есть в нем что-то от системного сбоя в работе обонятельных нервов, от низкоуровневой ассоциативной связи, низшей по сравнению с более утонченным пластом языка и опыта, между запахом, зрительным образом и эгоизмом, связью, которую некоторые писатели превозносят как нечто более реальное, чистое и исполненное священного смысла, нежели умственная память, подобно тому, как пузыри болотного метана пугливые провинциалы когда-то принимали за НЛО.
Берушами я постоянно пользовался не только для сна, но и на работе, поскольку обнаружил, что усиленные объемные звуки моих собственных челюстей и зубов, ощущение подводной заложенности в ушах, приглушение всех внешних шумов, даже щелканья кнопок моего калькулятора и шороха бумаг, помогают мне сосредоточиться. Бывали дни, когда я, занятый составлением пылких записок начальству, проводил в берушах целое утро и день, ходил в них даже в туалет и вынимал, лишь когда приходилось разговаривать по телефону. Но в обеденный перерыв я избавлялся от берушей - вероятно, этим и объяснялось иное свойство высшей гармонии моих мыслей во время обеда: дело было не только в солнечном свете и протертых очках, но и в том, что я отчетливо слышал мир впервые с тех пор, как утром выходил из подземки. (Берушами я пользовался и в метро.) Я выбрал силиконовые беруши «Флентс Сайлафлекс». Эти превосходные заглушки появились только в 1982 году, по крайней мере в аптеках, где я бывал. Раньше я покупал старые затычки «Флентс» в оранжевой коробочке, сделанные из пропитанной воском ваты, гигантские по размеру; приходилось резать их пополам ножницами, чтобы они плотно сидели в ушах во время работы; после них пальцы становились жирными от розового парафина. У Л. они вызывали отвращение, но она хранила беруши, забытые мною на подоконнике у кровати, в пустой коробочке из-под пастилок с пасторальным пейзажем на крышке, - и я ее не виню. Затем на рынок вышла компания «Маккеон Продактс» с предложением мягких берушей «Мэкс Пиллоу Софт®» - комочков прозрачной, похожей на гель замазки, закупоривающей слуховой проход так надежно, что барабанные перепонки слегка поднывали, когда давление пальцев ослабевало, потому что в ухе создавался слабый вакуум - вакуум! А всем известно, насколько плохо звук распространяется в вакууме! Следовательно, эти новые затычки не просто преграждали путь звуковым волнам, но и меняли звукопроводимость самого воздуха, находящегося в ушном проходе! Слух о новом продукте передавали из уст в уста, он распространялся от аптеки к аптеке. Я пользовался этой замазкой, пока не забыл, что такое настоящий звук. «Флентс» нанес контрудар, начал продвигать гладкую модель «Сайлафлекс» - цилиндрическую разновидность «Мэкса» телесного цвета, и в то же время постепенно снимал с производства старых монстров из ваты с воском, похожих на рулончики карамели «Тутси». Подобно «Мэксам», беруши «Сайлафлекс» продавались в пластмассовых коробочках с откидной крышкой, наподобие табакерки; я носил эти коробочки в кармане рубашки, чтобы вставлять новые беруши по мере надобности. Но «Флентс» по-прежнему опасался судебных тяжб и продолжал выпускать продукцию слишком большого размера, и хотя на упаковке значилось «три пары в удобном футляре», я продолжал делить каждый цилиндрик пополам и получал шесть полных комплектов. В постели я целовал Л., желая ей доброй ночи, пока она записывала события минувшего дня в дневник со спиральным переплетом, затем выбирал перспективную, хоть и побывавшую в употреблении заглушку среди лежащих на тумбочке, и вставлял ее в то ухо, которое предстояло обратить к потолку первым. Если Л. что-нибудь спрашивала уже после того, как я заткнул ухо и повернулся на бок, мне приходилось отрывать голову от подушки и подставлять нижнее, слышащее ухо. Поначалу я пробовал спать, заткнув оба уха, чтобы спокойно вертеться во сне и ничего не слышать, какое бы ухо ни оказалось сверху, но вскоре обнаружил, что вдавленное в подушку ухо по утрам побаливает; поэтому я научился переносить единственную теплую затычку из одного уха в другое во сне, в процессе переворачивания. К тому времени Л. смирилась с моим пристрастием к берушам; иногда, чтобы продемонстрировать прилив нежности, она брала деревянные щипчики для тостера, подхватывала ими затычку, собственноручно вставляла ее в мое обращенное к потолку ухо и слегка утрамбовывала, спрашивая: «Видишь? Теперь видишь, как я тебя люблю?»
