– Гас, я очень виноват перед тобой, – добавил он.
Она еще ниже опустила голову.
– Виноват в чем? У меня все в порядке. Просто избыток каких-то гормонов, наверное, тех, что вызывают мрачное настроение… Я не знаю.
– Не сердись, Гас, ведь тогда я рассуждал вслух о неурядицах своей жизни и о том, как это неожиданно, что ты именно сейчас беременна моим ребенком. Это не касалось моих чувств к тебе и ребенку. Речь шла о времени, о том, что по странному стечению обстоятельств все происходит в данный момент. Это и есть нелепость. Можешь ты мне поверить?
Гас кусала губы.
– Я наговорил глупостей. Давай забудем об этом, хорошо? – Он пальцем стер слезинку, повисшую у нее на ресницах. – Ты также должна учесть внезапность событий. Вечером меня сбивает «мерседес» с твоими номерными знаками, а утром ты объявляешь мне, что ждешь ребенка. Я не знаю, какое из двух событий меня больше ошеломило.
– Слушая все это, я не могу с тобой не согласиться, – признала Гас. – Но ты сразу поверил, что тебя сбила я. Ты долго не раздумывал. У тебя не было сомнений.
– Сначала да. Но ты должна меня понять. – Теперь его пальцы уже стирали слезы с ее щеки. – Я был в здравом уме, когда меня сбила машина. Это был точно красный спортивный «мерседес» с твоими номерами. Я не хотел этому верить, но факты неумолимы. У тебя были для этого основания, и к тому же ты прежде очень решительно пыталась от меня отделаться.
Так вот, представь себе, что я считаю тебя убийцей, а ты в этот момент сообщаешь мне, что беременна.
– Мне показалось, что ты предпочел бы видеть во мне убийцу, а не мать твоего ребенка.
Она увидела сомнение на его лице. Значит, она все-таки права.
– Ты меня очень напугала, – признался он. – Но мне кажется, я знаю почему. Гас, я…
– Нет, – остановила она его, поняв, что не желает слышать его аргументы.
Она боялась его А вдруг он докажет ей, что она ему дорога, и тогда ей придется вновь полюбить его. Ее бедное сердце больше не выдержит такого испытания. Если она вновь полюбит кого-нибудь, это ее убьет. Она не переживет удара, если ее снова покинут. Все, кого она любила, покинули ее, даже Джиллиан.
Она отвернулась от него.
– Я должен тебе все рассказать, – настаивал Джек. – Ты уже знаешь, что моя жена умерла несколько лет назад. Но я тебе не сказал, что тогда я потерял и своего ребенка, девочку.
Ей было шесть месяцев, и в церкви на ее похоронах я думал, что тоже умру. Мне чудилось, что меня ведут на казнь, которую я заслужил, и я очень жалел, что она не совершилась. – Он на мгновение остановился, не в силах продолжать. – Вся вина за их смерть лежала на мне, наверное, я мог бы предотвратить несчастье, если бы не строил из себя героя. Может быть, тогда сегодня они были бы живы…
Джек опять замолчал, и Гас почувствовала, что он борется с собой. Она хотела знать, почему произошла трагедия н в чем состоит его вина. Она также хотела знать, каким образом это связано с его местью Феверстоунам. Но больше всего ей хотелось прижаться к нему и раствориться в тепле его тела… Но она не доверяла себе. Нужно было совсем немного, чтобы она смягчилась. И снова полюбила.
– Теперь я понимаю, почему ты не хочешь больше иметь детей, – сказала она вслух.
– Неужели ты меня поняла? Одна мысль о новой семье пугает меня.
Гас поняла. Поняла, что он испытывает те же чувства, что и она сама. Это значило, что снова возникнет страх потери, боязнь пережить прежнюю боль. Он знал, что не выдержит новых мук, Он не мог позволить себе любить кого-то или что-то.
– А ты, Гас.
Ты хочешь этого ребенка?
Она не ответила. Она не могла заставить себя ответить. То, что он говорил, трогало ее и было так непохоже на обычную, лишенную чувства болтовню, к которой она привыкла. Ему было важно то, что она скажет.
– У тебя есть Бриджит, – продолжал он, – и я почему-то не могу представить тебя с собственным ребенком, особенно теперь, когда ты будешь занята журналом. Так ты все-таки хочешь его. Гас?
Гас не знала, чего она хочет, за исключением одной вещи: она хотела его самого. Она хотела его всего, такого, какой он есть. Наверное, некая извращенная сторона ее натуры всегда требовала того, что было ей недоступно, отчего она всегда была обречена проигрывать.
– Я не знаю, – совершенно искренне призналась Гас.
Она услышала его вздох и почувствовала, что он снял руку с ее плеча.
– А ты? – Она повернулась к нему, не смея верить себе. – Ты его хочешь?
Губы Джека приоткрылись, словно он что-то хотел сказать, но раздумал. Кривая улыбка появилась на его лице. Сначала Гас показалось, что он чуть кивнул, но он заговорил, и его грустные слова лишили ее иллюзий.
– Боже мой. Гас, – сказал он, – что я буду делать с этим ребенком?
Ее сердце привычно заныло.
– Я так и думала, что ты это скажешь.
Они немного помолчали.
– Ну а если бы я сказал, что хочу его… – Он приостановился. – Если бы я хотел его, что бы ты мне ответила?
Музыкальная шкатулка на полу вдруг заиграла, и Гас подумала, что это поощрительный знак небес, но тут же догадалась, что Джек нечаянно толкнул ее ногой.
– Что бы я сказала? – шепнула она скорее себе, чем ему. – Я бы сказала, что Бриджит права.
– В чем. Гас?
Она почувствовала, что краснеет. Румянец залил ее щеки, приятное тепло охватило все тело.
– Ей показалось, что мы начинаем любить друг друга. Она угадала, я начинаю любить тебя…
Он коснулся ее щеки, сомневаясь, что этот подарок предназначается ему.
– Какая ты хорошенькая, тебе так идет румянец.
Многие мужчины называли ее красивой. Пресса не жалела для нее самых громких эпитетов, и слова потеряли смысл, превратившись в пустой звук. Правда, Гас все равно никогда не верила хвалебным речам, которые слышала. Но сразу поверила тому, что он назвал ее хорошенькой, как и тому, что ей к лицу румянец. Поверила, потому что никто до него не говорил ей таких простых искренних слов.
Она никогда не чувствовала себя такой хорошенькой. И такой смущенной.
Шкатулка продолжала играть свою незатейливую мелодию.
– Наверное, это Бриджит забыла свою игрушку, – наконец нарушил молчание Джек. – Она очень романтичная девочка.
Гас взглянула на фигурку Золушки, крутящуюся на крышке шкатулки, и кивнула, не желая признаваться, что она и есть та самая романтичная девочка. Она вздохнула и подняла взгляд на Джека, боясь, что он прочтет правду в ее глазах, и опасаясь того, что она сама увидит в его взгляде.
Гас увидела на его лице такое сильное желание, что ей стало больно. Жестом собственника он положил ей ладонь на бедро.
– Да, я хочу этого ребенка, – подтвердил он. – Почти так же, как я хочу тебя. Но можем ли мы заниматься любовью в твоем состоянии?
– Еще как, – только и сумела произнести Гас.
Они обнаружили, что оба в плохом состоянии, когда начали раздевать друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53