Против двадцатилетних парней? Ты сошел с ума?»
Уолтер Гретцки. 1975 год
Хоккей дал возможность Уэйну объехать весь мир. Он был в Советском Союзе, играл в Европе, не раз пересек всю Северную Америку. Часто он вбегает в самолет, когда уже собираются убирать трап – такой уж он человек…
Но самым длинным и тяжелым из всех его путешествий был переезд из Брэнтфорда в Торонто, до которого всего 60 миль. Он тянулся четыре месяца, считая поездку в Верховный суд провинции Онтарио. И прежде чем он завершился, я начал думать, что весь мир спятил. Для меня это классический пример того, что получается, когда взрослые усердно вмешиваются в детские игры, даже забывая, для кого, собственно, эти игры существуют.
Шел 1975 год, Уэйну было четырнадцать лет, и мы уже поняли, что обязаны вмешаться в ход событий. Напряженность жизни звезды в родном городе, да еще таком маленьком, оказалась слишком сильной для Уэйна. Нам казалось, детство его испорчено.
Надо знать тогдашнего Уэйна. Сейчас, когда вы видите его дающим интервью на телевидении или на приемах, он общителен, раскован, уверен в себе. Но раньше все было не так. Если кто-то обращался к нему, Уэйн краснел и пытался сбежать. О, интервью он давал и тогда, он привык к ним с шести лет. Но в обычной жизни он был страшно застенчив. Он все таил в себе. Мы боялись, что такая замкнутость может повредить его душевному здоровью.
Казалось бы, наступило самое прекрасное время для него, но он не был счастлив.
Мы с женой хотели только одного, чтобы он жил обычной нормальной жизнью. В Брэнтфорде Уэйн Гретцки жить нормально не мог.
Возможен был один выход: отправить его в другой город, где бы он мог быть просто одним из многих мальчишек, играющих в хоккей. В каком-нибудь большом городе вроде Торонто, где много хороших игроков и он мог бы, как мы думали, затеряться среди них. Кажется, рассуждали мы правильно, но к чему это привело!…
Многие до сих пор гадают: почему мы так поступили? Некоторые считают, что мы думали только о хоккее. И хотели просто-напросто перевести его в лучшую лигу любой ценой. По мнению этих людей, мы выставили из дома собственного сына, чтобы обеспечить ему карьеру. Они убеждены, что мы с женой способны на такое.
Но все обстояло совсем иначе.
Сначала мы были против. Категорически. И – для сведения – идея вообще принадлежала не нам, а Уэйну… Долго мы говорили: «Нет». Но он убедил нас, показав, насколько он повзрослел. Он доказал, что является более зрелым человеком по сравнению с теми взрослыми, которые пытались помешать ему.
В наших поездках на хоккейные и бейсбольные турниры мы познакомились с Сэмом Макмастером, возглавлявшим «Янг Нэйшиналз». Это спортивная организация, имеющая команды во всех подразделениях «Метрополитен Торонто Хокки Лиг» (МТХЛ). В ней зарегистрировано около 10 тысяч игроков всех возрастов. «Янг Нэйшиналз» хорошо организованы и в турнирах, кажется, всегда побеждали или были близки к победе. Уэйн знал команду, относился с уважением к ней и к ее руководителю. И потому, когда однажды Сэм позвонил и спросил сына, как прошел его хоккейный сезон, Уэйн, не колеблясь, выложил ему правду.
«Не очень хорошо», – сказал он. И объяснил. Он играет с одними и теми же мальчиками уже несколько лет и опять будет играть с ними же, ребята они неплохие, но их родители почему-то относятся к нему враждебно. И он очень устал от их бесконечных нападок.
«Ну раз дело так плохо, не хочешь ли ты переехать в Торонто и играть в нашей команде?» – предложил Сэм.
Все вышло совершенно случайно. Сэм вовсе не стремился заполучить нового игрока, ему не нужно было срочно укреплять свою команду или создавать хоккейную империю. Когда Уэйн сказал, что ему очень хотелось бы переехать, Сэм велел ему посоветоваться с родителями и дать знать о нашем решении. Так что на нас никто не давил. Кроме Уэйна.
А он хотел уехать. Он так обрадовался этой возможности. И его реакция на предложение только подтвердила наши опасения насчет невыносимости его жизни в Брэнтфорде. Только он увидел лазейку, как тут же решил ею воспользоваться.
Мы сказали: «Нет». Он наш сын. Мы хотим, чтобы он жил дома. Поищем другой путь. Выход должен быть. Мы не можем отпустить нашего мальчика в Торонто. Мало ли что случится? Пьянки, наркотики… Да есть тысячи способов попасть в беду!… Не поедет, и все. Мы не желали ничего слушать об отъезде.
Но он не отставал. Он просил, мы возражали, он снова просил, мы снова говорили: «Нет». И так до бесконечности. Наконец он решил узнать, почему мы не хотим отпустить его. Он был серьезен и спокоен. Он имеет право знать.
