Наверное, как раз поэтому. А если так, то от этого замедляются движения человека, а может быть, и мысли. Белый человек обычно старается нормировать воду, но индеец пьет, сколько влезет, при каждом удобном случае, зная, что выдержит дольше и будет в лучшей форме.
Пока что они не очень страдали от жажды, но все же чувствовали, что влага предательски покидает их тела, причем, она не компенсируется той, что они выпивали.
Родело заметил, однако, что никто не пьет столько, сколько он.
Выехав на небольшую полянку среди чольи, они остановились. К Дэну подъехал Беджер.
— Дэн, у нас лошадь захромала — вьючная, — сказал он. Все собрались вокруг лошади. Шишка чольи крепко вцепилась в ногу животного у бабок. Колючки торчали вокруг
копыта, на плече были пятна крови.
— Ее придется отпустить, — сказал Родело. — Перегрузим вьюки на другого коня, а запасы поделим между собой.
— Она издохнет? — спросила Нора.
— Она? Ей будет лучше, чем нам. Нога и плечо поболят несколько дней, но она дохромает обратно к воде. Ей там надолго хватит.
— А что она будет есть?
— То же, что и в прошлую ночь. То, что едят толсторогие бараны. Галетную траву, паловерде… выберет.
Пока остальные развьючивали лошадь, Родело осторожно вытащил шипы, а потом отпустил животное, хлопнув по бедру. Они двинулись дальше, потеряв лишь несколько минут, тем временем уже рассвело.
В обычных обстоятельствах конь, раненный колючками чольи, выздоравливает быстро, и если бы не требовалась скорость, они могли взять лошадь с собой. Боль от чольи сильная, и побеги ее нелегко отрывать. Родело знал самый простой способ — просунуть лезвие ножа или крепкую палочку между шишкой чольи и телом, а потом резко вырвать шипы. Некоторые из них остаются в коже; их можно вытащить зубами, если под рукой нет щипчиков или пинцета.
Сейчас индейцы не преследовали их. Зная, куда направляется его дичь, Панама повел свой отряд в обход вдоль края лавы, оставив одного индейца следить за ними.
Солнце поднялось выше над горизонтом, и сразу скалы вспыхнули пламенем и пустыня замерцала от тепловых волн и миражей.
Дэн Родело ощутил, как пот начал стекать по лицу и по груди под рубашкой. Он ехал осторожно — не только из-за индейцев, но и из-за самой пустыни. Направлял коня внимательно, выбирая путь не милями, а ярдами, оценивая каждый шаг среди чольи, окотилло и зазубренных камней.
Казалось, все в пустыне имеет колючки; каждое растение, каждое живое существо снаряжено ими, чтобы выжить в этом самом жестоком из миров. В пустыне быстро обучаешься останавливаться с солнечной стороны куста, потому что в тени может прятаться гремучая змея, обучаешься избегать ненадежных, «живых» камней, быть осторожным на крутых склонах, избегать, по возможности, глубокого песка, который с каждым шагом высасывает из человека силы.
Теперь, понимал Родело, схватка случится скоро. Через несколько часов каждый будет бороться насмерть, просто чтобы выжить, и каждый осознает это. Грань между жизнь и смертью здесь узка. Сломанная нога коня заставляет человека идти пешком, а тогда уже спасения нет. Без воды человек может, если повезет, выдержать двадцать четыре часа. Кое-кто, с обостренной жаждой жизни, может выдержать два-три дня…
— Будь внимательна, — предупредил Родело Нору. — Если наткнешься на чолью, в тебя вопьется не меньше дюжины колючек, и каждая будет болеть, как сто чертей.
Теперь уже и речи не было о скорости. Иногда тропа шла под уклон, и все время она петляла среди кактусов и зазубренных скал. Даже просто поскользнуться означало наткнуться либо на шипы, либо на острые кромки камней.
Дважды они останавливались, пока Родело, которому не нравился вид тропы впереди, пешком исследовал место. Это была нелишняя предосторожность, потому что оба раза проходы оказались фальшивыми.
Харбин был хмур, его глаза обшаривали скалы, но время от времени сверкали в сторону Дэна. Нора оставалась неподалеку от Родело, и ревность бандита возрастала. Том Беджер, с его умением выживать, держался в стороне от линии огня и воздерживался от замечаний.
Спускаясь по небольшому скату в путанице лавы, лошадь Суслика внезапно поскользнулась и упала, сбросив седока на сплошную стену кактусов. Лошадь, брыкающаяся ногами, была вся утыкана колючками. Суслик выбрался на четвереньках. Его спина и бок были покрыты желтыми побегами чольи. Харбин гневно вспыхнул:
— Дурак неуклюжий! Выбирайся отсюда сам! А я еду!
