– Помоги мне растянуть его на полу и привязать в таком положении к этим четырем стойкам, пока он не очухался. Доходили ли до тебя какие-нибудь слухи о том, где у Багдадского Ордена Гаш-шашинов расположены эти «райские кущи»?
Карамина покачала головой.
– Правда, один из агентов моего брата сообщал о слухах – разумеется, весьма туманных и расплывчатых, – что в самом Багдаде или где-то неподалеку существуют эти самые «кущи». А больше ничего. – Карамина молча изучающее посмотрела на Бучера, затем тихо рассмеялась и продолжила: – Что это навело тебя на мысль предстать перед ним перевоплотившимся Горным Старцем?
Бучер, привязывающий охранника за щиколотку к стойке, посмотрел на нее.
– Этот тип соткан из предрассудков и суеверий, и мне показалось, что это неплохая идея.
– Гениальная идея! Кретин действительно считает тебя Гас-сасином. Что ты хочешь с ним делать?
Когда Бучер изложил Карамине план, созревший у него в голове, она пришла в неописуемый восторг.
– Вот бы Саид услышал это, – воскликнула она, от радостного удивления не в силах сдержать распирающего ее смеха.
– Ну а пока наш приятель Омар приходит в себя после моего тычка, давай-ка взглянем, что там в этих ящиках.
– Жин-жин, – ответила Карамина, вытирая кончиком носового платка проступивший на лице пот. – Один из ящиков открыт.
– Жин-жин? – переспросил Бучер, вспомнив, что она уже употребляла это слово. – Что такое жин-жин?
– Он изготавливается из сердцевины распространенного в пустыне растения, которое бедуины измельчают в крупный зернистый песок. Это и есть жин-жин.
Чтобы удовлетворить свое любопытство, Бучер взломал несколько грубо сколоченных ящиков. В каждом из них он обнаружил крупнозернистый песок коричневого цвета, описанный Караминой как жин-жин.
– И ты нанимала профессионального вора, чтобы он выкрал куколку, сделанную из этого материала? – поразился Бучер.
Карамина кивнула в ответ.
– Да, именно из этой комнаты. Как ему удалось проделать все и остаться незамеченным, не имею ни малейшего представления. Наверное, потому что он профессионал.
Бучер озадаченно почесал затылок. «Не то, не то, черт возьми, – пронеслось у него в голове, – абсолютно не то. Джонни Просетти может быть заядлым бабником, но он в жизни не станет заниматься куклами из этого чертова жин-жина!»
Растянутый на полу Омар Ахмуд громко и протяжно застонал.
– Аллах всемилостивейший, – промычал он утробным басом.
– Пошли, – сказал Бучер Карамине по-английски. – Встань вон там и дай мне позабавиться с этим остолопом.
После чего он прогремел крепко привязанному охраннику громоподобным голосом по-арабски:
– Проснись, гнусное отродье мерзкой свиньи!
Глава 8
Веки Омара Ахмуда затрепетали, и он окончательно пришел в себя. Когда Бучер увидел, что глаза охранника устремились на него, он выхватил из футляра, прикрепленного к левой ноге, повыше щиколотки, свой нож с выкидывающимся лезвием, нажал на кнопку, и острая, отточенная, как бритва, сталь, сантиметров пятнадцати длиной, со зловещим щелчком выскочила наружу. Омар Ахмуд тихо заверещал от охватившего его ужаса.
– Омар Ахмуд, – продолжал Бучер все тем же громовым голосом, стараясь повернуть нож так, чтобы угрожающий отблеск, отбрасываемый лезвием, попал в глаза распростертому на полу охраннику. – Знай же, Омар Ахмуд, я – Гас-сасин, Горный Старец, удостаиваю тебя чести, обращаясь и снисходя к тебе. Отныне, как в этой жизни, так и в последующей, тебе воспрещается посещать Райские Кущи Благословенного Аллаха. С нынешней ночи и навеки прекраснейшие, восхитительные гурии в Райских Кущах никогда более не произнесут имени твоего, и звучать оно будет не Омар Ахмуд – Великий Воин, а Омар Ахмуд – Евнух!
Как ни силен был страх пленника, однако вероятность того, что его могут оскопить, была настолько за пределами его воображения, что прошло несколько секунд, прежде чем смысл угрозы дошел до его отуманенного наркотиком сознания.
– О, Великий из великих Гас-сасин-паша! – исступленно взмолился он. – Во имя пресвятого аллаха! Во имя священной любви к пророкам его!
– Молчать! – проревел Бучер, для вящего эффекта проводя лезвием по своей ладони. – Молчать, собака! Ты навлек на себя гнев аллаха своим недостойным поведением в Ордене Гаш-шашинов. Никогда отныне не вкушать тебе прелестей сказочных гурий в Райских Кущах! – Бучер присел на корточки рядом с ним. – Теперь не шевелиться. Замри, а я буду делать из тебя евнуха отныне и навеки!
