Челси беспомощно наблюдала, как он снова опустился на колено, взял кусок ваты и намочил его в тазике с водой.
— Пусть этим займется кто-нибудь из слуг, — запротестовала она.
Никос бросил на нее ироничный взгляд.
— По-вашему, я унижаюсь, снисходя до подобной операции?
— Нет, ну что вы! Я только хотела сказать… — Что, Челси, ты хотела сказать? — спросила она себя. Если Никос не видит ничего предосудительного в своих действиях, то зачем ей беспокоиться? — Мне жаль, что я причиняю столько хлопот, — пробормотала она. — Так глупо с моей стороны!..
— С каждым может случиться, — успокоил ее Никос, выжимая вату. — Я однажды тоже повредил лодыжку, катаясь на лыжах в Альпах.
Челси с трудом улыбнулась.
— Звучит более героически, чем падение с лестницы.
— Боль была такая же. — Он осторожно приложил вату к опухшему суставу. — Сейчас нужен холод.
Глядя на его длинные, сильные пальцы, чувствуя, как участилось сердцебиение, она прерывисто сказала:
— Вам неудобно в такой позе. Надо бы…
— Если мне будет неудобно, я сменю позу, — перебил он почти с раздражением. — Перестаньте указывать мне, что я должен или не должен делать!
Природное чувство юмора наконец-то вернулось к Челси.
— Извините, сэр, — послушно пролепетала она. — Я забылась.
Никос бросил на нее сердитый взгляд, но тут же смягчился, заметив озорные искорки в ее глазах.
— Похоже, поврежденной лодыжки маловато, чтобы вас укротить, — сухо заметил он.
Компресс согрелся. Никос снял вату, снова намочил в воде, в которой плавали кубики льда, выжал, положил на опухшее место, встав на другое колено. Челси открыла рот, чтобы запротестовать, но тут же вспомнила о недавней перепалке и шутливо произнесла:
— Должно быть, немного найдется женщин, которые могут похвастаться, что Никос Пандроссос стоял перед ними на коленях.
— Ни одной не припоминаю. — Он поднял на нее темные глаза и улыбнулся медленной, дразнящей улыбкой. — До сих пор я не считал такое положение желательным.
Завидев в его глазах разгорающееся пламя, Челси поспешила спрятаться за обезоруживающей наивностью.
— Хотите сказать «необходимым»?
Он приподнял бровь.
— По-вашему, мне не хватает знания английского языка?
— Нет, — возразила она, — вы прекрасно говорите по-английски. Просто я не в силах представить себе, что какой-нибудь грек сочтет хоть чуточку желательным оказаться в столь униженном положении перед женщиной.
— Раболепие — состояние ума, а не действие. Ни один грек, достойный звания мужчины, не позволит женщине управлять собой, это верно, но он может преклонить колени перед ее красотой, не теряя при этом самоуважения.
Челси затруднялась подыскать подходящий дерзкий ответ. Сердце билось, как сумасшедшее. Глядя в смуглое мужественное лицо Никоса и забыв на мгновение о поврежденной лодыжке, она испытала острое желание наклониться и поцеловать его — то есть дать волю эмоциям, которые он в ней пробуждал. Он хочет ее, она хочет его. Что плохого в том, если они насладятся разделенным желанием?
Правда, при данных обстоятельствах это практически не осуществимо и неразумно, напомнил ей внезапный приступ боли. Да и при любых иных тоже. Никос, возможно, способен бездумно предаваться наслаждению, но она — другое дело. В него так легко влюбиться без оглядки, но куда заведет ее эта любовь?
— Язык проглотили? — любезно осведомился он.
— Онемела от вашего красноречия.
— Похоже на то.
Никос в очередной раз снял вату, намочил ее, потом взял эластичный бинт и, предварительно наложив вату на распухшее место, очень ловко забинтовал ногу.
— Вот и все, что можно пока сделать, — заключил он, вставая. — Только не двигайтесь. Пока врач вас не осмотрит, нога должна быть в полном покое.
— Ваша тетя, наверно, теряется в догадках, что здесь происходит, — сказала Челси. — И Дион тоже.
Словно в ответ на упоминание его имени, в дверях появился Дион и уставился на забинтованную лодыжку Челси с озабоченным видом.
— Я только что узнал, что ты упала. Плохо дело?
— Узнаем, когда приедет врач, — ответил его кузен, прежде чем Челси успела открыть рот.
Дион заколебался.
— Когда он приедет?
— Уже в пути, — сообщил Никос. — Что бы ни было — перелом или растяжение, будет проще, если Челси останется здесь, пока не начнет ходить. А значит, ей понадобятся одежда и прочие вещи.
— Но я не могу… — начала Челси и тут же беспомощно замолчала, когда Никос обратил на нее грозный взгляд.