— Мы здесь все вместе, — сказал Родело, — и будем оставаться вместе.
— Кто это сказал? — вскричал Харбин.
— Я, — ответил Родело.
На мгновение воцарилась тишина. Харбин развернул коня правым боком к Родело. Руку он держал на револьвере.
— До побережья здесь недалеко, — сказал он. — Ты больше не нужен.
Дэн Родело был на земле возле Суслика и держал в руке нож. Он оценивал, насколько метко сможет бросить его. Он мог стрелять и метать нож одинаково обеими руками, но год в тюрьме лишил его тренировки…
Именно в этот момент пронеслась пуля. Ее звонкий удар и звук выстрела наложились друг на друга. А потом все услышали журчание воды, вытекающей из фляги.
— Я все же буду вам нужен, — сказал Родело. — Похоже, вы остаетесь без воды.
Харбин выругался, видя как последние капли из фляги падают на землю.
Родело начал действовать своим ножом, отдирая чолью сначала от Суслика, потом от коня. Беджер тоже спешился, чтобы помочь. Нора и Суслик держали лошадь, пока Родело с помощью Беджера вытаскивал шипы. Конь, обычный полудикарь, как будто понимал, что они стараются помочь ему, и стоял спокойно. Это заняло у них почти час.
— Давайте выбираться отсюда, — сказал Родело, когда последняя колючка была извлечена. Он двинулся в просвет между кактусами, и в этот момент пуля сбила ветку чольи позади него. Но никого не было видно, и через минуту все они двинулись снова.
Было страшно жарко, и они могли передвигаться лишь самым медленным шагом. Слева несколько вулканических конусов вздымали свои головы.
— Тут, небось, сотня вулканов, — заметил Суслик. — Отроду столько не видел.
— Брейди насчитал около пятисот кратеров, — сказал Родело. — Он был тут несколько лет назад и знает эти места лучше всех.
Лава была хаосом из покосившихся глыб и смятых гребней, испятнанных щербинками и более глубокими впадинами. Древние потоки лавы были перекрыты более поздними. Кактусы росли повсюду, как будто земля им была совсем не нужна.
До полудня они преодолели небольшое расстояние. Какой-то ошибочный поворот завел их в слепой каньон, пришлось возвращаться по своим следам. Наконец они нашли выход из арройо, но на крутой тропе одна из лошадей упала и ободрала ногу.
Они с трудом продвигались вперед в угрюмом молчании, подавленные жарой, как избитые рабы, у которых не осталось даже желания протестовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Пока что они не очень страдали от жажды, но все же чувствовали, что влага предательски покидает их тела, причем, она не компенсируется той, что они выпивали.
Родело заметил, однако, что никто не пьет столько, сколько он.
Выехав на небольшую полянку среди чольи, они остановились. К Дэну подъехал Беджер.
— Дэн, у нас лошадь захромала — вьючная, — сказал он. Все собрались вокруг лошади. Шишка чольи крепко вцепилась в ногу животного у бабок. Колючки торчали вокруг
копыта, на плече были пятна крови.
— Ее придется отпустить, — сказал Родело. — Перегрузим вьюки на другого коня, а запасы поделим между собой.
— Она издохнет? — спросила Нора.
— Она? Ей будет лучше, чем нам. Нога и плечо поболят несколько дней, но она дохромает обратно к воде. Ей там надолго хватит.
— А что она будет есть?
— То же, что и в прошлую ночь. То, что едят толсторогие бараны. Галетную траву, паловерде… выберет.
Пока остальные развьючивали лошадь, Родело осторожно вытащил шипы, а потом отпустил животное, хлопнув по бедру. Они двинулись дальше, потеряв лишь несколько минут, тем временем уже рассвело.
В обычных обстоятельствах конь, раненный колючками чольи, выздоравливает быстро, и если бы не требовалась скорость, они могли взять лошадь с собой. Боль от чольи сильная, и побеги ее нелегко отрывать. Родело знал самый простой способ — просунуть лезвие ножа или крепкую палочку между шишкой чольи и телом, а потом резко вырвать шипы. Некоторые из них остаются в коже; их можно вытащить зубами, если под рукой нет щипчиков или пинцета.
Сейчас индейцы не преследовали их. Зная, куда направляется его дичь, Панама повел свой отряд в обход вдоль края лавы, оставив одного индейца следить за ними.
Солнце поднялось выше над горизонтом, и сразу скалы вспыхнули пламенем и пустыня замерцала от тепловых волн и миражей.
Дэн Родело ощутил, как пот начал стекать по лицу и по груди под рубашкой. Он ехал осторожно — не только из-за индейцев, но и из-за самой пустыни. Направлял коня внимательно, выбирая путь не милями, а ярдами, оценивая каждый шаг среди чольи, окотилло и зазубренных камней.