– Брось, Уэйн, – сказал я. – Ты не поедешь. И не проси. Мне надоело спорить об этом.
– Нет, ты скажи почему? – настаивал он. – Ты можешь объяснить? Или вы просто упрямитесь?
Он бил нас нашим же оружием. Филис и я всегда учили детей, что у всего, что делаешь, должен быть резон. Теперь он просил нас объяснить наш отказ. Мы оказались загнаны в угол.
– Ну хорошо, – сказал я. – В большом городе легко можно попасть в дурную компанию и втянуться в ее дела. Да, втянуться, даже если понимаешь, что поступаешь плохо. Только ради того, чтобы тебя приняли за своего парня.
Я никогда не забуду его взгляда в ответ.
– Ты имеешь в виду наркотики и все такое?
– Да, – пришлось признаться мне.
– И это единственная причина?
– Да.
– О'кей, дай мне денег, скажи, какой наркотик тебя интересует, и через полчаса я принесу его тебе.
Сначала я думал, что ослышался. На меня как будто обрушилась тонна кирпичей. И, помню, мне стало не по себе, так я был потрясен. Наш четырнадцатилетний сын заявляет, что наркотики есть везде! Даже в нашем Брэнтфорде есть места, где можно их свободно достать, и если бы он захотел, он бы употреблял их. Но дело в том, что он не собирается становиться наркоманом.
Я посмотрел на Филис. Она только кивнула головой. Уэйн все видел.
– Ну, теперь я могу ехать? – спросил он. Я снова посмотрел на Филис.
– Может, оно и к лучшему, – сказала она.
Мы вдруг поняли, что сын наш достаточно взрослый человек. Правда, пришлось посоветоваться с его учителями, с президентом детского хоккейного клуба. Они выразили свое согласие.
Потом мы поговорили с Уэйном.
– Хорошо, ты можешь ехать, – сказал я.
И больше я не возвращался к этому вопросу.
Однако, как выяснилось, добиться нашего согласия было самым легким делом. Дальше началось такое! Но по порядку.
Уэйн позвонил Сэму и сообщил, что ему позволили ехать. На уик-энд Сэм приехал в Брэнтфорд уточнить детали.
– Ты уверен, что это не против правил? – спросил я его. – Ты уверен, что все получится?
– Дельце простое, мы провернем его так, что пальчики оближешь, – уверенно сказал он.
Тогда вмешалась Филис:
– Хорошо бы обойтись без суда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Уолтер Гретцки. 1975 год
Хоккей дал возможность Уэйну объехать весь мир. Он был в Советском Союзе, играл в Европе, не раз пересек всю Северную Америку. Часто он вбегает в самолет, когда уже собираются убирать трап – такой уж он человек…
Но самым длинным и тяжелым из всех его путешествий был переезд из Брэнтфорда в Торонто, до которого всего 60 миль. Он тянулся четыре месяца, считая поездку в Верховный суд провинции Онтарио. И прежде чем он завершился, я начал думать, что весь мир спятил. Для меня это классический пример того, что получается, когда взрослые усердно вмешиваются в детские игры, даже забывая, для кого, собственно, эти игры существуют.
Шел 1975 год, Уэйну было четырнадцать лет, и мы уже поняли, что обязаны вмешаться в ход событий. Напряженность жизни звезды в родном городе, да еще таком маленьком, оказалась слишком сильной для Уэйна. Нам казалось, детство его испорчено.
Надо знать тогдашнего Уэйна. Сейчас, когда вы видите его дающим интервью на телевидении или на приемах, он общителен, раскован, уверен в себе. Но раньше все было не так. Если кто-то обращался к нему, Уэйн краснел и пытался сбежать. О, интервью он давал и тогда, он привык к ним с шести лет. Но в обычной жизни он был страшно застенчив. Он все таил в себе. Мы боялись, что такая замкнутость может повредить его душевному здоровью.
Казалось бы, наступило самое прекрасное время для него, но он не был счастлив.
Мы с женой хотели только одного, чтобы он жил обычной нормальной жизнью. В Брэнтфорде Уэйн Гретцки жить нормально не мог.
Возможен был один выход: отправить его в другой город, где бы он мог быть просто одним из многих мальчишек, играющих в хоккей. В каком-нибудь большом городе вроде Торонто, где много хороших игроков и он мог бы, как мы думали, затеряться среди них. Кажется, рассуждали мы правильно, но к чему это привело!…
Многие до сих пор гадают: почему мы так поступили? Некоторые считают, что мы думали только о хоккее. И хотели просто-напросто перевести его в лучшую лигу любой ценой. По мнению этих людей, мы выставили из дома собственного сына, чтобы обеспечить ему карьеру. Они убеждены, что мы с женой способны на такое.
Но все обстояло совсем иначе.