— Незачем возить вас по острову, когда здесь есть все необходимое. Дион сейчас же съездит домой и заберет ваши вещи.
По лицу Диона было видно, что приказ ему не по душе, но он не сделал ни малейшей попытки оспорить его, повернулся и, не говоря ни слова, вышел. Приказы Никоса не обсуждаются, усмехнулась Челси. Ей уже это знакомо.
Конечно, никакой острой необходимости оставаться здесь нет, думала Челси. Даже если она и не могла наступать на ногу, совсем несложно было отнести ее в машину. Госпожа Пандроссос, возможно, не слишком обрадовалась бы, оказавшись с инвалидом на руках, но, заметив, какой интерес проявляет к гостье мужчина, которого она прочила в мужья своей дочери, она, вероятно, скорее смирилась бы с этим, чем оставила бы ее на его попечении.
Разумеется, все эти соображения Челси не имели никакого значения. Никос принял решение, значит, она останется здесь. Больше всего ее беспокоила его конечная цель. Небольшой вывих — она не сомневалась, что так оно и есть, — не препятствие к занятиям любовью, что наверняка он и имел в виду в отношении ее. Это даже можно рассматривать как преимущество — в том смысле, что травма не позволит ей убежать.
— Если вы боитесь, что я могу воспользоваться вашим состоянием, то это напрасно. — Никос словно прочитал ее мысли. — Все произойдет с вашего согласия, уверяю вас.
— Слово «если» в вашем лексиконе имеется? — осведомилась она с вызовом.
— «Если» предполагает сомнение, а мы оба знаем неизбежность того, что должно случиться между нами, — последовал невозмутимый ответ. — Нам суждено было встретиться, вам и мне.
Я зря сотрясаю воздух, вздохнула Челси. Его уверенность нельзя поколебать словами. Если он имеет в виду то, что сказал насчет согласия, значит, мяч был на ее поле.
Не очень-то обнадеживающая мысль, если учесть, как редко она одерживала верх в подобных играх.
Тут их внимание привлек стрекот вертолета.
Никос подошел к ближайшему окну посмотреть на него.
— Скоро стемнеет, — заметила Челси. — Ему удастся улететь?
— Посадочная площадка ярко освещена, так что никаких проблем. Пилоты привыкли летать и днем, и ночью.
— Значит ли это, что вы сами пользуетесь вертолетами для деловых поездок?
— Иногда, когда время поджимает.
— Но здесь, на острове, вертолет не держите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Пусть этим займется кто-нибудь из слуг, — запротестовала она.
Никос бросил на нее ироничный взгляд.
— По-вашему, я унижаюсь, снисходя до подобной операции?
— Нет, ну что вы! Я только хотела сказать… — Что, Челси, ты хотела сказать? — спросила она себя. Если Никос не видит ничего предосудительного в своих действиях, то зачем ей беспокоиться? — Мне жаль, что я причиняю столько хлопот, — пробормотала она. — Так глупо с моей стороны!..
— С каждым может случиться, — успокоил ее Никос, выжимая вату. — Я однажды тоже повредил лодыжку, катаясь на лыжах в Альпах.
Челси с трудом улыбнулась.
— Звучит более героически, чем падение с лестницы.
— Боль была такая же. — Он осторожно приложил вату к опухшему суставу. — Сейчас нужен холод.
Глядя на его длинные, сильные пальцы, чувствуя, как участилось сердцебиение, она прерывисто сказала:
— Вам неудобно в такой позе. Надо бы…
— Если мне будет неудобно, я сменю позу, — перебил он почти с раздражением. — Перестаньте указывать мне, что я должен или не должен делать!
Природное чувство юмора наконец-то вернулось к Челси.
— Извините, сэр, — послушно пролепетала она. — Я забылась.
Никос бросил на нее сердитый взгляд, но тут же смягчился, заметив озорные искорки в ее глазах.
— Похоже, поврежденной лодыжки маловато, чтобы вас укротить, — сухо заметил он.
Компресс согрелся. Никос снял вату, снова намочил в воде, в которой плавали кубики льда, выжал, положил на опухшее место, встав на другое колено. Челси открыла рот, чтобы запротестовать, но тут же вспомнила о недавней перепалке и шутливо произнесла:
— Должно быть, немного найдется женщин, которые могут похвастаться, что Никос Пандроссос стоял перед ними на коленях.
— Ни одной не припоминаю. — Он поднял на нее темные глаза и улыбнулся медленной, дразнящей улыбкой. — До сих пор я не считал такое положение желательным.
Завидев в его глазах разгорающееся пламя, Челси поспешила спрятаться за обезоруживающей наивностью.
— Хотите сказать «необходимым»?
Он приподнял бровь.
— По-вашему, мне не хватает знания английского языка?
