Вы готовы поклясться жизнью, что не нарушите наше соглашение?
– Да, я согласен… – дрожащим голосом, почти плача, произнес Фридрих Австрийский. – Низко кланяюсь вашему императорскому величеству…
Фридрих «уступил» императору Сигизмунду свои территории от Тироля до Брисгау. И надеялся, что император соблаговолит вернуть ему что-нибудь обратно!…
Ради своего спокойствия Сигизмунд оставил Фридриха Заложником. Он позвал покорного теперь правителя и пошел с ним к представителям итальянской церкви.
– Святые отцы, – обратился он к ним. – Вы знаете, как сильны австрийские правители. Теперь же вы можете судить, на что способен германский император! – И он указал на Фридриха.
Отпустив герцога Австрийского, Сигизмунд обратился к графу Нюрнбергскому.
– Ну, Фридрих, половина дела сделана. Ты доделаешь остальное. Найди Иоанна XXIII и доставь его сюда.
Граф Нюрнбергский. Фридрих Гогенцоллерн, был готов все сделать для Сигизмунда, так как тот обещал ему очень высокую и выгодную должность. Он должен был стать одним из семи курфюрстов, выбирающих императора, и, кроме того, правителем земли Бранденбург, самой большой провинции Восточной Германии, где находится Берлин [33].
Итак, Фридрих Гогенцоллерн поспешил услужить своему покровителю Сигизмунду. Собрав войско, он двинулся на Фрейбург, куда бежал Иоанн XXIII. Фридрих хорошо изучил местность. Он перерезал все дороги, затем ворвался в Фрейбург. Ему удалось взять в плен Иоанна и доставить в маленький городок неподалеку от Констанца.
Это было 17 мая 1415 года. Тремя днями раньше, 14 мая, было сознано специальное заседание собора, которое еще раз решало судьбу Коссы – Иоанна XXIII. Члены собора лишили Иоанна XXIII всех прав и теперь, ничего не опасаясь, могли судить его.
29 мая 1415 года было созвано еще одно заседание собора для вынесения окончательного решения. На трибуну поднялся один из епископов и громко провозгласил:
– Сегодня решается судьба христианского мира. Сегодня будет отстранен от престола глава церкви [87].
Затем стали читать обвинительный акт.
В обвинении говорилось о недостойном бегстве переодетого в чужое платье папы, перечислялись его симонистские поступки, говорилось, что не было ничего, что бы он не продавал: посты, саны, индульгенции, упоминались растраты достояний римской церкви и церквей других европейских стран, о внесении светского влияния в духовное управление церковью.
В обвинении говорилось о ого ужасающей безнравственности и преступности. Папу Иоанна XXIII называли неисправимым грешником, упрямым скандалистом, интриганом, грубияном, безнравственным распутником, симонистом, вором, подстрекателем, предателем, убийцей, кровосмесителем, растлителем, нарушителем мира и единства церкви, человеком, недостойным управлять христианством.
Решение собора было оглашено на двенадцатом заседании. Собор решил, что Иоанн XXIII должен быть отстранен от престола и отправлен в «надежное» место под надзор императора Сигизмунда [67].
Наш герой тут же был препровожден в Готлебенскую крепость в Тургау (Швейцария) и посажен в карцер. Разговаривать с ним никому не разрешалось. Казалось, что теперь все кончено. Он далеко от Италии, где с ним все же считались бы, даже если бы он был брошен в тюрьму! Дни в карцере тянулись бесконечно… В окошечке карцера Косса часто видел, как водили на допрос какого-то мужчину средних лет, серьезного, строгого, с библейским лицом и бородкой.
«Кто это?» – думал Косса.
Он пытался задать этот вопрос двум своим надзирателям. Только эти двое были всегда рядом и будут рядом еще долгие годы… Но они были немцами, не знали ни итальянского, ни латинского и никаких других языков и не понимали Коссу. За все время, которое он провел здесь, Косса ни с кем не мог поговорить. Только в конце недели ему улыбнулось счастье, словно солнечный луч проник в его мрачную тюрьму, – пришла Има.
– Балтазар… дорогой Балтазар, не теряй надежды. Все еще может перемениться… Тебя могут простить…
Косса покачал головой… От Имы он узнал имя серьезного человека с бородкой и другого, более молодого, которого также ежедневно допрашивали служители церкви, специально прибывшие из Констанца. Человек с бородкой был Ян Гус, известный богемский магистр богословия. Первым после Виклифа он обрушился на богатое и разложившееся духовенство Богемии. Он был чех, профессор Пражского университета и в Вифлеемской капелле в Праге вел службу на понятном народу чешском языке. Он выделялся строгой нравственностью, ровным и добрым характером, красноречием и остротой ума. В своих проповедях Гус страстно обличал злоупотребления и моральный упадок жадного католического духовенства.