Рядом с берушами стояли длинноносые белые флакончики для промывания ушей, которые я покупал раз в год. Проснувшись в тревоге среди ночи, вынув ночную затычку и обнаружив, что лучше слышно не стало, я оставался в постели, прыскал в ухо холодным раствором перекиси карбамида и лежал неподвижно, ожидая начала ощутимого брожения. Потом шел в душ. Правда, это впрыскивание не было столь эффективным, как действие удивительного стального приспособления с теплой водой, каким пользовались медсестры: у этого устройства имелось два выступа для пальцев, как у шприца, и поршень, приводимый в движение большим пальцем, и оно выбрасывало прямо в голову почти невыносимую струю теплой воды, вымывая все инородное в судно, которое ты сам придерживал возле шеи. Когда мне таким образом прочистили уши, я начал слышать в звуковом диапазоне, забытом с младенчества, и величайшим наслаждением, связанным с этой новой, бескрайней остротой слуха, наложенной на нормальные звуки, была возможность при желании отказаться от нее, заткнув уши парой берушей «Сайлафлекс». Но просить какую-нибудь медсестру промыть мне уши я стеснялся, ведь она увидела бы выливающийся из них грязный поток, поэтому я действовал собственноручно, с помощью белого флакончика с раствором из «Си-ви-эс», а потом стоял под душем и считал до шестидесяти, наклонив голову под углом, чтобы горячая вода как можно точнее попадала мне прямо в ухо. Продукт был из тех важных и таинственных, которые продавали в «Си-ви-эс» - вся эта сеть занималась продажей дорогих, высокоспециализированных мелочей, благодаря которым человеческое тело становилось пригодным для цивилизованного общества. Здесь мужчины и женщины странно поглядывали друг на друга - в действие вступали уловки и необычные силы влечения. На продажу выставлялись товары, применение которых требовало наготы и уединения. Предназначались они скорее для женщин, чем для мужчин, но и мужчинам позволялось беспрепятственно бродить между стеллажами, светящимися от несильного, но измеримого в единицах радиоактивности пыла. Проскальзываешь мимо женщины, изучающей надпись мелким шрифтом на одноразовой уксусной насадке на душевой шланг. Она чувствует, как ты проходишь. Трепет! Вторая женщина разглядывает упаковку «Асперкрема» - зачем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Берушами я постоянно пользовался не только для сна, но и на работе, поскольку обнаружил, что усиленные объемные звуки моих собственных челюстей и зубов, ощущение подводной заложенности в ушах, приглушение всех внешних шумов, даже щелканья кнопок моего калькулятора и шороха бумаг, помогают мне сосредоточиться. Бывали дни, когда я, занятый составлением пылких записок начальству, проводил в берушах целое утро и день, ходил в них даже в туалет и вынимал, лишь когда приходилось разговаривать по телефону. Но в обеденный перерыв я избавлялся от берушей - вероятно, этим и объяснялось иное свойство высшей гармонии моих мыслей во время обеда: дело было не только в солнечном свете и протертых очках, но и в том, что я отчетливо слышал мир впервые с тех пор, как утром выходил из подземки. (Берушами я пользовался и в метро.) Я выбрал силиконовые беруши «Флентс Сайлафлекс». Эти превосходные заглушки появились только в 1982 году, по крайней мере в аптеках, где я бывал. Раньше я покупал старые затычки «Флентс» в оранжевой коробочке, сделанные из пропитанной воском ваты, гигантские по размеру; приходилось резать их пополам ножницами, чтобы они плотно сидели в ушах во время работы; после них пальцы становились жирными от розового парафина. У Л. они вызывали отвращение, но она хранила беруши, забытые мною на подоконнике у кровати, в пустой коробочке из-под пастилок с пасторальным пейзажем на крышке, - и я ее не виню. Затем на рынок вышла компания «Маккеон Продактс» с предложением мягких берушей «Мэкс Пиллоу Софт®» - комочков прозрачной, похожей на гель замазки, закупоривающей слуховой проход так надежно, что барабанные перепонки слегка поднывали, когда давление пальцев ослабевало, потому что в ухе создавался слабый вакуум - вакуум! А всем известно, насколько плохо звук распространяется в вакууме! Следовательно, эти новые затычки не просто преграждали путь звуковым волнам, но и меняли звукопроводимость самого воздуха, находящегося в ушном