Ужасающий вопль отчаяния и протеста вырвался из груди Омара Ахмуда. Его ноги, неплотно прикрученные к стойкам, яростно забарабанили по бетонному полу. Вслед за исторгнутым воплем, словно очередь из пулемета, раздались бессвязные выкрики:
– Нет! Нет! Нет! Во имя пресвятого аллаха...
Бучер с напускной злобой залепил ему пощечину.
– Умоляй Ибн-Вахида, предавшего тебя. Если не искупишь свою вину, то навеки пребудешь во тьме кромешной. Евнухом! – Придав своему лицу глубокомысленное выражение, он добавил: – У тебя есть лишь один путь к спасению, но ты слишком глуп, чтобы воспользоваться такой возможностью, Омар Ахмуд.
– Какой путь? – вскричал охранник во всю силу своих легких. – Во имя аллаха, что за путь?
– Скажи мне, где я могу найти Ибн-Вахида. Тогда отпадет необходимость карать тебя. Справедливую кару аллаха я перенесу на Ибн-Вахида, а не на тебя. Или же ты предпочитаешь вечно прозябать евнухом во тьме кромешной?
«Интересно, – думал Бучер, – как далеко с ним можно зайти?»
И он решил нажать на охранника посильнее.
– Ты понял меня, Омар Ахмуд? – спросил он. – Я – посланец пресвятого аллаха – прибыл покарать Ибн-Вахида: эта свинья посмела прогневать аллаха, но поскольку я не могу разыскать Ибн-Вахида, ты должен передать его в мои руки. Такова цена за твое спасение.
– Нет! – испуганно вскричал охранник. И мгновение спустя зачастил: – Не знаю, ни как выглядит Ибн-Вахид, ни где его можно найти! Только членам Святая Святых известно, как выглядит Ибн-Вахид и где он находится.
Бучер вопросительно посмотрел на Карамину.
– Вполне возможно, что он говорит правду, – сказала она по-английски. – Я уже говорила, что лишь немногим из самых доверенных сообщников Ибн-Вахида известна его внешность.
Придав своему лицу скорбное выражение, Бучер заговорил, обращаясь к Омару Ахмуду на его родном языке:
– Меня угнетает мысль о том, что такого благородного мусульманина, как ты, Омар Ахмуд, я вынужден лишить его мужских достоинств, но коль скоро тебе неведомы ни сам Ибн-Вахид, ни место, где его можно отыскать, ни какой-либо член Святая Святых, то совершить это является моим скорбным мучительным долгом. – С этими словами легкими касаниями ножа Бучер разрезал шаровары охранника ниже пояса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Карамина покачала головой.
– Правда, один из агентов моего брата сообщал о слухах – разумеется, весьма туманных и расплывчатых, – что в самом Багдаде или где-то неподалеку существуют эти самые «кущи». А больше ничего. – Карамина молча изучающее посмотрела на Бучера, затем тихо рассмеялась и продолжила: – Что это навело тебя на мысль предстать перед ним перевоплотившимся Горным Старцем?
Бучер, привязывающий охранника за щиколотку к стойке, посмотрел на нее.
– Этот тип соткан из предрассудков и суеверий, и мне показалось, что это неплохая идея.
– Гениальная идея! Кретин действительно считает тебя Гас-сасином. Что ты хочешь с ним делать?
Когда Бучер изложил Карамине план, созревший у него в голове, она пришла в неописуемый восторг.
– Вот бы Саид услышал это, – воскликнула она, от радостного удивления не в силах сдержать распирающего ее смеха.
– Ну а пока наш приятель Омар приходит в себя после моего тычка, давай-ка взглянем, что там в этих ящиках.
– Жин-жин, – ответила Карамина, вытирая кончиком носового платка проступивший на лице пот. – Один из ящиков открыт.
– Жин-жин? – переспросил Бучер, вспомнив, что она уже употребляла это слово. – Что такое жин-жин?
– Он изготавливается из сердцевины распространенного в пустыне растения, которое бедуины измельчают в крупный зернистый песок. Это и есть жин-жин.
Чтобы удовлетворить свое любопытство, Бучер взломал несколько грубо сколоченных ящиков. В каждом из них он обнаружил крупнозернистый песок коричневого цвета, описанный Караминой как жин-жин.
– И ты нанимала профессионального вора, чтобы он выкрал куколку, сделанную из этого материала? – поразился Бучер.
Карамина кивнула в ответ.
– Да, именно из этой комнаты. Как ему удалось проделать все и остаться незамеченным, не имею ни малейшего представления. Наверное, потому что он профессионал.
Бучер озадаченно почесал затылок. «Не то, не то, черт возьми, – пронеслось у него в голове, – абсолютно не то. Джонни Просетти может быть заядлым бабником, но он в жизни не станет заниматься куклами из этого чертова жин-жина!»
Растянутый на полу Омар Ахмуд громко и протяжно застонал.
– Аллах всемилостивейший, – промычал он утробным басом.
