А этого Брансону меньше всего хотелось, так как любопытное, нахальное лицо напротив и несколько часов беседы, в которой нельзя расслабиться и надо постоянно обдумывать свой ответ, не обещали ничего хорошего. Он с волнением осматривал в окно перрон, но не заметил, чтобы Рирдон сел в тот же поезд.
Прибыв на станцию назначения, Брансон бесцельно начал бродить по городу, постоянно следя за тем, что происходит у него за спиной, но никаких признаков слежки не обнаружил. Он перекусил в какой-то закусочной, совершенно не чувствуя вкуса пищи, поболтался еще по городу и вернулся на станцию. Насколько он мог определить, никто за ним не шел и никто не околачивался у входа на станцию в ожидании его появления.
— Мне надо попасть в Бельстон, — объявил он в билетной кассе.
— С этим городом нет железнодорожного сообщения, — объяснил кассир, — ближайшая станция Хенбери, всего в двадцати четырех милях от Бельстона. Оттуда вы можете добраться автобусом.
— Хорошо. Дайте мне билет до Хенбери, — согласился Брансон. — Когда отходит ближайший поезд?
— Вам повезло. Поезд отходит через две минуты. Девятая платформа. Поторопитесь!
Схватив билет, Брансон галопом бросился на девятую платформу. Он заскочил в поезд и не успел еще занять свое место, как поезд тронулся. Это принесло ему громадное удовлетворение: если его действительно преследовали и он этого не смог обнаружить, то такой поспешный отъезд наверняка стряхнул хвост.
На нем лежало проклятие из прошлого, которое делало его настоящее таким же мрачным: у него было постоянное чувство, от которого он никак не мог избавиться, что его преследуют, что его подозревают, что за ним наблюдают. Брансону казалось, что его окружают всезнающие глаза, которые видят правду и осуждают его.
«Почему я убил Элайн?»
Когда в его голове мелькнул этот вопрос, он сразу почувствовал, как похолодело в животе. По каким-то непонятным причинам у него перед глазами встали картины прошлого, гораздо более ясные, чем когда-либо, наверное, это происходило потому, что голова не была в данный момент занята близкой опасностью.
Теперь он сумел вспомнить ее полное имя: Элайн Лафарж. Да, так ее и звали. Она как-то сама объяснила ему, что ее имя происходит от обычного Элин, а фамилия напоминает о французских предках. У нее была замечательная фигура, и она всячески это подчеркивала, это, пожалуй, и все, что можно было о ней сказать. Да, еще можно было сказать, что у нее были темные волосы, темные глаза и что она была расчетлива и совершенно бездушна. Старая ведьма в молодом обличье.
Она имела на него почти гипнотическое влияние тогда, когда ему не было еще и двадцати и он был в десять раз большим дураком, чем до или после этого. Она объявила, что будет использовать свое влияние на него на все сто процентов, пока она будет набивать себе цену, а он не кончит колледж, не найдет себе работу и не начнет зарабатывать приличные деньги. А до этого времени ему отводилась роль горящего желанием любовника, мечтающего когда-нибудь получить ее тело в награду за все. Время от времени она требовала доказательств, что ее влияние над ним остается полным и неослабным. И он покорно предоставлял их ей, желая и ненавидя ее одновременно.
И вот тогда, два десятка лет назад, он взорвался. Она вызвала его в Бельстон, просто на день, желая помахать перед ним наживкой, как перед рыбкой, но с условием, что наживка останется для него в недосягаемости. Она хотела просто вытереть о него ноги и убедиться еще раз, что он принадлежит ей и душой и телом. Это-то и было ее ошибкой: вызвать его тогда туда. Что-то в нем лопнуло, от сердца что-то оторвалось, и его ненависть превысила границу критической массы. Он швырнул ее на землю, но его ярость была слишком большой, чтобы удовлетвориться этим, вот так он и проломил ей череп. А потом он похоронил ее под тем деревом.
Он, должно быть, был тогда совсем сумасшедшим.
Детали всего этого всплыли в памяти так живо, как будто это было вчера, а не двадцать лет назад. Брансон увидел ее бледное лицо, сведенное судорогой от яростного удара, скрюченную фигуру, неподвижно лежащую на земле, маленькую струйку крови, вытекающую из-под темных волос и подходящую по цвету к ее алым губам. Он до сих пор чувствовал ту ярость, которую вложил в удар. Он живо представлял ту энергию, с которой судорожно выскребал яму, чтобы спрятать тело, в то же время постоянно наблюдая за пустынной дорогой, боясь появления неожиданного свидетеля. Он видел себя, укладывающего последний кусок дерна между корнями и утаптывающего все это, чтобы скрыть следы своего преступления.
А потом последовал долгий период умственной тренировки, в которой он приучал свой мозг забыть прошлое, долгий период самодисциплины, в конце которого он полностью убедил себя, что ничего этого не было, Элайн Лафарж никогда не существовала, а он за всю свою жизнь никогда не был в Бельстоне.
И на какое-то время Брансон сумел изгнать ужасные воспоминания из памяти. Сегодня он мог представить себе преступление ясно и в деталях, тогда как в предшествующие годы оно уже полностью потерялось в тумане. Даже для того, чтобы вспомнить полное имя Элайн, ему потребовалось какое-то время. Но как он ни старался, никак не мог воспроизвести в своей памяти никакие виды Бельстона, он был совершенно не уверен, вспоминает Бельстон или какое-то другое местечко, в котором когда-то побывал. В прошлом Бранстон много поездил и видел очень много одноэтажных провинциальных городков; теперь ему было трудно отделить их один от другого. И еще сейчас он не мог понять, почему Элайн выбрала тогда именно Бельстон.
И ко всему прочему, он не мог сейчас точно сказать, чем его так взяла Элайн. Очевидно, он должен был помнить это, потому что именно здесь и лежало начало его преступления. И все равно он этого не помнил. Даже если кто-то и рассматривает свое прошлое, учитывая желания и порывы юности, просто слепого влечения и необузданной ненависти здесь мало, особенно для такого думающего типа, как Брансон. Насколько Брансон помнил свою юность, он не превзошел своих товарищей в юношеских безумствах, никогда не был мартовским котом. Здесь должна быть какая-то необычная причина, заставившая его избавиться от Элайн. Где-то, когда-то он сделал что-то такое, что могло полностью сломать его карьеру, всплыви на поверхность, и, очевидно, Элайн знала обо всем и этим держала его в руках.
Но он не мог найти в своей памяти и намека на подобный поступок. Что бы это могло быть? Воровство? Вооруженное ограбление? Растрата или подлог? В своих мыслях Брансон снова прошел все свое детство и юность с пеленок до двадцати лет, но ничего, что могло бы отдать его во власть бесстыжей бабы, вспомнить не мог. Насколько можно было доверять памяти, ничего, кроме детских проступков, таких как синяк под глазом у соседского ребенка или разбитое мячом окно, он вспомнить не мог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42