Мне хочется понять, как образовалось это чудо природы.
Почти все ученые уверены, что подобные жилы растут сверху. Они как будто вклиниваются в землю. Трещины, в которые проникает вода, зимой расширяются. Лед в них из года в год накапливается вертикальными слоечками.
Эти слоечки неплохо видны в жиле. Но если приглядеться, то они не похожи на тонкие клинья: в жиле тянутся вертикально, а у ее края изгибаются и переходят в тоненькие горизонтальные полоски. Как это понять? На мой взгляд, образование ледяных клиньев могло происходить не так, как обычно предполагается. У меня на этот счет своя гипотеза.
Когда-то, в разгар ледникового периода, здесь стала властвовать вечная мерзлота. Она сковала землю вглубь на десятки, сотни метров.
Но вот началось потепление климата. Верхняя часть мерзлой толщи стала протаивать. Вместо льда в ней накапливалась вода . – в слоях торфа, песка.
Когда вновь наступили холода, сверху возникла «корка» мерзлых пород. А снизу мерзлота сохранилась. Между этими льдистыми слоями оставалась «начинка» талых грунтов, насыщенных водой.
Из этих пористых слоев, как из губки, вода просачивалась в трещины, замерзала и расклинивала их. Так возникали тонкие вертикальные слоечки льда. Выходит, ледяные жилы, клинья растут не только сверху, а со всех сторон и, возможно, снизу.
Полезно вспомнить: в скалах, в гранитных массивах нередко встречаются каменнью жилы. Обычно они похожи на ледяные, состоят пз белого или полупрозрачного кварца. Кварц прочен (тверже стали). В жилы он проникает чаще всего снизу или из боковых слоен и трещин.
По трещинам циркулируют горячие подземные воды, содержащие растворенный кварц. Он оседает на стенках трещин, и получаются кварцевые жилы. Кстати, в них содержится немало пузырьков воздуха. А еще – что более важно для практики – прекрасные кристаллы драгоценных камней и рудные минералы.
В ледяных жилах полным-полно воздушных пузырьков. Правда, ценные полезные ископаемые здесь очень редко встретишь (хотя и попадаются порой золотинки).
Но все-таки имеется нечто общее между рождением кварцевых и ледяных жил.
Так думаю я. Так думает еще один мой знакомый опытный мерзлотовед. У подавляющего большинства специалистов на этот счет иное мнение. Вот мне и хочется разобраться: как растут ледяные жилы – сверху или со всех сторон? И попытаться доказать свое мнение. Убедительно доказать. Или отказаться от него, если факты заставят.
Невдалеке от нашего обитаемого острова мне попался внушительный обрыв с тремя интересными ледяными клиньями. К ним я старался наведываться как можно чаще. Обычно приходилось посещать их после маршрутов по тайге или в плохую дождливую погоду, когда маршруты отменялись.
Каждая ледяная жила по-своему интересна. Одна внизу расходится на несколько отростков. Похоже, что с этихто отростков она и началась: от слоя песка, из которого сюда выжималась вода.
Второй ледяной клин вверху раздвоен. Как бы это произошло, если бы он рос сверху? Разве могли тогда два ледяных клинышка найти друг друга и слиться вместе, да так, что никакого шва не видно. Резонно считать, что рос клин снизу, а вверху, наткнувшись на преграду, раздвоился.
Третий клин с одной стороны как бы размочален – переходит в сотни ледяных слоечков. И тут получается, что тонкие ледяные слоечки протянулись к трещине и слились в одну жилу.
Чем больше я возился с ледяными клиньями, тем больше к ним приглядывался, узнавал много нового и, казалось, все лучше их понимал.
Но тут это знакомство разом прервалось.
Произошла катастрофа.
Всемирный потоп!
Нет, не совсем всемирный. Только на реке Утук. Но для нас это был наш обжитой мир. И все в нем вдруг полетело кувырком.
Началось, как обычно, с пустяков. Пошел дождь. Он не переставал всю ночь и весь день. Дальние маршруты пришлось отменить. Я отправился к моим знакомым жилам. Под мерзлый козырек торфа дождь не попадал. Можно было работать.
К вечеру быстро стемнело. Дождь усилился. Река набухла от воды. Течение убыстрилось. От берега наш остров отрезала основательная протока. Но все-таки остров оставался солидным, надежным.
До полуночи мы пили горячий чай в просторной продуктовой палатке. Дождь стучал по брезенту, а в палатке было светло от свечи и уютно. Мы балагурили: мол, утром от нашего острова останется одна макушка, и мы будем топтаться на ней, как зайцы деда Мазая.
…В два часа ночи меня разбудил тревожный голос:
«Вставайте, вода поднимается!»
