Зато господин Штеттинер, к которому Иоганнесу назначили прийти в два часа, о чем, между прочим, в хлопотах дня шеф предупредить забыл, представить себе этого не мог.
Господин Штеттинер, в высшей степени полезный молодой сотрудник газеты, быстро сделавший карьеру от начинающего репортера местных новостей до члена редколлегии, не был бесчеловечным и как редактор научился умению находить подход к самым разным людям. Но феномен по имени Иоганнес был этому знатоку людей совершенно чужд, появление наборщика его обескуражило, он действительно представления не имел, что такие люди есть или когда-то были. Занимая должность редактора отдела, он по вполне понятным причинам ни в малейшей степени не считал себя обязанным выслушивать советы и поучения от какого-то наборщика, будь тот хоть ста лет от роду, а в стародавние времена, в «сентиментальный век», даже знаменитостью, хоть и самим Аристотелем! Поэтому и случилось неизбежное: после нескольких минут беседы побагровевший и обозлившийся господин проводил Иоганнеса к двери и предложил покинуть кабинет. А дальше произошло вот что: спустя полчаса старый Иоганнес, набрав четверть полосы, полной невероятнейших ошибок, издав жалобный вскрик, упал на гранку, а час спустя умер.
Рабочие наборного цеха, потерявшие так неожиданно своего старейшину, недолго пошептавшись, пришли к решению сложиться на большой надгробный венок. А господину Штеттинеру поручили написать маленькую заметку об этой смерти, как-никак Иоганнес некогда, лет тридцать или сорок назад, был в своем роде знаменитостью.
Он написал: «Трагическая кончина поэта», но сразу вспомнил, что у Иоганнеса была идиосинкразия к слову «трагично»; кроме того, странный образ старика и его внезапная смерть почти сразу же после их разговора произвели на него достаточное впечатление, так что он счел себя обязанным оказать умершему некоторое уважение. Итак, во власти этих чувств, он перечеркнул заголовок своей заметки, заменил его на «Прискорбная кончина» и потом и это нашел недостаточным и пресным, рассердился, взял себя в руки и написал поверх заметки окончательное название: «Один из старой гвардии».
1 2 3 4
Господин Штеттинер, в высшей степени полезный молодой сотрудник газеты, быстро сделавший карьеру от начинающего репортера местных новостей до члена редколлегии, не был бесчеловечным и как редактор научился умению находить подход к самым разным людям. Но феномен по имени Иоганнес был этому знатоку людей совершенно чужд, появление наборщика его обескуражило, он действительно представления не имел, что такие люди есть или когда-то были. Занимая должность редактора отдела, он по вполне понятным причинам ни в малейшей степени не считал себя обязанным выслушивать советы и поучения от какого-то наборщика, будь тот хоть ста лет от роду, а в стародавние времена, в «сентиментальный век», даже знаменитостью, хоть и самим Аристотелем! Поэтому и случилось неизбежное: после нескольких минут беседы побагровевший и обозлившийся господин проводил Иоганнеса к двери и предложил покинуть кабинет. А дальше произошло вот что: спустя полчаса старый Иоганнес, набрав четверть полосы, полной невероятнейших ошибок, издав жалобный вскрик, упал на гранку, а час спустя умер.
Рабочие наборного цеха, потерявшие так неожиданно своего старейшину, недолго пошептавшись, пришли к решению сложиться на большой надгробный венок. А господину Штеттинеру поручили написать маленькую заметку об этой смерти, как-никак Иоганнес некогда, лет тридцать или сорок назад, был в своем роде знаменитостью.
Он написал: «Трагическая кончина поэта», но сразу вспомнил, что у Иоганнеса была идиосинкразия к слову «трагично»; кроме того, странный образ старика и его внезапная смерть почти сразу же после их разговора произвели на него достаточное впечатление, так что он счел себя обязанным оказать умершему некоторое уважение. Итак, во власти этих чувств, он перечеркнул заголовок своей заметки, заменил его на «Прискорбная кончина» и потом и это нашел недостаточным и пресным, рассердился, взял себя в руки и написал поверх заметки окончательное название: «Один из старой гвардии».
1 2 3 4