Мы можем водить грузовые ракеты, вездеходы и десантные катера. Мы терпим запредельные перегрузки, взлетая с обоженных ракетными выхлопами стартовых площадок. Мы летаем в невесомости, используя ракетные ранцы наших скафандров. Мы можем чинить любые двигатели, можем следить за циклом регенерации воздуха и воды. Мы можем ухаживать за гидропонными плантациями сине-зеленых водорослей. Три сумасшедших дня мы устанавливаем и налаживаем системы связи. Мы знаем наизусть все таблицы аварийных кодов связи и аварийной сигнализации. Нас доводят до исступления противоречивые команды бортовых компьютеров и наших инструкторов. Мы валимся от изнеможения и нам снится поверхность Луны, залитая ослепительным солнечным светом, слабо отфильтрованным поцарапанными стеклами светофильтров наших гермошлемов. Мы просыпаемся за минуту до звонка будильника и кричим: «Восемнадцать, девяносто два!» По-людски это значит: «Понял вас! Конец связи!» Мы наизусть знаем навигационные карты, которые невозможно запомнить нормальному человеку. Мы знаем трассы внутренних линий грузовых, почтовых и пассажирских ракет. Мы знаем все типы кораблей, когда-либо выпущенных с земных верфей. С завязанными глазами мы пробираемся через узкие щели гермолюков, на ощупь запускаем двигатели, вслепую отрываемся от поверхности. Звонки алярмов (здесь никто не говорит слово — «тревога», в наших словарях этого слова нет, оно существует только в нормативных актах и инструкциях, которые мы тоже знаем, но вряд ли когда-нибудь применим на практике) заставляют нас вздрагивать и мчаться на их переполошенный зов. «Пробой корпуса, потеря мощности, утечка кислорода, внешний корпус негерметичен» — эти слова заставляют нас покрываться холодным потом и лихорадочно, в спешке, искать и устранять неисправность. Тех, кто думал, что все это — просто какая-то сумасшедшая игра — уже нет. Десять процентов отчислено без возврата.
«Чьи это ходовые огни? Силовая установка типа Грэйнджера Г-28СП применяется на ракетах... Выберите из списка за двадцать секунд. Десять стадий проверки работоспособности системы навигации... Плоскость эклиптики... Эксцентриситет... Гравитационное поле земли столько-то, ускорение свободного падения, скорость сближения, отказ второго основного двигателя... Считай, считай быстро, в уме, быстрее, быстрее... Это же так просто!»
Еще десять процентов курсантов — долой, на Землю! «Мы тратим на вас время и силы. Те, кто не способен на большее — пускай живут на дне уютной земной атмосферы. Нам не нужны такие!»
Отчисленные пакуют вещи, за год вещи имеют свойство накапливаться и загромождать всё свободное пространство. Отчисленные пакуют вещи и какая-то часть моего мозга завидует им, несколько секунд на жалость к себе — снова все по новой.
«Орбита спутника, перигей, сближение две сотых. Рассчитать курс сближения и стыковки. Астероид справа по курсу! Скорость сближения — тридцать два! Двигатели — форсаж, нагрузка правого ниже расчетной!» Нудный голос автомата: «Столкновение, столкновение, столкновение!» Ты — в кабине тренажера, ты уже не думаешь сам по себе, ты думаешь автоматически, твои руки все выполняют без твоего вмешательства. Какая-то часть сознания смотрит на себя со стороны, удивленно бормоча: «Неужели это я? Да, это я». Инструктор бубнит: «Да не так, чайник! Давай правее!» Нам говорят, что нужно слушать инструкторов, но на экзаменах они могут специально сбивать тебя с толку, это часть испытаний, это называется «вмешательство посторонних факторов». Сам решай, слушать инструктора или нет. Часто я их не слушаю, а отупело и инстинктивно действую сам, примеряясь к обстановке.