Я выполз из спального мешка и привычно сунул ноги под раскладушку, где стояли ботинки. Угодил прямо в воду. В темноте наскоро натянул брюки, рубашку, носки, болотные сапоги (привык вещи складывать так, чтобы можно было одеться ночью). Мои сонные товарищи по палатке не торопились вылезать из теплых мешков.
Шлепая по воде, я взял свой рюкзачок и вышел из палатки.
Черное небо, потоки дождя и черная вода вокруг.
У соседних палаток юркали по воде пятна света от фонарей. Я побежал к ближайшей затопленной лиственнице и забросил рюкзак на ее вершину, торчащую наклонно.
Закричал: «Тащите вещи сюда!»
Никто меня не слышал. Я побежал, загребая воду ногами, обратно. Острова уже не было – одна река. Вытащенные из палатки вещи грудой лежали прямо в воде. Ребята стояли рядом. Двое спешно надували резиновую лодку.
Палатки одна за другой наклонялись, падали. Вода поднялась до колен. Плыли какие-то предметы. В стороне на вздувшейся стремнине реки проносились коряги, похожие на драконов. Кажется, на свете не осталось ничего, кроме воды: потоки сверху, из тьмы небес; поток внизу – из тьмы во тьму. Настоящий всемирный потоп.
Груда вещей зашевелилась. Мы пытались удерживать рюкзаки, ящики – напрасно. Поток слизнул остатки нашего скарба. Остались только какие-то ящики в резиновой лодке, за которую все мы ухватились.
Стоять в ледяной воде вовсе было невмоготу. Того и гляди сведет ноги.
– Что в лодке? – спросил я.
– Приборы. Ценные. Из ГДР.
Тут я разозлился, стал вытягивать из лодки ящики и пускать их по течению. Надо же додуматься: спасать приборы, когда люди вот-вот погибнут.
В лодку завалились семь человек. Трое остались за бортом, держась за веревку, опоясывающую лодку. Надо было спешно плыть к берегу. Моя нога угодила в палатку, которую волокло по дну. Сбоку выплыла коряга и навалилась на меня. Нога застряла, как в капкане – не выдернуть. Страшно стало: неужели конец?!
В этот миг сзади накатился водяной вал, отбросил корягу, подхватил нас, поднял и толкнул вперед. Я почувствовал, что свободно болтаюсь в воде, а лодка тянет меня за собой. Мы проплывали мимо вершины затопленной лиственницы. Луч фонаря выхватил мой рюкзак, торчащий на ветке, как невиданный плод. Под ним качался на шнурке нож (я его держал «на привязи», чтобы не потерять).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Почти все ученые уверены, что подобные жилы растут сверху. Они как будто вклиниваются в землю. Трещины, в которые проникает вода, зимой расширяются. Лед в них из года в год накапливается вертикальными слоечками.
Эти слоечки неплохо видны в жиле. Но если приглядеться, то они не похожи на тонкие клинья: в жиле тянутся вертикально, а у ее края изгибаются и переходят в тоненькие горизонтальные полоски. Как это понять? На мой взгляд, образование ледяных клиньев могло происходить не так, как обычно предполагается. У меня на этот счет своя гипотеза.
Когда-то, в разгар ледникового периода, здесь стала властвовать вечная мерзлота. Она сковала землю вглубь на десятки, сотни метров.
Но вот началось потепление климата. Верхняя часть мерзлой толщи стала протаивать. Вместо льда в ней накапливалась вода . – в слоях торфа, песка.
Когда вновь наступили холода, сверху возникла «корка» мерзлых пород. А снизу мерзлота сохранилась. Между этими льдистыми слоями оставалась «начинка» талых грунтов, насыщенных водой.
Из этих пористых слоев, как из губки, вода просачивалась в трещины, замерзала и расклинивала их. Так возникали тонкие вертикальные слоечки льда. Выходит, ледяные жилы, клинья растут не только сверху, а со всех сторон и, возможно, снизу.
Полезно вспомнить: в скалах, в гранитных массивах нередко встречаются каменнью жилы. Обычно они похожи на ледяные, состоят пз белого или полупрозрачного кварца. Кварц прочен (тверже стали). В жилы он проникает чаще всего снизу или из боковых слоен и трещин.
По трещинам циркулируют горячие подземные воды, содержащие растворенный кварц. Он оседает на стенках трещин, и получаются кварцевые жилы. Кстати, в них содержится немало пузырьков воздуха. А еще – что более важно для практики – прекрасные кристаллы драгоценных камней и рудные минералы.
В ледяных жилах полным-полно воздушных пузырьков. Правда, ценные полезные ископаемые здесь очень редко встретишь (хотя и попадаются порой золотинки).
Но все-таки имеется нечто общее между рождением кварцевых и ледяных жил.
Так думаю я. Так думает еще один мой знакомый опытный мерзлотовед. У подавляющего большинства специалистов на этот счет иное мнение. Вот мне и хочется разобраться: как растут ледяные жилы – сверху или со всех сторон? И попытаться доказать свое мнение. Убедительно доказать. Или отказаться от него, если факты заставят.