проходе! Слух о новом продукте передавали из уст в уста, он распространялся от аптеки к аптеке. Я пользовался этой замазкой, пока не забыл, что такое настоящий звук. «Флентс» нанес контрудар, начал продвигать гладкую модель «Сайлафлекс» - цилиндрическую разновидность «Мэкса» телесного цвета, и в то же время постепенно снимал с производства старых монстров из ваты с воском, похожих на рулончики карамели «Тутси». Подобно «Мэксам», беруши «Сайлафлекс» продавались в пластмассовых коробочках с откидной крышкой, наподобие табакерки; я носил эти коробочки в кармане рубашки, чтобы вставлять новые беруши по мере надобности. Но «Флентс» по-прежнему опасался судебных тяжб и продолжал выпускать продукцию слишком большого размера, и хотя на упаковке значилось «три пары в удобном футляре», я продолжал делить каждый цилиндрик пополам и получал шесть полных комплектов. В постели я целовал Л., желая ей доброй ночи, пока она записывала события минувшего дня в дневник со спиральным переплетом, затем выбирал перспективную, хоть и побывавшую в употреблении заглушку среди лежащих на тумбочке, и вставлял ее в то ухо, которое предстояло обратить к потолку первым. Если Л. что-нибудь спрашивала уже после того, как я заткнул ухо и повернулся на бок, мне приходилось отрывать голову от подушки и подставлять нижнее, слышащее ухо. Поначалу я пробовал спать, заткнув оба уха, чтобы спокойно вертеться во сне и ничего не слышать, какое бы ухо ни оказалось сверху, но вскоре обнаружил, что вдавленное в подушку ухо по утрам побаливает; поэтому я научился переносить единственную теплую затычку из одного уха в другое во сне, в процессе переворачивания. К тому времени Л. смирилась с моим пристрастием к берушам; иногда, чтобы продемонстрировать прилив нежности, она брала деревянные щипчики для тостера, подхватывала ими затычку, собственноручно вставляла ее в мое обращенное к потолку ухо и слегка утрамбовывала, спрашивая: «Видишь? Теперь видишь, как я тебя люблю?»
Рядом с берушами стояли длинноносые белые флакончики для промывания ушей, которые я покупал раз в год. Проснувшись в тревоге среди ночи, вынув ночную затычку и обнаружив, что лучше слышно не стало, я оставался в постели, прыскал в ухо холодным раствором перекиси карбамида и лежал неподвижно, ожидая начала ощутимого брожения. Потом шел в душ. Правда, это впрыскивание не было столь эффективным, как действие удивительного стального приспособления с теплой водой, каким пользовались медсестры: у этого устройства имелось два выступа для пальцев, как у шприца, и поршень, приводимый в движение большим пальцем, и оно выбрасывало прямо в голову почти невыносимую струю теплой воды, вымывая все инородное в судно, которое ты сам придерживал возле шеи. Когда мне таким образом прочистили уши, я начал слышать в звуковом диапазоне, забытом с младенчества, и величайшим наслаждением, связанным с этой новой, бескрайней остротой слуха, наложенной на нормальные звуки, была возможность при желании отказаться от нее, заткнув уши парой берушей «Сайлафлекс». Но просить какую-нибудь медсестру промыть мне уши я стеснялся, ведь она увидела бы выливающийся из них грязный поток, поэтому я действовал собственноручно, с помощью белого флакончика с раствором из «Си-ви-эс», а потом стоял под душем и считал до шестидесяти, наклонив голову под углом, чтобы горячая вода как можно точнее попадала мне прямо в ухо. Продукт был из тех важных и таинственных, которые продавали в «Си-ви-эс» - вся эта сеть занималась продажей дорогих, высокоспециализированных мелочей, благодаря которым человеческое тело становилось пригодным для цивилизованного общества. Здесь мужчины и женщины странно поглядывали друг на друга - в действие вступали уловки и необычные силы влечения. На продажу выставлялись товары, применение которых требовало наготы и уединения. Предназначались они скорее для женщин, чем для мужчин, но и мужчинам позволялось беспрепятственно бродить между стеллажами, светящимися от несильного, но измеримого в единицах радиоактивности пыла. Проскальзываешь мимо женщины, изучающей надпись мелким шрифтом на одноразовой уксусной насадке на душевой шланг. Она чувствует, как ты проходишь. Трепет! Вторая женщина разглядывает упаковку «Асперкрема» - зачем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32