Поговаривали, что если бы Клитус пожелал, то мог бы сказать, где в данный момент находится Кочино. Но это всего лишь разговоры, и никто не собирался разыскивать доживавшего свой век коварного вождя апачей.
— Согласен, — решился наконец Рауди. — Если ты уверена, что это Серебряный Бок, я рискну. Говори, где он.
— Не могу, — спокойно возразила она. — Но провожу. Только предупреждаю — затея страшно рискованная.
— Ты поедешь со мной? — не веря своим ушам, воскликнул он. — Ни за что! Я рискну, встречусь с Кочино, но только без тебя!
— Без меня у тебя нет ни шанса, Рауди. А со мной может появиться. Риск велик. От старого Кочино можно ожидать чего угодно. Он до сих пор уверен, что за ним гоняются солдаты. Он и прячущиеся вместе с ним десятка два воинов с семьями очень опасны. Но он знаком со мной и любит старого Клитуса. Ну, так рискнем?
— Ты уверена, что тебе ничего не грозит? — продолжал сомневаться Рауди.
— Надеюсь, что так, — серьезно ответила она. — Никто заранее ничего не скажет тебе о Кочино. Он ведет себя подобно не совсем прирученному тигру. Может быть вполне миролюбивым, но может оказаться очень коварным. Я готова рискнуть. Хочу, чтобы ты победил на родео и чтобы не потерял свое ранчо!
Он удивленно посмотрел на нее и, глядя в бездонные темные глаза, вспомнил жесткий взгляд голубых глаз Дженни. Подумал, что Дженни ни за что не отправилась бы с ним в неизведанный, выжженный солнцем пустынный край, где обитали апачи. Речь даже не об опасности — она бы просто не пожелала лишиться жизненных удобств.
Не успели они с Вахо отправиться в путь, как его стали одолевать сомнения. Конь, которым владел Кочино, просто не мог быть Серебряным Боком — к тому же с тех пор как он ходил под ковбойским седлом, прошло много времени. Кроме того, ему теперь уже должно быть десять — одиннадцать лет! Или больше. Хмурясь и вытирая лоб, Хорн украдкой взглянул на скакавшую рядом девушку. Вахо не отрывала глаз от горизонта.
Ну и черт с ним! Пускай он не найдет коня, пускай потеряет ранчо, пускай не побьет Луби — одна поездка с такой девушкой стоила того, чтобы рисковать всем…
Вернувшись на ранчо, оставшийся в одиночестве Нил Райс убрался в доме и перемыл посуду. Во дворе всегда полно работы, но у него пропало настроение. Стал искать что-нибудь почитать. Не найдя ничего интересного, решил бросить поиски, но потом вспомнил, что видел несколько книг в старом секретере, стоявшем в задней комнате, и отправился туда.
Устроившись поудобнее, принялся внимательно просматривать один за другим тома. Ставя на место последний, заметил в отделанной под орех откидной столешнице, как ему показалось, тонкую трещину. Из любопытства сунул туда руку и обнаружил, что в столе имеется пустота.
Вспомнив, что в старых шкафах нередко устраивались тайники, пошарил пальцами и наконец, засунув ноготь в зазор, потянул на себя. Деревянная панель подалась!
В небольшом углублении лежало несколько листов бумаги. Один из них на ощупь напоминал пергамент. Осторожно вытащив листы, поднес их поближе к окну.
Первым оказался устав давно исчезнувшей горнодобывающей компании. Сразу бросилось в глаза, что на документе отсутствовала печать. Нил задумался. Взял следующую бумагу. Заголовок гласил:
ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ И ЗАВЕЩАНИЕ
ТОМАСА Б. СЛЕЙТЕРА
Прищурившись, внимательно прочел:
«Я, Томас Б. Слейтер, находясь в здравом рассудке, объявляю свою последнюю волю и завещание. После уплаты моих законных долгов и покрытия похоронных расходов я завещаю все мое имущество и недвижимость Роуэллу Д. Хорну, который в течение многих месяцев был мне как сын и чья дружба и заинтересованность в будущем процветании ранчо „Бар О“ служат свидетельством того, что он достоин быть обладателем данной собственности».
Далее следовали другие пункты. В конце стояли подписи старого хозяина ранчо и двух свидетелей. Райс их не знал. Он долго разглядывал документ, потом закрыл тайник и положил на место книгу. Устав с отсутствовавшей печатью и завещание оставил у себя.
— Представляю, как «обрадуется», узнав об этом Барт Луби! — размышлял вслух Райс.