Невдалеке от нашего обитаемого острова мне попался внушительный обрыв с тремя интересными ледяными клиньями. К ним я старался наведываться как можно чаще. Обычно приходилось посещать их после маршрутов по тайге или в плохую дождливую погоду, когда маршруты отменялись.
Каждая ледяная жила по-своему интересна. Одна внизу расходится на несколько отростков. Похоже, что с этихто отростков она и началась: от слоя песка, из которого сюда выжималась вода.
Второй ледяной клин вверху раздвоен. Как бы это произошло, если бы он рос сверху? Разве могли тогда два ледяных клинышка найти друг друга и слиться вместе, да так, что никакого шва не видно. Резонно считать, что рос клин снизу, а вверху, наткнувшись на преграду, раздвоился.
Третий клин с одной стороны как бы размочален – переходит в сотни ледяных слоечков. И тут получается, что тонкие ледяные слоечки протянулись к трещине и слились в одну жилу.
Чем больше я возился с ледяными клиньями, тем больше к ним приглядывался, узнавал много нового и, казалось, все лучше их понимал.
Но тут это знакомство разом прервалось.
Произошла катастрофа.
Всемирный потоп!
Нет, не совсем всемирный. Только на реке Утук. Но для нас это был наш обжитой мир. И все в нем вдруг полетело кувырком.
Началось, как обычно, с пустяков. Пошел дождь. Он не переставал всю ночь и весь день. Дальние маршруты пришлось отменить. Я отправился к моим знакомым жилам. Под мерзлый козырек торфа дождь не попадал. Можно было работать.
К вечеру быстро стемнело. Дождь усилился. Река набухла от воды. Течение убыстрилось. От берега наш остров отрезала основательная протока. Но все-таки остров оставался солидным, надежным.
До полуночи мы пили горячий чай в просторной продуктовой палатке. Дождь стучал по брезенту, а в палатке было светло от свечи и уютно. Мы балагурили: мол, утром от нашего острова останется одна макушка, и мы будем топтаться на ней, как зайцы деда Мазая.
…В два часа ночи меня разбудил тревожный голос:
«Вставайте, вода поднимается!»
Я выполз из спального мешка и привычно сунул ноги под раскладушку, где стояли ботинки. Угодил прямо в воду. В темноте наскоро натянул брюки, рубашку, носки, болотные сапоги (привык вещи складывать так, чтобы можно было одеться ночью). Мои сонные товарищи по палатке не торопились вылезать из теплых мешков.
Шлепая по воде, я взял свой рюкзачок и вышел из палатки.
Черное небо, потоки дождя и черная вода вокруг.
У соседних палаток юркали по воде пятна света от фонарей. Я побежал к ближайшей затопленной лиственнице и забросил рюкзак на ее вершину, торчащую наклонно.
Закричал: «Тащите вещи сюда!»
Никто меня не слышал. Я побежал, загребая воду ногами, обратно. Острова уже не было – одна река. Вытащенные из палатки вещи грудой лежали прямо в воде. Ребята стояли рядом. Двое спешно надували резиновую лодку.
Палатки одна за другой наклонялись, падали. Вода поднялась до колен. Плыли какие-то предметы. В стороне на вздувшейся стремнине реки проносились коряги, похожие на драконов. Кажется, на свете не осталось ничего, кроме воды: потоки сверху, из тьмы небес; поток внизу – из тьмы во тьму. Настоящий всемирный потоп.
Груда вещей зашевелилась. Мы пытались удерживать рюкзаки, ящики – напрасно. Поток слизнул остатки нашего скарба. Остались только какие-то ящики в резиновой лодке, за которую все мы ухватились.
Стоять в ледяной воде вовсе было невмоготу. Того и гляди сведет ноги.
– Что в лодке? – спросил я.
– Приборы. Ценные. Из ГДР.
Тут я разозлился, стал вытягивать из лодки ящики и пускать их по течению. Надо же додуматься: спасать приборы, когда люди вот-вот погибнут.
В лодку завалились семь человек. Трое остались за бортом, держась за веревку, опоясывающую лодку. Надо было спешно плыть к берегу. Моя нога угодила в палатку, которую волокло по дну. Сбоку выплыла коряга и навалилась на меня. Нога застряла, как в капкане – не выдернуть. Страшно стало: неужели конец?!
В этот миг сзади накатился водяной вал, отбросил корягу, подхватил нас, поднял и толкнул вперед. Я почувствовал, что свободно болтаюсь в воде, а лодка тянет меня за собой. Мы проплывали мимо вершины затопленной лиственницы. Луч фонаря выхватил мой рюкзак, торчащий на ветке, как невиданный плод. Под ним качался на шнурке нож (я его держал «на привязи», чтобы не потерять).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46