Сначала мы были против. Категорически. И – для сведения – идея вообще принадлежала не нам, а Уэйну… Долго мы говорили: «Нет». Но он убедил нас, показав, насколько он повзрослел. Он доказал, что является более зрелым человеком по сравнению с теми взрослыми, которые пытались помешать ему.
В наших поездках на хоккейные и бейсбольные турниры мы познакомились с Сэмом Макмастером, возглавлявшим «Янг Нэйшиналз». Это спортивная организация, имеющая команды во всех подразделениях «Метрополитен Торонто Хокки Лиг» (МТХЛ). В ней зарегистрировано около 10 тысяч игроков всех возрастов. «Янг Нэйшиналз» хорошо организованы и в турнирах, кажется, всегда побеждали или были близки к победе. Уэйн знал команду, относился с уважением к ней и к ее руководителю. И потому, когда однажды Сэм позвонил и спросил сына, как прошел его хоккейный сезон, Уэйн, не колеблясь, выложил ему правду.
«Не очень хорошо», – сказал он. И объяснил. Он играет с одними и теми же мальчиками уже несколько лет и опять будет играть с ними же, ребята они неплохие, но их родители почему-то относятся к нему враждебно. И он очень устал от их бесконечных нападок.
«Ну раз дело так плохо, не хочешь ли ты переехать в Торонто и играть в нашей команде?» – предложил Сэм.
Все вышло совершенно случайно. Сэм вовсе не стремился заполучить нового игрока, ему не нужно было срочно укреплять свою команду или создавать хоккейную империю. Когда Уэйн сказал, что ему очень хотелось бы переехать, Сэм велел ему посоветоваться с родителями и дать знать о нашем решении. Так что на нас никто не давил. Кроме Уэйна.
А он хотел уехать. Он так обрадовался этой возможности. И его реакция на предложение только подтвердила наши опасения насчет невыносимости его жизни в Брэнтфорде. Только он увидел лазейку, как тут же решил ею воспользоваться.
Мы сказали: «Нет». Он наш сын. Мы хотим, чтобы он жил дома. Поищем другой путь. Выход должен быть. Мы не можем отпустить нашего мальчика в Торонто. Мало ли что случится? Пьянки, наркотики… Да есть тысячи способов попасть в беду!… Не поедет, и все. Мы не желали ничего слушать об отъезде.
Но он не отставал. Он просил, мы возражали, он снова просил, мы снова говорили: «Нет». И так до бесконечности. Наконец он решил узнать, почему мы не хотим отпустить его. Он был серьезен и спокоен. Он имеет право знать.
– Брось, Уэйн, – сказал я. – Ты не поедешь. И не проси. Мне надоело спорить об этом.
– Нет, ты скажи почему? – настаивал он. – Ты можешь объяснить? Или вы просто упрямитесь?
Он бил нас нашим же оружием. Филис и я всегда учили детей, что у всего, что делаешь, должен быть резон. Теперь он просил нас объяснить наш отказ. Мы оказались загнаны в угол.
– Ну хорошо, – сказал я. – В большом городе легко можно попасть в дурную компанию и втянуться в ее дела. Да, втянуться, даже если понимаешь, что поступаешь плохо. Только ради того, чтобы тебя приняли за своего парня.
Я никогда не забуду его взгляда в ответ.
– Ты имеешь в виду наркотики и все такое?
– Да, – пришлось признаться мне.
– И это единственная причина?
– Да.
– О'кей, дай мне денег, скажи, какой наркотик тебя интересует, и через полчаса я принесу его тебе.
Сначала я думал, что ослышался. На меня как будто обрушилась тонна кирпичей. И, помню, мне стало не по себе, так я был потрясен. Наш четырнадцатилетний сын заявляет, что наркотики есть везде! Даже в нашем Брэнтфорде есть места, где можно их свободно достать, и если бы он захотел, он бы употреблял их. Но дело в том, что он не собирается становиться наркоманом.
Я посмотрел на Филис. Она только кивнула головой. Уэйн все видел.
– Ну, теперь я могу ехать? – спросил он. Я снова посмотрел на Филис.
– Может, оно и к лучшему, – сказала она.
Мы вдруг поняли, что сын наш достаточно взрослый человек. Правда, пришлось посоветоваться с его учителями, с президентом детского хоккейного клуба. Они выразили свое согласие.
Потом мы поговорили с Уэйном.
– Хорошо, ты можешь ехать, – сказал я.
И больше я не возвращался к этому вопросу.
Однако, как выяснилось, добиться нашего согласия было самым легким делом. Дальше началось такое! Но по порядку.
Уэйн позвонил Сэму и сообщил, что ему позволили ехать. На уик-энд Сэм приехал в Брэнтфорд уточнить детали.
– Ты уверен, что это не против правил? – спросил я его. – Ты уверен, что все получится?
– Дельце простое, мы провернем его так, что пальчики оближешь, – уверенно сказал он.
Тогда вмешалась Филис:
– Хорошо бы обойтись без суда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50