Он оставил бы ее там по колени в снегу самой о себе заботиться, если бы предвидел хотя бы половину тех проблем, которые она создаст ему.
– Мисс Аллард? – Лусиус отвесил ей свой самый изысканный поклон.
– Лорд Синклер. – Фрэнсис сделала реверанс, глядя на него равнодушным холодным взглядом, словно он был мухой на стене.
– Фрэнсис, – сказала мисс Мартин, – я сообщила виконту Синклеру, что он должен привезти тебя обратно ровно в половине шестого.
– Я не опоздаю, – моргнув, очевидно от удивления, пообещала Фрэнсис и, повернувшись, направилась к двери, даже не подождав, чтобы убедиться, что Лусиус готов последовать за ней.
Через пару минут они уже сидели бок о бок в его экипаже и поворачивали на Саттон-роуд, чтобы, сделав большой круг, выехать на Грейт-Палтени-стрит. Фрэнсис крепко держалась за ремень над головой, вероятно, для того, чтобы не качнуться в сторону и невзначай не коснуться руки Лусиуса.
Лусиус был крайне раздражен.
– Я домогаюсь скромной учительницы, когда не могу дождаться своего чая, – вдруг сказал он.
– Как прикажете это понимать? – спросила Фрэнсис, в недоумении повернувшись к нему лицом.
– Вам не удастся сесть еще дальше от меня без того, чтобы не оставить вмятину в стенке экипажа. И предупреждаю вас, если это случится, мне будет весьма неприятно. Если бы я решил наброситься на вас, вы могли бы закричать, и Питере пришел бы вам на помощь хотя бы из тех соображений, чтобы спасти свои барабанные перепонки.
– Почему из всех мест Англии, куда вы могли бы поехать ради собственного удовольствия, вы выбрали Бат? – спросила Фрэнсис, отпустив ремень, но отвернувшись к боковому окну.
– Я не выбирал, – ответил Лусиус. – Его выбрал мой дедушка, чтобы поправить здоровье. Он очень больной человек и полагает, что воды ему помогут. Я приехал присмотреть за ним. Неужели, Фрэнсис, вы подумали, что я специально приехал, чтобы увидеть вас? Быть может, чтобы возобновить свои ухаживания? Чтобы стоять под окном вашей спальни и, страдая от безнадежной любви, петь вам серенады? Вы себе льстите.
– Вы слишком вольно обращаетесь с моим именем.
– С вашим – чем? Вы, сударыня, по крайней мере постарались бы не быть смешной, – огрызнулся Лусиус.
Пока они ехали по длинной прямой Грейт-Палтени-стрит, он смотрел на ее профиль – вернее, на тот его кусочек, который был ему виден из-под полей ее шляпы, – и гадал, почему она сердится. Не могла же она всерьез думать, что он приехал в Бат, чтобы мучить ее. И даже не он пригласил ее сегодня на чаепитие – и не он принимал приглашение. И к тому же не он оставил ее после Рождества. Все было иначе.
Как и мисс Мартин, Фрэнсис держалась прямо и напряженно, словно аршин проглотив, и продолжала смотреть в окно как королева, ищущая, кому бы величественно помахать рукой.
– Почему вы сердитесь? – спросил Лусиус.
– Сержусь? – Снова повернувшись, Фрэнсис посмотрела на него; ее ноздри раздувались, а глаза горели. – Я не сержусь. С какой стати мне сердиться? Вы просто посыльный, лорд Синклер, которого отправили, чтобы доставить меня в дом графа Эджкома, разве не так? Он был так любезен, что пригласил меня, а мне приятно прийти.
Она опять произнесла это слово!
– Несмотря на то что я знал многих женщин, я никогда еще не был так близок к тому, чтобы начать исследовать женский мозг. Три месяца назад вам была дана возможность продолжить и развить наши отношения, но вы отказались – и совершенно категорически, если мне не изменяет память. А теперь, Фрэнсис, вы всем своим поведением даете мне понять, что обижены на меня. Как может быть, чтобы я чем-то обидел вас?
У Фрэнсис покраснели щеки, а темные глаза на мгновение вспыхнули, и она снова ухватилась за ремень, когда экипаж, проезжая через ромбовидную Лаура-плейс, огибал фонтан в середине площади.
– Что за абсурд! – воскликнула она. – Как вы могли чем-то меня обидеть?
– Мужчины и женщины иногда по-разному реагируют на определенные... отношения, подобные тем, что возникли между вами и мной. Мужчины способны насладиться моментом и забыть о нем, а женщины более склонны считать, что отдали свое сердце.
«Но черт побери, – раздраженно подумал Лусиус, – по-моему, я совсем не забыл о нем».
– Как вы высокомерны, лорд Синклер! – возмущенно заявила Фрэнсис, когда экипаж загромыхал по торговому Палтени-бридж, пересекая реку. – Как... самонадеянно с вашей стороны думать, что вы разбили мне сердце!
– Фрэнсис, целую ночь мы делили постель и много больше. Так что вы делаете из себя посмешище, называя меня «лорд Синклер» этим голосом чопорной школьной учительницы, как будто я какой-то незнакомец.
– За исключением той одной ночи, которой не должно было быть и о которой я с тех пор сожалею, я действительно чопорна. Да, я школьная учительница и очень этим горжусь. Это мой выбор – на всю оставшуюся жизнь. – Фрэнсис снова резко отвернулась, предоставив ему изучать сзади ее шляпу.
– Значит, тот лысеющий джентльмен, который прошлым вечером был готов без возражений отпустить вас к моему дедушке и ко мне, не ваш жених? – Лусиус услышал, как она отрывисто, раздраженно втянула в себя воздух.
– Кем мне приходится или не приходится мистер Блейк, совершенно не ваше дело, милорд.
Она действительно была чопорной, строптивой, вспыльчивой и полной противоречий, и Лусиус не мог понять, какого черта она так прочно засела в его памяти и в его сердце. Чем скорее он освободится от нее, тем счастливее будет.
Возможно, если очень постараться, он сможет придумать, как этой весной влюбиться в Порцию Хант. Но, Боже милостивый, даже если такое возможно – а он в этом сильно сомневался, – Порция будет поражена!
– Какого черта вы решили стать учительницей, когда могли бы быть профессиональной певицей? – грубо спросил Лусиус. Из-за того, что прошлым вечером он подошел к двери в гостиную, когда она уже заканчивала выступление, ему все еще трудно было поверить, что та певица и Фрэнсис – это один и тот же человек.
– Прошу вас следить за своим языком, лорд Синклер. К собственному удивлению – и, очевидно, к удивлению Фрэнсис тоже, – он громко рассмеялся.
– По-моему, вы можете просто ответить на мой вопрос. Тогда после Рождества вы не сказали мне, что можете так петь.
– Почему я должна была говорить вам это? – Фрэнсис, обернувшись, взглянула на него. – Мне следовало сказать: «О, между прочим, мистер Маршалл, я пою так, что вы просто поразитесь»? Или мне следовало однажды утром разбудить вас особо пискливой арией?
Лусиус хмыкнул, представив себе, как она будит его таким способом на второе утро, когда лежала у него в объятиях.
Он не знал, пришла ли Фрэнсис в голову та же самая мысль, но ее глаза внезапно весело заблестели, губы растянулись, и она не смогла удержать легкой усмешки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85