Он нахмурился. А если Луби об этом известно? Разве Рауди не говорил, что выкупленный им дом долгое время служил на «Бар О» ночлежкой для ковбоев? А потом Барт Луби, когда торговал скотом, размещал здесь контору. Нил не сомневался, что документы в тайник положил Луби. Почему спрятал завещание, а не уничтожил? Наверное, рассчитывал в дальнейшем воспользоваться им, хотя бы для подделки подписи; или просто пока не решил, как поступить. Он, видно, полагал, что дом останется за ним. Но Рауди Хорн, не поставив его в известность, неожиданно появился здесь и вступил во владение приобретенной им у прежнего хозяина собственностью, лишив тем самым Луби возможности залезть в тайник. Наверняка пройдоха надеется тайно вернуться сюда. Возможно, уверен, что бумаги надежно спрятаны.
То, что он сохранил подлинное завещание, было серьезным просчетом Барта, роковой небрежностью. Раз уж оно попало ему в руки, его следовало уничтожить. «Теперь, — подумал Райс, — я владею ключом ко всей обстановке у Южного каньона. Обладая завещанием, Рауди может заполучить „Бар О“ и представить доказательства мошенничества Луби, в чем, кстати, он никогда не сомневался. Но допустим, что завещание вернется к Луби? Эти бумаги дорого стоят… «
Нил Райс с грустью вспомнил о своих пустых карманах. Решение пришло внезапно. Он едет в Арагон…
Достигнув поросших полынью открытых прерий, Вахо Рейни, пересекая безбрежное пространство, поскакала к красневшим далеко впереди горам, навстречу утреннему солнцу. Следом за ней несся Рауди Хорн. Они не останавливались и почти не переговаривались. Все мысли Рауди Хорна были сосредоточены на его спутнице.
Чем ближе подъезжали они к краю пустыни, тем отчетливее вырисовывались издали казавшиеся сплошной красноватой стеной, упиравшейся в небо, очертания загадочных фигур, башен, фантастических чудовищ, созданных из песчаника солнцем, ветром и дождем. Тропа пошла по долине между рядами этих нерукотворных крепостных стен. Полынь уступила место мескиту — явный признак близости подпочвенных вод.
Всю вторую половину дня они скакали между столбами из гранита и песчаника, затем Вахо свернула в узкую расщелину в складках гор. Не проехали и мили, как ущелье расширилось, и всадники оказались в зарослях гигантского цереуса. Потом тропа, извиваясь между торчавшими скалами, круто пошла вверх в обрамлении сменивших цереусы сосен и можжевельника. Некоторые кривые стволы казались седыми и сгорбленными от времени и ветра, но яркая зелень крон служила живым контрастом рыжевато-красным песчаникам кайбабских пустынь.
Путь оживляли желтые заросли тамариска, дымного дерева, померанцевые тона заячьей метелки, но горы становились все более дикими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Согласен, — решился наконец Рауди. — Если ты уверена, что это Серебряный Бок, я рискну. Говори, где он.
— Не могу, — спокойно возразила она. — Но провожу. Только предупреждаю — затея страшно рискованная.
— Ты поедешь со мной? — не веря своим ушам, воскликнул он. — Ни за что! Я рискну, встречусь с Кочино, но только без тебя!
— Без меня у тебя нет ни шанса, Рауди. А со мной может появиться. Риск велик. От старого Кочино можно ожидать чего угодно. Он до сих пор уверен, что за ним гоняются солдаты. Он и прячущиеся вместе с ним десятка два воинов с семьями очень опасны. Но он знаком со мной и любит старого Клитуса. Ну, так рискнем?
— Ты уверена, что тебе ничего не грозит? — продолжал сомневаться Рауди.
— Надеюсь, что так, — серьезно ответила она. — Никто заранее ничего не скажет тебе о Кочино. Он ведет себя подобно не совсем прирученному тигру. Может быть вполне миролюбивым, но может оказаться очень коварным. Я готова рискнуть. Хочу, чтобы ты победил на родео и чтобы не потерял свое ранчо!
Он удивленно посмотрел на нее и, глядя в бездонные темные глаза, вспомнил жесткий взгляд голубых глаз Дженни. Подумал, что Дженни ни за что не отправилась бы с ним в неизведанный, выжженный солнцем пустынный край, где обитали апачи. Речь даже не об опасности — она бы просто не пожелала лишиться жизненных удобств.
Не успели они с Вахо отправиться в путь, как его стали одолевать сомнения. Конь, которым владел Кочино, просто не мог быть Серебряным Боком — к тому же с тех пор как он ходил под ковбойским седлом, прошло много времени. Кроме того, ему теперь уже должно быть десять — одиннадцать лет! Или больше. Хмурясь и вытирая лоб, Хорн украдкой взглянул на скакавшую рядом девушку. Вахо не отрывала глаз от горизонта.
Ну и черт с ним! Пускай он не найдет коня, пускай потеряет ранчо, пускай не побьет Луби — одна поездка с такой девушкой стоила того, чтобы рисковать всем…
Вернувшись на ранчо, оставшийся в одиночестве Нил Райс убрался в доме и перемыл посуду. Во дворе всегда полно работы, но у него пропало настроение. Стал искать что-нибудь почитать. Не найдя ничего интересного, решил бросить поиски, но потом вспомнил, что видел несколько книг в старом секретере, стоявшем в задней комнате, и отправился туда.
