Она боялась посмотреть на него, опасаясь, что глаза выдадут ее. Сью бы могла сказать в ответ, что научилась распознавать самые мимолетные выражения его лица, интонации его голоса. Она чувствовала, что он хочет ее. Воздух вокруг вибрировал от переполнявшего их взаимного желания.
Какое-то время они просидели в полном молчании, а затем Ричард вздохнул и неожиданно спросил:
– Ты собираешься предупредить его?
– Да, – ответила она. Она считала себя обязанной сделать это, потому что понимала – Питеру, а значит, и ее матери грозят крупные неприятности.
Рич нахмурился.
– Он такой же преступник, как и вор, укравший картины. Ты должна понимать это.
– Я понимаю. – Она не собиралась спорить с ним или делать вид, что считает отчима невинным младенцем.
Ричард продолжал стоять на своем:
– Он очень богат. Может позволить себе купить все, что пожелает. Та картина когда-то висела в музее, и ее могли видеть многие. А теперь Питер запер ее у себя и любуется шедевром в одиночку.
– Знаю.
Питеру нет оправдания. Она не собиралась ни осуждать его, ни прощать ему его грехи; просто хотела быть лояльной по отношению к матери и ее мужу.
Внутренний голос говорил ей, что отчим не испытывает к ней ни малейшей симпатии, но ей хотелось оградить мать от излишних переживаний. А это означало, что она должна дать Питеру шанс спасти свою шкуру, если такое возможно.
Рич помрачнел еще больше.
– Ты не можешь одобрять его поступки! Им движет жадность – худшая разновидность эгоизма! Он может иметь все, что хочет, и вполне легально. Но предпочитает скупать краденое. Готов держать пари, что его «потайная» коллекция доставляет ему больше радости, чем картины, развешанные для всеобще го обозрения.
Сьюзен со вздохом кивнула.
– Я в этом не сомневаюсь. – Она не раз видела, как отчим выходит из своих апартаментов с выражением торжествующего самодовольства – точь-в-точь кот, тайком съевший сметану.
– Люди вроде него обожают запирать прекрасные вещи подальше от других. Здесь, в Тетуане, он не так рискует, что Интерпол нападет на его след, как в Европе.
– Но вы же его выследили, – сухо заметила она. – К сожалению, не без моей помощи.
– Ты считаешь себя виноватой перед ним? Вот почему ты собираешься рассказать ему обо всем? Это глупо. Ты же не имела ни малейшего понятия о моих расследованиях – просто я заметил у тебя на комоде фотографию и узнал картину, которая является собственностью одного музея. Тебе не повезло, вот и все.
– Если кому не повезло, так это Питеру, – возразила Сьюзен. – Но он обвинит во всем меня. И будет прав. Он подумает, что я наговорила вам больше, чем сделала это на самом деле.
Впрочем, разве у него нет для этого оснований? Она и в самом деле наболтала Ричу много лишнего. Она не утверждала, что отчим замешан в кражах произведений искусства, но помогла Ричарду составить представление о его деятельности, о его личности и о его прошлом. Так что в каком-то смысле сыграла на руку врагам Питера Островски, и он, вне всяких сомнений, именно так все и воспримет.
– Он обвинит во всем меня, – повторила она со вздохом.
– Тогда не говори ему ни о чем, – предложил Рич.
– Придется рассказать. Вы это понимаете. Надо предупредить его, что он на крючке.
– Зачем? Это даст ему время спрятать украденное, и картины могут оказаться в местах еще более глухих, чем его собственная вилла. А они должны быть возвращены законным владельцам. Питер не имеет никакого права владеть ими. Они принадлежат нам всем, а не одному самовлюбленному богачу.
Сьюзен не могла не признать, что Рич прав, и разрывалась между представлением о долге перед семьей и собственными понятиями о справедливости.
– Если ты предупредишь его, мне придется позвонить в Интерпол и сказать, что картины находятся на его вилле!
– Только не вздумайте угрожать мне или шантажировать меня! Со мной этот номер не пройдет. Делайте то, что считаете нужным. И я буду поступать так же.
Она вышла из машины, и в то же мгновение у парадной двери появился Ашраф. Он выглядел непривычно серьезным, на лице у него не было и тени улыбки. Сьюзен захлопнула дверцу, Ричард, нажав на газ, с ревом умчался прочь. Ашраф проводил машину взглядом, затем повернулся к Сьюзен. Она прочитала в его взгляде осуждение.
– Мисс Сьюзен, пока вы отсутствовали, звонил мистер Островски.
Она насторожилась и с некоторым трудом выдавила из себя:
– Он хотел поговорить со мной?