Нас натренировали, как собак. «К ноге, фас, лежать, сидеть, умри». Ошарашенные, потные, не выспавшиеся, очумелые и отупевшие мы проходим практические испытания. Мы — автоматы с руками, ногами и головой, мы совершаем стыковки и разгерметизации, взлетаем и садимся, мчимся на поверхностью или ползем по ней, сжимая ручки управления, глазами, полными тумана, нашариваем показатели на экране радара и сигнальные огоньки приборной панели, считываем строчки с компьютерных экранов и, хоть мы и не математики, считаем, вычисляем, анализируем и принимаем решения. Не один раз — два, три, десять раз подряд. Мы выполняем команды, как собаки, и только в конце успешно пройденных тестов мы слышим хозяйское: «Все, молодец»...
Полторы недели отдыха. Я сплю по восемь, а то и по десять часов. Ем и сплю. Сплю и ем. Зима... Здесь не бывает зимы, хоть и толкотня в магазинах за подарками, и покупка синтетических елочек и новогодних украшений, и радостные дети, и взрослые, на минуту превращающиеся в детей — все это есть. В книгах я читал, что зимой на Земле идет снег. Я его никогда не видел, только лед в морозильных камерах. «У меня дома зимой идут дожди, ветра срывают пожелтевшую листву с деревьев и сбивают пену с вздыбленных волн», повторяю я про себя. Чтобы не забыть...
Второй курс — планеты солнечной системы, термоядерные реакции звезд и корабельных реакторов, радиация, ионизация, фотоны, кванты, силовые поля, гибернация (так и хотелось крикнуть: «Я знаю о гибернации всё — я проспал сто лет в стальном гробу!»), корабли, которые никогда не покидают планетную систему, в которой были построены. Технология постройки планетолетов, сверхлегкие сплавы, замкнутый жизненный цикл, снова невесомость, учебный полет в солнечную корону. Изучение транспорта «горячих» планет, планет с активной сейсмикой — бронированные танки и вездеходы в термальных панцирях. Термоэлементы, солнечные батареи, влагопоглотители, переходные шлюзы. Мы учимся летать в пространстве, уже никаких тренажеров — все корабли, хоть и старые, но все на ходу. Учебный корабль «Галилей», полгода в невесомости, ритм занятий не изменился, а стал еще плотнее.
С этой невесомостью — много курьезов. Любимые шутки в кубрике — отстегнуть привязные ремни у кого-нибудь спящего на койке. Результат — отстегнутый медленно пролетает мимо корчащихся от смеха курсантюг по направлению к вентиляционным фильтрам и дико орет, просыпаясь от холодящей струи. Некоторые не просыпаются до подъема и удивленно обнаруживают себя в коридоре (просто в этом случае им заботливо открывают дверь и вежливо веером направляют из кубрика). Незакрепленные предметы имеют особенность улетать в неизвестном направлении, после чего их практически невозможно найти. Я как-то опоздал в душевую и мне пришлось мыться последнему. Скажу вам: душ в невесомости, это — пытка водяными шариками, если вы понимаете, о чем я. Выплывая из сушки, я не обнаруживаю из одежды ничего, кроме нашего «шуточного веера». Понятно, кто-то из коллег-"калек" постарался! Пришлось ждать отбоя и, рискуя нарваться на коменданта Горыныча, прикрываясь веером, пробираться в кубрик, отталкиваясь от транспортных скоб и подтягиваясь на ремнях одной свободной рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
«Чьи это ходовые огни? Силовая установка типа Грэйнджера Г-28СП применяется на ракетах... Выберите из списка за двадцать секунд. Десять стадий проверки работоспособности системы навигации... Плоскость эклиптики... Эксцентриситет... Гравитационное поле земли столько-то, ускорение свободного падения, скорость сближения, отказ второго основного двигателя... Считай, считай быстро, в уме, быстрее, быстрее... Это же так просто!»
Еще десять процентов курсантов — долой, на Землю! «Мы тратим на вас время и силы. Те, кто не способен на большее — пускай живут на дне уютной земной атмосферы. Нам не нужны такие!»
Отчисленные пакуют вещи, за год вещи имеют свойство накапливаться и загромождать всё свободное пространство. Отчисленные пакуют вещи и какая-то часть моего мозга завидует им, несколько секунд на жалость к себе — снова все по новой.
