– Лида, скажи-ка мне фамилию паренька, у которого кровь брали.
– Баязитов, – звонко докладывает голос. – Иван Романович Баязитов.
– Иван? Баязитов? – Седая дама смертельно бледнеет. —Вы не ошиблись?
– Вы его знаете, Алла Юрьевна? – с тревогой глядя на изменившееся лицо свекрови, спрашивает сероглазая.
– Нет, – едва разлепляет сухие губы та. – Фамилию по телевизору слышала, бандит, который девочку убил. Разве он не в тюрьме?
– Из тюрьмы и доставили, – спокойно объясняет доктор.
– Как? – вскакивает сероглазая. – Кровь убийцы – моему мужу? Он же прокурор города! Почему вы не спросили разрешение у родственников?
– Вам нужен живой супруг или мертвый прокурор? – устало поднимается врач. – У убийцы, думаю, кровь ничуть не хуже, чем у прокурора. По крайней мере, совершенно одного цвета. Извините, мне нужно к больным. У нас – обход.
* * *
Стыров приехал на работу рано, еще до прихода секретаря, потому сам сгреб всю почту с ее стола и принялся внимательно рассматривать конверты. В данный момент его не интересовали ни оперативные сводки, ни секретные приказы. Даже письмо с изображением совы в уголке, что означало особую секретность послания и особую же важность, он, не задумываясь, отложил в сторону: потом.
Невзрачный канцелярский конвертик, серенький, тощий, отыскался в пачке ночной курьерской доставки. Синяя литера «М» вместо марки говорила о том, что отправитель сего послания – «Медпункт». Так скромно именовался громадный и разветвленный научный блок, чуть ли не институт, занимающийся единственно выполнением специальных заказов таких же, как у Стырова, секретных подразделений.
На листке, вложенном в конверт, присутствовало ровно три строчки: «Анализ представленных образцов позволяет сделать вывод, что носитель генетического материала "А" является биологическим отцом носителя генетического материала "Б". Все, дальше шел телефон для справок. На тот случай, если тупой заказчик захочет знать подробности.
Стыров хотел. Очень. Особенно сейчас.
– Коллега, – набрал он номер внутренней, стопроцентно защищенной от прослушки сети. – Я по поводу заказа 16701.
– Слушаю.
– Насколько точны ваши выводы?
– В данном случае – 99,9 процента – лениво отозвался голос.
Полковник терпеть не мог общаться с людьми из «Медпункта»: более чванливых и напыщенных сотрудников он в своей жизни не встречал. Хотя... Точность их исследований была безукоризненной, это признавали все, Стыров в том числе.
– То есть ошибка все-таки возможна? – хищно спросил он.
– Конечно. В одном случае из десяти тысяч подобных. Но ваш случай сюда не относится.
– Почему?
– Вам как, попроще объяснить, чтоб вы поняли, или сказать, как есть?
– Попроще, – проглотил хамскую реплику Стыров. – Как есть.
– Ну, вы, конечно, в курсе, что геном человека на 99,9 процента идентичен у всех человеческих особей. Одинаков, короче. А вот оставшиеся 0,1 процента как раз и отвечают за индивидуальные особенности, такие как цвет глаз, волос и так далее.
– Коллега, – простонал Стыров, – мне бы ближе к вопросу, без вводной лекции.
– Генетическая генеалогия, с помощью которой мы проводили исследование, открывает доступ к той части ДНК, которая передается неизменной по мужской линии от отца к сыну. Это – игрек-хромосома. Она в своем роде уникальна, потому что совершенно не подвержена кроссинговеру в каждом новом поколении. В процессе теста специальных маркеров последовательность оснований в них повторяется...
Как глухарь на току, абонент на том конце провода пел хвалебную песнь генетике и собственной научной значимости, а Стыров, уже совершенно не слушая, внутренне возносил точно такую же хвалебную песнь себе.
Было за что! Не зря, слушая рассказ Елисеева о перипетиях личной жизни прокурора города, он стотысячным чувством унюхал, услышал, углядел: не все так просто! В этой истории есть что-то еще! И не зря после ухода зама руки сами потянулись к фотографиям.
Он долго держал перед собой два снимка – прокурора и убийцы, – пока наконец не увидал того, что не разглядел до него никто. Никто! Лица на черно-белых фотографиях были похожи. Очень! Особенно резко очерченные специфически треугольные скулы. С чуть косоватой правой стороной. И уши. Одно, левое, располагалось заметно ниже другого, правого.
Уши-то как раз его и зацепили. Он всегда обращал внимание на эту часть тела. С того самого памятного вечера, когда совершенно неожиданно для себя стал мужчиной.
Стыров улыбнулся, вспомнив.
Сколько ему было? Пятнадцать? Да, только исполнилось. Наигравшись с пацанами в футбол и перепачкавшись до невозможности, он помчался к морю, окунуться и сполоснуть пропотевшую одежду, вставшую на жаре колом, чтоб мать не кричала и не ругалась. Среди огромных валунов где ледяная горная речушка впадала в море, выстирал штаны и футболку, разложил на раскаленных камнях и нагишом прыгнул в воду. Плескался в теплой соленой синеве, нырял, громко отфыркиваясь, ухал и ахал, попадая в холодные прыткие струи речушки, не успевшие смешаться с ленивым прогретым морем. Берег был пуст, отдыхающие заходили сюда редко, а местные жители в эту пору море и вовсе не жаловали – осень.
Свежий и гибкий, он, не торопясь, вышел на прибрежную гальку и тут же увидел ее. Женщина стояла среди серых валунов, как раз там, где сушилась его одежда. Красивая, явно не местная, в открытом голубом сарафане, она держала в руках его синие семейные трусы и странно улыбалась.
– Какой у тебя инструмент! – восхищенно проговорила она, не сводя глаз с его члена.
Пятнадцатилетний Коля дико, невыносимо застеснялся. Он и сам знал, что голышом выглядит почти что уродцем: член болтался практически до колен, – и все ребята потешались над ним: надо носить женские панталоны на резинке, чтоб хозяйство не вываливалось!
Прикрыв пах ладонями, он растерянно остановился.
– Зачем ты прячешь такое сокровище? – хрипловато и тягуче спросила незнакомка в голубом. – Иди сюда!
Конечно, выросший в курортном приморском городке, он и раньше достаточно слышал о распутстве отдыхающих, о взрослых тетках, соблазняющих местных парней. Многие его друзья потеряли невинность именно таким образом – с жадными до утех курортницами прямо на пляже...
– Иди ко мне, – повторила она, – не бойся, дурачок.
И он подошел, по-прежнему стесняясь и краснея.
– Какой ты красивый, как Аполлон, – проговорила она, отводя от паха его ладони и опускаясь перед ним на колени прямо на гальку.
А дальше...
Опомнился он лишь тогда, когда женщина столкнула его с себя на землю.
– Жарко... У тебя это впервые, малыш?
Он кивнул.
– Милый!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89