– Нет, он звонил мне, чтобы сообщить о своих планах на ближайшие несколько месяцев, но по ходу разговора поинтересовался, доставляет ли вам удовольствие пребывание в Тетуане. Он попросил меня как можно лучше заботиться о вас, и я рассказал ему о мистере Харрисе. Это его очень удивило.
Сьюзен почувствовала, что ее нервы напряглись до предела. Еще бы ему не удивиться, мрачно подумала она.
– Хозяин сказал, что ему известно, кто такой мистер Харрис, но он не знал, что вы с ним знакомы. – С лица Ашрафа не сходило выражение упрека. Она сознательно ввела его в заблуждение, дав понять, что Питер и Маргарет знают о приезде Ричарда в Тетуан и о близком знакомстве Сью с этим мужчиной.
Сьюзен вызывающе вздернула подбородок.
– Я сама поговорю с ним. В любом случае я собиралась сегодня звонить Маргарет.
Нет нужды напоминать себе, что она не ребенок, а взрослая современная женщина, и ей не требуется разрешение, чтобы отправиться на ленч с мужчиной, который ей нравится. Она понимала, что Ашрафу такая точка зрения придется не по душе, даже если он и признает за ней право самой решать, как ей жить. Это его страна, его культура, его традиции, и ее принципы кажутся здесь неуместными – они противоречат самой основе его миропонимания. И найти общий язык они вряд ли смогут.
Ашраф угрюмо сказал:
– Я упомянул в разговоре с хозяином, что мистер Харрис попросил показать ему дом и задал мне много вопросов, особенно о коллекции картин.
У Сьюзи в горле встал комок. Вот как все обернулось, подумала она. Верный слуга успел предупредить хозяина прежде, чем ей самой представилась такая возможность. И теперь отчим ни на минуту не усомнится, что она за его спиной вступила в сговор против него и привела в дом Ричарда со злым умыслом.
– Хозяин был очень недоволен, – добавил Ашраф, не спуская глаз с ее лица.
– Я поговорю с ним, – повторила она. – Я позвоню ему прямо сейчас.
Садовник поклонился и пропустил ее в дом. Сьюзен спиной чувствовала его укоризненный взгляд.
Именно в это мгновение она поняла, что ей придется покинуть виллу и что сделать это надо немедленно. Она не может больше оставаться здесь. Нужно заказать билет на самолет на завтра.
Но прежде всего необходимо связаться с Питером. К телефону подошла ее мать и принялась забрасывать ее вопросами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Какое-то время они просидели в полном молчании, а затем Ричард вздохнул и неожиданно спросил:
– Ты собираешься предупредить его?
– Да, – ответила она. Она считала себя обязанной сделать это, потому что понимала – Питеру, а значит, и ее матери грозят крупные неприятности.
Рич нахмурился.
– Он такой же преступник, как и вор, укравший картины. Ты должна понимать это.
– Я понимаю. – Она не собиралась спорить с ним или делать вид, что считает отчима невинным младенцем.
Ричард продолжал стоять на своем:
– Он очень богат. Может позволить себе купить все, что пожелает. Та картина когда-то висела в музее, и ее могли видеть многие. А теперь Питер запер ее у себя и любуется шедевром в одиночку.
– Знаю.
Питеру нет оправдания. Она не собиралась ни осуждать его, ни прощать ему его грехи; просто хотела быть лояльной по отношению к матери и ее мужу.
Внутренний голос говорил ей, что отчим не испытывает к ней ни малейшей симпатии, но ей хотелось оградить мать от излишних переживаний. А это означало, что она должна дать Питеру шанс спасти свою шкуру, если такое возможно.
Рич помрачнел еще больше.
– Ты не можешь одобрять его поступки! Им движет жадность – худшая разновидность эгоизма! Он может иметь все, что хочет, и вполне легально. Но предпочитает скупать краденое. Готов держать пари, что его «потайная» коллекция доставляет ему больше радости, чем картины, развешанные для всеобще го обозрения.
Сьюзен со вздохом кивнула.
– Я в этом не сомневаюсь. – Она не раз видела, как отчим выходит из своих апартаментов с выражением торжествующего самодовольства – точь-в-точь кот, тайком съевший сметану.
– Люди вроде него обожают запирать прекрасные вещи подальше от других. Здесь, в Тетуане, он не так рискует, что Интерпол нападет на его след, как в Европе.
– Но вы же его выследили, – сухо заметила она. – К сожалению, не без моей помощи.
– Ты считаешь себя виноватой перед ним? Вот почему ты собираешься рассказать ему обо всем? Это глупо. Ты же не имела ни малейшего понятия о моих расследованиях – просто я заметил у тебя на комоде фотографию и узнал картину, которая является собственностью одного музея. Тебе не повезло, вот и все.