«Орбита спутника, перигей, сближение две сотых. Рассчитать курс сближения и стыковки. Астероид справа по курсу! Скорость сближения — тридцать два! Двигатели — форсаж, нагрузка правого ниже расчетной!» Нудный голос автомата: «Столкновение, столкновение, столкновение!» Ты — в кабине тренажера, ты уже не думаешь сам по себе, ты думаешь автоматически, твои руки все выполняют без твоего вмешательства. Какая-то часть сознания смотрит на себя со стороны, удивленно бормоча: «Неужели это я? Да, это я». Инструктор бубнит: «Да не так, чайник! Давай правее!» Нам говорят, что нужно слушать инструкторов, но на экзаменах они могут специально сбивать тебя с толку, это часть испытаний, это называется «вмешательство посторонних факторов». Сам решай, слушать инструктора или нет. Часто я их не слушаю, а отупело и инстинктивно действую сам, примеряясь к обстановке.
Нас натренировали, как собак. «К ноге, фас, лежать, сидеть, умри». Ошарашенные, потные, не выспавшиеся, очумелые и отупевшие мы проходим практические испытания. Мы — автоматы с руками, ногами и головой, мы совершаем стыковки и разгерметизации, взлетаем и садимся, мчимся на поверхностью или ползем по ней, сжимая ручки управления, глазами, полными тумана, нашариваем показатели на экране радара и сигнальные огоньки приборной панели, считываем строчки с компьютерных экранов и, хоть мы и не математики, считаем, вычисляем, анализируем и принимаем решения. Не один раз — два, три, десять раз подряд. Мы выполняем команды, как собаки, и только в конце успешно пройденных тестов мы слышим хозяйское: «Все, молодец»...
Полторы недели отдыха. Я сплю по восемь, а то и по десять часов. Ем и сплю. Сплю и ем. Зима... Здесь не бывает зимы, хоть и толкотня в магазинах за подарками, и покупка синтетических елочек и новогодних украшений, и радостные дети, и взрослые, на минуту превращающиеся в детей — все это есть. В книгах я читал, что зимой на Земле идет снег. Я его никогда не видел, только лед в морозильных камерах. «У меня дома зимой идут дожди, ветра срывают пожелтевшую листву с деревьев и сбивают пену с вздыбленных волн», повторяю я про себя. Чтобы не забыть...
Второй курс — планеты солнечной системы, термоядерные реакции звезд и корабельных реакторов, радиация, ионизация, фотоны, кванты, силовые поля, гибернация (так и хотелось крикнуть: «Я знаю о гибернации всё — я проспал сто лет в стальном гробу!»), корабли, которые никогда не покидают планетную систему, в которой были построены. Технология постройки планетолетов, сверхлегкие сплавы, замкнутый жизненный цикл, снова невесомость, учебный полет в солнечную корону. Изучение транспорта «горячих» планет, планет с активной сейсмикой — бронированные танки и вездеходы в термальных панцирях. Термоэлементы, солнечные батареи, влагопоглотители, переходные шлюзы. Мы учимся летать в пространстве, уже никаких тренажеров — все корабли, хоть и старые, но все на ходу. Учебный корабль «Галилей», полгода в невесомости, ритм занятий не изменился, а стал еще плотнее.
С этой невесомостью — много курьезов. Любимые шутки в кубрике — отстегнуть привязные ремни у кого-нибудь спящего на койке. Результат — отстегнутый медленно пролетает мимо корчащихся от смеха курсантюг по направлению к вентиляционным фильтрам и дико орет, просыпаясь от холодящей струи. Некоторые не просыпаются до подъема и удивленно обнаруживают себя в коридоре (просто в этом случае им заботливо открывают дверь и вежливо веером направляют из кубрика). Незакрепленные предметы имеют особенность улетать в неизвестном направлении, после чего их практически невозможно найти. Я как-то опоздал в душевую и мне пришлось мыться последнему. Скажу вам: душ в невесомости, это — пытка водяными шариками, если вы понимаете, о чем я. Выплывая из сушки, я не обнаруживаю из одежды ничего, кроме нашего «шуточного веера». Понятно, кто-то из коллег-"калек" постарался! Пришлось ждать отбоя и, рискуя нарваться на коменданта Горыныча, прикрываясь веером, пробираться в кубрик, отталкиваясь от транспортных скоб и подтягиваясь на ремнях одной свободной рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97