Казалось, все в пустыне имеет колючки; каждое растение, каждое живое существо снаряжено ими, чтобы выжить в этом самом жестоком из миров. В пустыне быстро обучаешься останавливаться с солнечной стороны куста, потому что в тени может прятаться гремучая змея, обучаешься избегать ненадежных, «живых» камней, быть осторожным на крутых склонах, избегать, по возможности, глубокого песка, который с каждым шагом высасывает из человека силы.
Теперь, понимал Родело, схватка случится скоро. Через несколько часов каждый будет бороться насмерть, просто чтобы выжить, и каждый осознает это. Грань между жизнь и смертью здесь узка. Сломанная нога коня заставляет человека идти пешком, а тогда уже спасения нет. Без воды человек может, если повезет, выдержать двадцать четыре часа. Кое-кто, с обостренной жаждой жизни, может выдержать два-три дня…
— Будь внимательна, — предупредил Родело Нору. — Если наткнешься на чолью, в тебя вопьется не меньше дюжины колючек, и каждая будет болеть, как сто чертей.
Теперь уже и речи не было о скорости. Иногда тропа шла под уклон, и все время она петляла среди кактусов и зазубренных скал. Даже просто поскользнуться означало наткнуться либо на шипы, либо на острые кромки камней.
Дважды они останавливались, пока Родело, которому не нравился вид тропы впереди, пешком исследовал место. Это была нелишняя предосторожность, потому что оба раза проходы оказались фальшивыми.
Харбин был хмур, его глаза обшаривали скалы, но время от времени сверкали в сторону Дэна. Нора оставалась неподалеку от Родело, и ревность бандита возрастала. Том Беджер, с его умением выживать, держался в стороне от линии огня и воздерживался от замечаний.
Спускаясь по небольшому скату в путанице лавы, лошадь Суслика внезапно поскользнулась и упала, сбросив седока на сплошную стену кактусов. Лошадь, брыкающаяся ногами, была вся утыкана колючками. Суслик выбрался на четвереньках. Его спина и бок были покрыты желтыми побегами чольи. Харбин гневно вспыхнул:
— Дурак неуклюжий! Выбирайся отсюда сам! А я еду!
— Мы здесь все вместе, — сказал Родело, — и будем оставаться вместе.
— Кто это сказал? — вскричал Харбин.
— Я, — ответил Родело.
На мгновение воцарилась тишина. Харбин развернул коня правым боком к Родело. Руку он держал на револьвере.
— До побережья здесь недалеко, — сказал он. — Ты больше не нужен.
Дэн Родело был на земле возле Суслика и держал в руке нож. Он оценивал, насколько метко сможет бросить его. Он мог стрелять и метать нож одинаково обеими руками, но год в тюрьме лишил его тренировки…
Именно в этот момент пронеслась пуля. Ее звонкий удар и звук выстрела наложились друг на друга. А потом все услышали журчание воды, вытекающей из фляги.
— Я все же буду вам нужен, — сказал Родело. — Похоже, вы остаетесь без воды.
Харбин выругался, видя как последние капли из фляги падают на землю.
Родело начал действовать своим ножом, отдирая чолью сначала от Суслика, потом от коня. Беджер тоже спешился, чтобы помочь. Нора и Суслик держали лошадь, пока Родело с помощью Беджера вытаскивал шипы. Конь, обычный полудикарь, как будто понимал, что они стараются помочь ему, и стоял спокойно. Это заняло у них почти час.
— Давайте выбираться отсюда, — сказал Родело, когда последняя колючка была извлечена. Он двинулся в просвет между кактусами, и в этот момент пуля сбила ветку чольи позади него. Но никого не было видно, и через минуту все они двинулись снова.
Было страшно жарко, и они могли передвигаться лишь самым медленным шагом. Слева несколько вулканических конусов вздымали свои головы.
— Тут, небось, сотня вулканов, — заметил Суслик. — Отроду столько не видел.
— Брейди насчитал около пятисот кратеров, — сказал Родело. — Он был тут несколько лет назад и знает эти места лучше всех.
Лава была хаосом из покосившихся глыб и смятых гребней, испятнанных щербинками и более глубокими впадинами. Древние потоки лавы были перекрыты более поздними. Кактусы росли повсюду, как будто земля им была совсем не нужна.
До полудня они преодолели небольшое расстояние. Какой-то ошибочный поворот завел их в слепой каньон, пришлось возвращаться по своим следам. Наконец они нашли выход из арройо, но на крутой тропе одна из лошадей упала и ободрала ногу.
Они с трудом продвигались вперед в угрюмом молчании, подавленные жарой, как избитые рабы, у которых не осталось даже желания протестовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31