по себе было необычным. – За кого же еще мне выходить замуж? Насколько я знаю, больше никто не просил моей руки у Алексиса.
– Речь идет совсем не о количестве претендентов, – Зоя присела, опершись руками на колени. – Ладно, ты не считаешь, что любовь имеет решающее значение, но мужчина должен хотя бы нравиться! В тот день, когда вы встречались с Орестесом, мне не показалось, что он тебе по душе.
На этот раз молчание явно затягивалось, наконец раздался легкий вздох.
– Не по душе. Слишком много о себе мнит, – неожиданно София хихикнула. – Вот с Ледой они были бы идеальной парой!
Зоя с нежностью подумала, что София совсем еще дитя. Только ребенку свойственно быстро переходить от уныния к радости. Хоть бы удалось отговорить ее связывать планы на будущее с Орестесом Антониу! Памятуя прежнее, Леда Казанцы относилась к тем, о ком сейчас Зое меньше всего хотелось думать.
Небольшой порт Камарес, расположенный в тихой скалистой бухте, с остроконечными луковичками куполов двух похожих церквушек казался мирным и спокойным – сезон только начинался. В июле и августе на острове оживет движение на дорогах, зашумят битком набитые туристами прибрежные бары и рестораны под сенью тамарисков, на рейде будут стоять прогулочные суда разного калибра; Зоя почувствовала сейчас себя очень уютно в этом уголке.
Они заняли два столика в таверне прямо у выхода из гавани на пляж. Отсюда были хорошо видны огни «Гестии», бросившей якорь в четверти мили от берега. По решению Алексиса все остались пообедать. Утром отправятся в дорогу.
Обе греческие пары достаточно владели английским и беседа велась в основном на этом языке. Зое было немного неловко, так как это было вызвано ее присутствием, но, несмотря на свои скупые познания в греческом, кое-как простые фразы вставляла. Специально выбрала место, чтобы не сидеть к Алексису лицом. Поддерживать разговор в беззаботной компании было трудно, требовалось дополнительное напряжение.
Сидящая прямо напротив нее Криста казалась совершенно спокойной, но внутренне сосредоточенной. Теперь уже Зоя не была уверена, что Дэвид разговаривал с ней по поручению Кристы. Во всяком случае, он не казался человеком, который потакает женским капризам. Однако дружеского расположения к нему Зоя не испытывала.
Блюда были изысканными, вино лилось рекой. Наевшись до отвала барабульки с салатом из мягкого сыра, смочив горло несколькими стаканчиками марочного «Берега Мелитона», бутылки которого торжественно принес по заказу Алексиса сам владелец ресторана, Зоя наконец отвлеклась от своих невеселых мыслей и в тот вечер прониклась духом бономии.
Представление началось спонтанно – один из местных жителей стал пощипывать струны бузуки, а другой затянул одну из тех песен, которые называют ребетика. В ней рассказывалось о блудном сыне, и у Зои выступили слезы на глазах. Она подумала, что стала совсем плаксой, и обрадовалась, когда песня подошла к концу.
Таверна постепенно наполнялась людьми; приходили все новые посетители, выносились дополнительные столики и стулья. Музыкантов стало больше, они внесли в атмосферу вечера еще большую радостную непринужденность. Неожиданно вскочил мужчина и начал исполнять сольный танец, не обращая ни на кого внимания; он плясал, глядя себе под ноги, вскинув вверх обе руки. Когда закончил, никто не аплодировал, да и он сам, наверное, на это не рассчитывал, снова вернулся на прежнее место и с ходу включился в оживленную беседу за столиком.
Зоя, охмелев, подумала, что ей безумно нравятся греки, когда они собираются вместе. У этого народа необыкновенное жизнелюбие и отсутствует склонность к умствованиям. Таким типичным греком для нее сегодня стал Алексис – его лицо было оживленным, когда он начинал говорить, смех звучал искренне. Она настолько любила его, что боялась думать об этом.
На яхту вернулись в предутренние часы. Зоя знала, что позже придет расплата за выпитое, но сейчас чувствовала себя в свободном полете.
Какое наслаждение лежать в постели, покачиваясь на волнах! Она вообразила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41