– Спаситель призывал апостолов отречься от мирских благ. Однако нынешнее духовенство смеется над словом божьим. Светский яд проник в тело западной церкви, все духовенство отравлено духом стяжательства, – говорил он.
Еще па римском соборе папа Иоанн XXIII призывал осудить, как еретическое, учение Гуса и его предшественника англичанина Виклифа. Мог ли думать тогда всемогущий папа Иоанн XXIII, что настанет время, когда ему придется встретиться с Гусом в этой страшной германской тюрьме. Гус был приглашен в Констанц якобы для того, чтобы разъяснить свое учение иерархам церкви. Учение его пользовалось большой популярностью в Богемии не только у народа, но и у правителей. Когда собор пригласил Гуса в Констанц, император Сигизмунд выдал ему охранную грамоту, гарантируя безопасность в Констанце. Но как только Гус прибыл в Констанц, он был схвачена посажен в тюрьму.
Напрасно Гус протестовал, ссылаясь па охранную императорскую грамоту. Сигизмунд должен был подчиниться решению иерархов церкви, считавших Гуса еретиком.
Знакомства с учением не состоялось, а над Гусом решили устроить суд. Церковники дотошно копались в его сочинениях, выискивая расхождения с догмой католической церкви. Он сам должен был защищать себя перед собором, перед своими «судьями», ненавидевшими его за то, что он разоблачал их грязные дела и требовал очищения церкви. Он один должен был противостоять тысяче своих врагов. И он успешно справился с этим, хотя члены собора изо всех сил старались унизить его, издевались и смеялись над пим. Когда же они поняли, что не могут опровергнуть его доводов, ему дали подписать бумагу, в которой говорилось, что он отрекается от своего учения. Гус отказался подписать ее.
– Я не могу отречься, – сказал он. – Я верю в то, что проповедую; я верея евангельской истине… Восстановите и вы ее, оздоровите церковь.
– Ты еретик, упрямый и неисправимый. Такие люди, как ты, приносят только вред церкви, – заявили в отпет члены собора.
Решением собора Гус был осужден как еретик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– Да, я согласен… – дрожащим голосом, почти плача, произнес Фридрих Австрийский. – Низко кланяюсь вашему императорскому величеству…
Фридрих «уступил» императору Сигизмунду свои территории от Тироля до Брисгау. И надеялся, что император соблаговолит вернуть ему что-нибудь обратно!…
Ради своего спокойствия Сигизмунд оставил Фридриха Заложником. Он позвал покорного теперь правителя и пошел с ним к представителям итальянской церкви.
– Святые отцы, – обратился он к ним. – Вы знаете, как сильны австрийские правители. Теперь же вы можете судить, на что способен германский император! – И он указал на Фридриха.
Отпустив герцога Австрийского, Сигизмунд обратился к графу Нюрнбергскому.
– Ну, Фридрих, половина дела сделана. Ты доделаешь остальное. Найди Иоанна XXIII и доставь его сюда.
Граф Нюрнбергский. Фридрих Гогенцоллерн, был готов все сделать для Сигизмунда, так как тот обещал ему очень высокую и выгодную должность. Он должен был стать одним из семи курфюрстов, выбирающих императора, и, кроме того, правителем земли Бранденбург, самой большой провинции Восточной Германии, где находится Берлин [33].
Итак, Фридрих Гогенцоллерн поспешил услужить своему покровителю Сигизмунду. Собрав войско, он двинулся на Фрейбург, куда бежал Иоанн XXIII. Фридрих хорошо изучил местность. Он перерезал все дороги, затем ворвался в Фрейбург. Ему удалось взять в плен Иоанна и доставить в маленький городок неподалеку от Констанца.
Это было 17 мая 1415 года. Тремя днями раньше, 14 мая, было сознано специальное заседание собора, которое еще раз решало судьбу Коссы – Иоанна XXIII. Члены собора лишили Иоанна XXIII всех прав и теперь, ничего не опасаясь, могли судить его.
29 мая 1415 года было созвано еще одно заседание собора для вынесения окончательного решения. На трибуну поднялся один из епископов и громко провозгласил:
– Сегодня решается судьба христианского мира. Сегодня будет отстранен от престола глава церкви [87].
Затем стали читать обвинительный акт.