– Если кому не повезло, так это Питеру, – возразила Сьюзен. – Но он обвинит во всем меня. И будет прав. Он подумает, что я наговорила вам больше, чем сделала это на самом деле.
Впрочем, разве у него нет для этого оснований? Она и в самом деле наболтала Ричу много лишнего. Она не утверждала, что отчим замешан в кражах произведений искусства, но помогла Ричарду составить представление о его деятельности, о его личности и о его прошлом. Так что в каком-то смысле сыграла на руку врагам Питера Островски, и он, вне всяких сомнений, именно так все и воспримет.
– Он обвинит во всем меня, – повторила она со вздохом.
– Тогда не говори ему ни о чем, – предложил Рич.
– Придется рассказать. Вы это понимаете. Надо предупредить его, что он на крючке.
– Зачем? Это даст ему время спрятать украденное, и картины могут оказаться в местах еще более глухих, чем его собственная вилла. А они должны быть возвращены законным владельцам. Питер не имеет никакого права владеть ими. Они принадлежат нам всем, а не одному самовлюбленному богачу.
Сьюзен не могла не признать, что Рич прав, и разрывалась между представлением о долге перед семьей и собственными понятиями о справедливости.
– Если ты предупредишь его, мне придется позвонить в Интерпол и сказать, что картины находятся на его вилле!
– Только не вздумайте угрожать мне или шантажировать меня! Со мной этот номер не пройдет. Делайте то, что считаете нужным. И я буду поступать так же.
Она вышла из машины, и в то же мгновение у парадной двери появился Ашраф. Он выглядел непривычно серьезным, на лице у него не было и тени улыбки. Сьюзен захлопнула дверцу, Ричард, нажав на газ, с ревом умчался прочь. Ашраф проводил машину взглядом, затем повернулся к Сьюзен. Она прочитала в его взгляде осуждение.
– Мисс Сьюзен, пока вы отсутствовали, звонил мистер Островски.
Она насторожилась и с некоторым трудом выдавила из себя:
– Он хотел поговорить со мной?
– Нет, он звонил мне, чтобы сообщить о своих планах на ближайшие несколько месяцев, но по ходу разговора поинтересовался, доставляет ли вам удовольствие пребывание в Тетуане. Он попросил меня как можно лучше заботиться о вас, и я рассказал ему о мистере Харрисе. Это его очень удивило.
Сьюзен почувствовала, что ее нервы напряглись до предела. Еще бы ему не удивиться, мрачно подумала она.
– Хозяин сказал, что ему известно, кто такой мистер Харрис, но он не знал, что вы с ним знакомы. – С лица Ашрафа не сходило выражение упрека. Она сознательно ввела его в заблуждение, дав понять, что Питер и Маргарет знают о приезде Ричарда в Тетуан и о близком знакомстве Сью с этим мужчиной.
Сьюзен вызывающе вздернула подбородок.
– Я сама поговорю с ним. В любом случае я собиралась сегодня звонить Маргарет.
Нет нужды напоминать себе, что она не ребенок, а взрослая современная женщина, и ей не требуется разрешение, чтобы отправиться на ленч с мужчиной, который ей нравится. Она понимала, что Ашрафу такая точка зрения придется не по душе, даже если он и признает за ней право самой решать, как ей жить. Это его страна, его культура, его традиции, и ее принципы кажутся здесь неуместными – они противоречат самой основе его миропонимания. И найти общий язык они вряд ли смогут.
Ашраф угрюмо сказал:
– Я упомянул в разговоре с хозяином, что мистер Харрис попросил показать ему дом и задал мне много вопросов, особенно о коллекции картин.
У Сьюзи в горле встал комок. Вот как все обернулось, подумала она. Верный слуга успел предупредить хозяина прежде, чем ей самой представилась такая возможность. И теперь отчим ни на минуту не усомнится, что она за его спиной вступила в сговор против него и привела в дом Ричарда со злым умыслом.
– Хозяин был очень недоволен, – добавил Ашраф, не спуская глаз с ее лица.
– Я поговорю с ним, – повторила она. – Я позвоню ему прямо сейчас.
Садовник поклонился и пропустил ее в дом. Сьюзен спиной чувствовала его укоризненный взгляд.
Именно в это мгновение она поняла, что ей придется покинуть виллу и что сделать это надо немедленно. Она не может больше оставаться здесь. Нужно заказать билет на самолет на завтра.
Но прежде всего необходимо связаться с Питером. К телефону подошла ее мать и принялась забрасывать ее вопросами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37