Устроившись поудобнее, принялся внимательно просматривать один за другим тома. Ставя на место последний, заметил в отделанной под орех откидной столешнице, как ему показалось, тонкую трещину. Из любопытства сунул туда руку и обнаружил, что в столе имеется пустота.
Вспомнив, что в старых шкафах нередко устраивались тайники, пошарил пальцами и наконец, засунув ноготь в зазор, потянул на себя. Деревянная панель подалась!
В небольшом углублении лежало несколько листов бумаги. Один из них на ощупь напоминал пергамент. Осторожно вытащив листы, поднес их поближе к окну.
Первым оказался устав давно исчезнувшей горнодобывающей компании. Сразу бросилось в глаза, что на документе отсутствовала печать. Нил задумался. Взял следующую бумагу. Заголовок гласил:
ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ И ЗАВЕЩАНИЕ
ТОМАСА Б. СЛЕЙТЕРА
Прищурившись, внимательно прочел:
«Я, Томас Б. Слейтер, находясь в здравом рассудке, объявляю свою последнюю волю и завещание. После уплаты моих законных долгов и покрытия похоронных расходов я завещаю все мое имущество и недвижимость Роуэллу Д. Хорну, который в течение многих месяцев был мне как сын и чья дружба и заинтересованность в будущем процветании ранчо „Бар О“ служат свидетельством того, что он достоин быть обладателем данной собственности».
Далее следовали другие пункты. В конце стояли подписи старого хозяина ранчо и двух свидетелей. Райс их не знал. Он долго разглядывал документ, потом закрыл тайник и положил на место книгу. Устав с отсутствовавшей печатью и завещание оставил у себя.
— Представляю, как «обрадуется», узнав об этом Барт Луби! — размышлял вслух Райс.
Он нахмурился. А если Луби об этом известно? Разве Рауди не говорил, что выкупленный им дом долгое время служил на «Бар О» ночлежкой для ковбоев? А потом Барт Луби, когда торговал скотом, размещал здесь контору. Нил не сомневался, что документы в тайник положил Луби. Почему спрятал завещание, а не уничтожил? Наверное, рассчитывал в дальнейшем воспользоваться им, хотя бы для подделки подписи; или просто пока не решил, как поступить. Он, видно, полагал, что дом останется за ним. Но Рауди Хорн, не поставив его в известность, неожиданно появился здесь и вступил во владение приобретенной им у прежнего хозяина собственностью, лишив тем самым Луби возможности залезть в тайник. Наверняка пройдоха надеется тайно вернуться сюда. Возможно, уверен, что бумаги надежно спрятаны.
То, что он сохранил подлинное завещание, было серьезным просчетом Барта, роковой небрежностью. Раз уж оно попало ему в руки, его следовало уничтожить. «Теперь, — подумал Райс, — я владею ключом ко всей обстановке у Южного каньона. Обладая завещанием, Рауди может заполучить „Бар О“ и представить доказательства мошенничества Луби, в чем, кстати, он никогда не сомневался. Но допустим, что завещание вернется к Луби? Эти бумаги дорого стоят… «
Нил Райс с грустью вспомнил о своих пустых карманах. Решение пришло внезапно. Он едет в Арагон…
Достигнув поросших полынью открытых прерий, Вахо Рейни, пересекая безбрежное пространство, поскакала к красневшим далеко впереди горам, навстречу утреннему солнцу. Следом за ней несся Рауди Хорн. Они не останавливались и почти не переговаривались. Все мысли Рауди Хорна были сосредоточены на его спутнице.
Чем ближе подъезжали они к краю пустыни, тем отчетливее вырисовывались издали казавшиеся сплошной красноватой стеной, упиравшейся в небо, очертания загадочных фигур, башен, фантастических чудовищ, созданных из песчаника солнцем, ветром и дождем. Тропа пошла по долине между рядами этих нерукотворных крепостных стен. Полынь уступила место мескиту — явный признак близости подпочвенных вод.
Всю вторую половину дня они скакали между столбами из гранита и песчаника, затем Вахо свернула в узкую расщелину в складках гор. Не проехали и мили, как ущелье расширилось, и всадники оказались в зарослях гигантского цереуса. Потом тропа, извиваясь между торчавшими скалами, круто пошла вверх в обрамлении сменивших цереусы сосен и можжевельника. Некоторые кривые стволы казались седыми и сгорбленными от времени и ветра, но яркая зелень крон служила живым контрастом рыжевато-красным песчаникам кайбабских пустынь.
Путь оживляли желтые заросли тамариска, дымного дерева, померанцевые тона заячьей метелки, но горы становились все более дикими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42