– Пошли, – сказал Бучер Карамине по-английски. – Встань вон там и дай мне позабавиться с этим остолопом.
После чего он прогремел крепко привязанному охраннику громоподобным голосом по-арабски:
– Проснись, гнусное отродье мерзкой свиньи!
Глава 8
Веки Омара Ахмуда затрепетали, и он окончательно пришел в себя. Когда Бучер увидел, что глаза охранника устремились на него, он выхватил из футляра, прикрепленного к левой ноге, повыше щиколотки, свой нож с выкидывающимся лезвием, нажал на кнопку, и острая, отточенная, как бритва, сталь, сантиметров пятнадцати длиной, со зловещим щелчком выскочила наружу. Омар Ахмуд тихо заверещал от охватившего его ужаса.
– Омар Ахмуд, – продолжал Бучер все тем же громовым голосом, стараясь повернуть нож так, чтобы угрожающий отблеск, отбрасываемый лезвием, попал в глаза распростертому на полу охраннику. – Знай же, Омар Ахмуд, я – Гас-сасин, Горный Старец, удостаиваю тебя чести, обращаясь и снисходя к тебе. Отныне, как в этой жизни, так и в последующей, тебе воспрещается посещать Райские Кущи Благословенного Аллаха. С нынешней ночи и навеки прекраснейшие, восхитительные гурии в Райских Кущах никогда более не произнесут имени твоего, и звучать оно будет не Омар Ахмуд – Великий Воин, а Омар Ахмуд – Евнух!
Как ни силен был страх пленника, однако вероятность того, что его могут оскопить, была настолько за пределами его воображения, что прошло несколько секунд, прежде чем смысл угрозы дошел до его отуманенного наркотиком сознания.
– О, Великий из великих Гас-сасин-паша! – исступленно взмолился он. – Во имя пресвятого аллаха! Во имя священной любви к пророкам его!
– Молчать! – проревел Бучер, для вящего эффекта проводя лезвием по своей ладони. – Молчать, собака! Ты навлек на себя гнев аллаха своим недостойным поведением в Ордене Гаш-шашинов. Никогда отныне не вкушать тебе прелестей сказочных гурий в Райских Кущах! – Бучер присел на корточки рядом с ним. – Теперь не шевелиться. Замри, а я буду делать из тебя евнуха отныне и навеки!
Ужасающий вопль отчаяния и протеста вырвался из груди Омара Ахмуда. Его ноги, неплотно прикрученные к стойкам, яростно забарабанили по бетонному полу. Вслед за исторгнутым воплем, словно очередь из пулемета, раздались бессвязные выкрики:
– Нет! Нет! Нет! Во имя пресвятого аллаха...
Бучер с напускной злобой залепил ему пощечину.
– Умоляй Ибн-Вахида, предавшего тебя. Если не искупишь свою вину, то навеки пребудешь во тьме кромешной. Евнухом! – Придав своему лицу глубокомысленное выражение, он добавил: – У тебя есть лишь один путь к спасению, но ты слишком глуп, чтобы воспользоваться такой возможностью, Омар Ахмуд.
– Какой путь? – вскричал охранник во всю силу своих легких. – Во имя аллаха, что за путь?
– Скажи мне, где я могу найти Ибн-Вахида. Тогда отпадет необходимость карать тебя. Справедливую кару аллаха я перенесу на Ибн-Вахида, а не на тебя. Или же ты предпочитаешь вечно прозябать евнухом во тьме кромешной?
«Интересно, – думал Бучер, – как далеко с ним можно зайти?»
И он решил нажать на охранника посильнее.
– Ты понял меня, Омар Ахмуд? – спросил он. – Я – посланец пресвятого аллаха – прибыл покарать Ибн-Вахида: эта свинья посмела прогневать аллаха, но поскольку я не могу разыскать Ибн-Вахида, ты должен передать его в мои руки. Такова цена за твое спасение.
– Нет! – испуганно вскричал охранник. И мгновение спустя зачастил: – Не знаю, ни как выглядит Ибн-Вахид, ни где его можно найти! Только членам Святая Святых известно, как выглядит Ибн-Вахид и где он находится.
Бучер вопросительно посмотрел на Карамину.
– Вполне возможно, что он говорит правду, – сказала она по-английски. – Я уже говорила, что лишь немногим из самых доверенных сообщников Ибн-Вахида известна его внешность.
Придав своему лицу скорбное выражение, Бучер заговорил, обращаясь к Омару Ахмуду на его родном языке:
– Меня угнетает мысль о том, что такого благородного мусульманина, как ты, Омар Ахмуд, я вынужден лишить его мужских достоинств, но коль скоро тебе неведомы ни сам Ибн-Вахид, ни место, где его можно отыскать, ни какой-либо член Святая Святых, то совершить это является моим скорбным мучительным долгом. – С этими словами легкими касаниями ножа Бучер разрезал шаровары охранника ниже пояса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35