— Нет, — возразила она, — вы прекрасно говорите по-английски. Просто я не в силах представить себе, что какой-нибудь грек сочтет хоть чуточку желательным оказаться в столь униженном положении перед женщиной.
— Раболепие — состояние ума, а не действие. Ни один грек, достойный звания мужчины, не позволит женщине управлять собой, это верно, но он может преклонить колени перед ее красотой, не теряя при этом самоуважения.
Челси затруднялась подыскать подходящий дерзкий ответ. Сердце билось, как сумасшедшее. Глядя в смуглое мужественное лицо Никоса и забыв на мгновение о поврежденной лодыжке, она испытала острое желание наклониться и поцеловать его — то есть дать волю эмоциям, которые он в ней пробуждал. Он хочет ее, она хочет его. Что плохого в том, если они насладятся разделенным желанием?
Правда, при данных обстоятельствах это практически не осуществимо и неразумно, напомнил ей внезапный приступ боли. Да и при любых иных тоже. Никос, возможно, способен бездумно предаваться наслаждению, но она — другое дело. В него так легко влюбиться без оглядки, но куда заведет ее эта любовь?
— Язык проглотили? — любезно осведомился он.
— Онемела от вашего красноречия.
— Похоже на то.
Никос в очередной раз снял вату, намочил ее, потом взял эластичный бинт и, предварительно наложив вату на распухшее место, очень ловко забинтовал ногу.
— Вот и все, что можно пока сделать, — заключил он, вставая. — Только не двигайтесь. Пока врач вас не осмотрит, нога должна быть в полном покое.
— Ваша тетя, наверно, теряется в догадках, что здесь происходит, — сказала Челси. — И Дион тоже.
Словно в ответ на упоминание его имени, в дверях появился Дион и уставился на забинтованную лодыжку Челси с озабоченным видом.
— Я только что узнал, что ты упала. Плохо дело?
— Узнаем, когда приедет врач, — ответил его кузен, прежде чем Челси успела открыть рот.
Дион заколебался.
— Когда он приедет?
— Уже в пути, — сообщил Никос. — Что бы ни было — перелом или растяжение, будет проще, если Челси останется здесь, пока не начнет ходить. А значит, ей понадобятся одежда и прочие вещи.
— Но я не могу… — начала Челси и тут же беспомощно замолчала, когда Никос обратил на нее грозный взгляд.
— Незачем возить вас по острову, когда здесь есть все необходимое. Дион сейчас же съездит домой и заберет ваши вещи.
По лицу Диона было видно, что приказ ему не по душе, но он не сделал ни малейшей попытки оспорить его, повернулся и, не говоря ни слова, вышел. Приказы Никоса не обсуждаются, усмехнулась Челси. Ей уже это знакомо.
Конечно, никакой острой необходимости оставаться здесь нет, думала Челси. Даже если она и не могла наступать на ногу, совсем несложно было отнести ее в машину. Госпожа Пандроссос, возможно, не слишком обрадовалась бы, оказавшись с инвалидом на руках, но, заметив, какой интерес проявляет к гостье мужчина, которого она прочила в мужья своей дочери, она, вероятно, скорее смирилась бы с этим, чем оставила бы ее на его попечении.
Разумеется, все эти соображения Челси не имели никакого значения. Никос принял решение, значит, она останется здесь. Больше всего ее беспокоила его конечная цель. Небольшой вывих — она не сомневалась, что так оно и есть, — не препятствие к занятиям любовью, что наверняка он и имел в виду в отношении ее. Это даже можно рассматривать как преимущество — в том смысле, что травма не позволит ей убежать.
— Если вы боитесь, что я могу воспользоваться вашим состоянием, то это напрасно. — Никос словно прочитал ее мысли. — Все произойдет с вашего согласия, уверяю вас.
— Слово «если» в вашем лексиконе имеется? — осведомилась она с вызовом.
— «Если» предполагает сомнение, а мы оба знаем неизбежность того, что должно случиться между нами, — последовал невозмутимый ответ. — Нам суждено было встретиться, вам и мне.
Я зря сотрясаю воздух, вздохнула Челси. Его уверенность нельзя поколебать словами. Если он имеет в виду то, что сказал насчет согласия, значит, мяч был на ее поле.
Не очень-то обнадеживающая мысль, если учесть, как редко она одерживала верх в подобных играх.
Тут их внимание привлек стрекот вертолета.
Никос подошел к ближайшему окну посмотреть на него.
— Скоро стемнеет, — заметила Челси. — Ему удастся улететь?
— Посадочная площадка ярко освещена, так что никаких проблем. Пилоты привыкли летать и днем, и ночью.
— Значит ли это, что вы сами пользуетесь вертолетами для деловых поездок?
— Иногда, когда время поджимает.
— Но здесь, на острове, вертолет не держите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38