ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


OCR & spellcheck by HarryFan; Spellcheck: Сергей Захаров
«Грэм Грин. Избранное»: Радуга; Москва; 1990
Грэм Грин
Путешествия с тетушкой
Посвящается Г.Г.К. с благодарностью за неоценимую помощь
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Впервые я познакомился с тетушкой Августой, когда мне было за пятьдесят, на похоронах моей матери. Матушка немного не дожила до восьмидесяти шести, а тетя Августа была лет на десять-двенадцать моложе. К этому времени я уже два года как оставил свою банковскую должность, получив приличную пенсию и умеренно ценный подарок. Наш банк влился в Вестминстерский банк, и филиал, где я служил, был за ненадобностью ликвидирован. Все вокруг полагали, что мне необыкновенно повезло, но я, честно говоря, не знал толком, чем себя занять. Я не был женат, привык вести уединенный образ жизни, и у меня не было никаких особых пристрастий — разве что разведение георгинов. Поэтому похороны матери внесли некоторое оживление в мое однообразное существование.
Отец мой умер сорок с лишним лет тому назад. Он был строительным подрядчиком и отличался какой-то патологической сонливостью: в любое время дня он мог уснуть в самом неожиданном месте. Это выводило из себя матушку, женщину весьма энергичную, и она положила себе за правило всякий раз разыскивать его и будить. Помню, в детстве я как-то зашел в ванную комнату — мы жили тогда в Хайгейте — и обнаружил отца, который спал в ванне прямо в одежде. Будучи близоруким, я подумал, что мать чистила пальто и оставила его в ванне, но вдруг услышал шепот: «Будешь выходить — запри дверь изнутри». Ему было лень выбраться из ванны и так сильно хотелось спать, что он даже не способен был осознать всю нелепость своего требования. В Льюишеме, где он ведал строительством нового многоквартирного дома, он не раз располагался вздремнуть в кабине подъемного крана, и вся работа останавливалась, пока он спал. Матушка, хорошо переносившая высоту, не раз, бывало, взбиралась по лесам на самый верх в поисках мужа, в то время как он мог мирно спать где-нибудь в уголке подвала, предназначенного для подземного гаража. Я привык считать, что они составляли по-своему счастливую пару: взаимодополняющие роли охотника и дичи, очевидно, их вполне устраивали. Во всяком случае, у матери, с тех пор как я ее помню, была привычка держать голову чуть-чуть набок, как бы прислушиваясь, и передвигаться настороженной трусцой, на манер охотничьей собаки. Да простятся мне эти воспоминания о прошлом — на похоронах, когда время тянется мучительно медленно, они невольно приходят на ум.
На прощальной церемонии в одном из известных крематориев народу было немного; все находились в несколько возбужденном ожидании, чего никогда не бывает у могилы на кладбище. Раскроются ли вовремя створки печи? Не застрянет ли гроб по дороге? За спиной я услышал незнакомый женский голос, который со старомодной отчетливостью произнес: «Мне уже однажды довелось присутствовать на преждевременной кремации».
Это была, как я с опозданием сообразил — я знал ее только по фотографии в семейном альбоме, — моя родная тетушка Августа. Она прибыла в числе последних, одетая так, как могла бы быть одета блаженной памяти королева Мария Стюарт, если бы она дожила до наших дней и слегка приспособилась к современной моде. Меня поразили ее ярко-рыжие волосы, уложенные высокой башней, и два крупных передних зуба, которые придавали ей здоровый неандертальский вид. Кто-то зашикал — священник уже приступил к заупокойной молитве, которую, как мне показалось, он сам сочинил. По крайней мере я никогда не слышал такого текста, хотя на моем счету немало похорон. Управляющий банком почитает своей обязанностью провожать в последний путь каждого старого клиента — если он не задолжал банку, — а я и вообще питаю слабость к похоронам. Тут люди предстают в своем лучшем виде — серьезные, собранные и преисполненные оптимизма по части собственного бессмертия.
Матушкины похороны прошли как по маслу. Гроб с похвальной бережливостью был освобожден от цветов и, как только нажали кнопку, плавно двинулся в заданном направлении и скрылся из виду. Потом, на улице, щурясь от солнечного света, хотя на солнце то и дело набегали тучи, я без конца пожимал руки многочисленным племянникам, племянницам и еще каким-то родственникам, с которыми не виделся много лет и даже забыл, кого как зовут. Полагалось дожидаться урны с прахом, и я остался ждать; надо мной мирно дымила крематорская печь.
— Если не ошибаюсь — Генри? — сказала тетушка, задумчиво разглядывая меня фиалково-синими глазами.
— А вы, если не ошибаюсь, тетя Августа?
— Я целую вечность не видела твою мать. Надеюсь, у нее была легкая смерть?
— Да, знаете ли, в ее возрасте… Отказало сердце — и все. Она, собственно, умерла от старости.
— От старости? Да она всего на двенадцать лет старше меня. — В голосе тетушки прозвучал укор.
Мы вдвоем прошлись по садику колумбария. Крематорский сад походит на настоящий примерно так же, как площадка для гольфа — на природный пейзаж: газоны идеально ухожены, деревья выстроены идеально ровно, как на параде. Даже урны напоминают деревянные подставки с песком, на которые кладется мяч для первого удара.
— Скажи, ты по-прежнему служишь в банке? — спросила тетушка.
— Я уже два года как на пенсии.
— На пенсии? Такой молодой человек? Чем же ты занимаешься, скажи на милость?
— Развожу георгины.
Она повернулась ко мне всем корпусом, сохраняя при этом королевское величие, словно на ней было платье с турнюром.
— Георгины?! Что сказал бы твой отец!
— Да, я знаю, он цветами не интересовался. Он считал, что всякий сад — это попусту загубленный строительный участок. Он всегда прикидывал, какой дом можно было бы соорудить на этом месте — сколько этажей, сколько спален… Он ведь очень любил поспать.
— Спальни ему были нужны не только для сна, — возразила тетушка с поразившей меня грубой откровенностью.
— Он засыпал в самых неподходящих местах. Помню, раз в ванной…
— В спальне он занимался еще кое-чем, не только спал. Ты — лучшее тому доказательство.
Я начал понимать, почему родители так редко виделись с тетей Августой. Ее темперамент вряд ли мог прийтись по вкусу моей матери. Пуританкой матушка вовсе не была, но строго придерживалась правила: всему свое время. За столом полагалось говорить о еде. Иногда еще о ценах на продукты. Когда мы ходили в театр, то в антракте говорили о пьесе, которая давалась в тот вечер, или о пьесах вообще. За завтраком обсуждались новости. Если беседа отклонялась в сторону, матушка умела ловко направить ее в нужное русло. У нее всегда наготове была фраза: «Дорогой мой, сейчас не время…» А в спальне, вдруг подумал я с прямотой, похожей на тетушкину, она, наверно, говорила о любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77