В обвинении говорилось о недостойном бегстве переодетого в чужое платье папы, перечислялись его симонистские поступки, говорилось, что не было ничего, что бы он не продавал: посты, саны, индульгенции, упоминались растраты достояний римской церкви и церквей других европейских стран, о внесении светского влияния в духовное управление церковью.
В обвинении говорилось о ого ужасающей безнравственности и преступности. Папу Иоанна XXIII называли неисправимым грешником, упрямым скандалистом, интриганом, грубияном, безнравственным распутником, симонистом, вором, подстрекателем, предателем, убийцей, кровосмесителем, растлителем, нарушителем мира и единства церкви, человеком, недостойным управлять христианством.
Решение собора было оглашено на двенадцатом заседании. Собор решил, что Иоанн XXIII должен быть отстранен от престола и отправлен в «надежное» место под надзор императора Сигизмунда [67].
Наш герой тут же был препровожден в Готлебенскую крепость в Тургау (Швейцария) и посажен в карцер. Разговаривать с ним никому не разрешалось. Казалось, что теперь все кончено. Он далеко от Италии, где с ним все же считались бы, даже если бы он был брошен в тюрьму! Дни в карцере тянулись бесконечно… В окошечке карцера Косса часто видел, как водили на допрос какого-то мужчину средних лет, серьезного, строгого, с библейским лицом и бородкой.
«Кто это?» – думал Косса.
Он пытался задать этот вопрос двум своим надзирателям. Только эти двое были всегда рядом и будут рядом еще долгие годы… Но они были немцами, не знали ни итальянского, ни латинского и никаких других языков и не понимали Коссу. За все время, которое он провел здесь, Косса ни с кем не мог поговорить. Только в конце недели ему улыбнулось счастье, словно солнечный луч проник в его мрачную тюрьму, – пришла Има.
– Балтазар… дорогой Балтазар, не теряй надежды. Все еще может перемениться… Тебя могут простить…
Косса покачал головой… От Имы он узнал имя серьезного человека с бородкой и другого, более молодого, которого также ежедневно допрашивали служители церкви, специально прибывшие из Констанца. Человек с бородкой был Ян Гус, известный богемский магистр богословия. Первым после Виклифа он обрушился на богатое и разложившееся духовенство Богемии. Он был чех, профессор Пражского университета и в Вифлеемской капелле в Праге вел службу на понятном народу чешском языке. Он выделялся строгой нравственностью, ровным и добрым характером, красноречием и остротой ума. В своих проповедях Гус страстно обличал злоупотребления и моральный упадок жадного католического духовенства.
– Спаситель призывал апостолов отречься от мирских благ. Однако нынешнее духовенство смеется над словом божьим. Светский яд проник в тело западной церкви, все духовенство отравлено духом стяжательства, – говорил он.
Еще па римском соборе папа Иоанн XXIII призывал осудить, как еретическое, учение Гуса и его предшественника англичанина Виклифа. Мог ли думать тогда всемогущий папа Иоанн XXIII, что настанет время, когда ему придется встретиться с Гусом в этой страшной германской тюрьме. Гус был приглашен в Констанц якобы для того, чтобы разъяснить свое учение иерархам церкви. Учение его пользовалось большой популярностью в Богемии не только у народа, но и у правителей. Когда собор пригласил Гуса в Констанц, император Сигизмунд выдал ему охранную грамоту, гарантируя безопасность в Констанце. Но как только Гус прибыл в Констанц, он был схвачена посажен в тюрьму.
Напрасно Гус протестовал, ссылаясь па охранную императорскую грамоту. Сигизмунд должен был подчиниться решению иерархов церкви, считавших Гуса еретиком.
Знакомства с учением не состоялось, а над Гусом решили устроить суд. Церковники дотошно копались в его сочинениях, выискивая расхождения с догмой католической церкви. Он сам должен был защищать себя перед собором, перед своими «судьями», ненавидевшими его за то, что он разоблачал их грязные дела и требовал очищения церкви. Он один должен был противостоять тысяче своих врагов. И он успешно справился с этим, хотя члены собора изо всех сил старались унизить его, издевались и смеялись над пим. Когда же они поняли, что не могут опровергнуть его доводов, ему дали подписать бумагу, в которой говорилось, что он отрекается от своего учения. Гус отказался подписать ее.
– Я не могу отречься, – сказал он. – Я верю в то, что проповедую; я верея евангельской истине… Восстановите и вы ее, оздоровите церковь.
– Ты еретик, упрямый и неисправимый. Такие люди, как ты, приносят только вред церкви, – заявили в отпет члены собора.
Решением собора Гус был осужден как еретик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61