А на обратном пути в бригаду им добровольно сдались в плен два фрица-пехотинца – фельдфебель и рядовой. Сообщили, что находились в составе группы из десяти человек, которая незадолго до сумерек разделилась на три части. Восемь эсэсовцев, бывших с ними, ушли двумя четверками в направлении перевала. Им тоже было приказано двигаться самостоятельно к пункту сбора, назначенному невдалеке от перевала. Эти сдавшиеся фрицы слово в слово повторили рассказ нашего ефрейтора о бригаденфюрере и гестаповце с крестами. А также об их намерении идти к перевалу по ущелью с сыроварней и мельницей…
– Личности нашего пленного и того фельдфебеля перепроверили? – перебил младший лейтенант Вовк.
– Конечно. Моим разведчикам сдался фельдфебель Краус, который прекрасно знает ефрейтора Шульца и смог на допросе подробно описать его внешность. Все сходится, пластун.
– Какие выводы сделало твое начальство?
– Те же, что и ты. Вначале крупные чины бросили нам в заповеднике как приманку свою мелкоту, сейчас с помощью специально отпущенных в наш плен бывших дезертиров привлекают внимание к ущелью с сыроварней. А сами тем временем выдвигаются к перевалу по какому-то совсем другому, неизвестному нам маршруту. Но поскольку эта их уловка разгадана, в штабе бригады приняты нужные меры. Ущелье с сыроварней уже перекрыто, сформировано также несколько групп, которые перережут фрицам и другие возможности пути движения к перевалу. Нам приказано ночью отдохнуть, утром отправить в медсанбат раненого и быть готовыми к выполнению возможного нового задания. С твоим командованием все согласовано.
– Ну и добре. – Вовк поднял голову, взглянул на темные тучи, медленно плывущие над вершиной седловидной горы. – А сейчас, друже, давай поторапливаться. Сдается мне, що дождичка нам ночью не миновать. А потому пора спускаться навстречу сержанту.
Забившись под большой куст, почти до земли опустивший свои ветви, и закутавшись от комаров в плащ-палатки, Кондра и Микола лежали рядом в дозоре. Три часа назад группы сержанта и Вовка соединились, уже вместе отыскали у болота нужную просеку и до прибытия машины с врачом расположились на отдых. Присмотрев невдалеке от просеки сваленную ветром сосну, казаки расчистили и углубили образовавшуюся под ее вывороченными наружу корнями яму, натаскали в нее лапника и устроились там на ночлег. Куст, где затаились дозорные, рос на пригорке почти у сваленной сосны, и из-под него хорошо просматривались все подходы к яме.
Позади был трудный, полный смертельной опасности день, и уставшее, словно налитое свинцом, тело требовало отдыха. Но мысли сержанта были далеко от обступившего его со всех сторон чешского леса и не имели ни малейшего отношения к пережитым им сегодня событиям. Воскрешенные памятью картины прошлого возникали перед глазами особенно часто в последние дни, когда война осталась позади и впереди все отчетливее стала вырисовываться перспектива возврата к прежней довоенной жизни. Той, от которой он за последние четыре года успел настолько отвыкнуть, что она порой воспринималась как нечто сказочно-далекое и даже нереальное.
Легкий толчок кулаком в бок заставил Кондру в тот же миг отвлечься от воспоминаний. Это был сигнал, которым лежавший рядом, но ведущий наблюдение в противоположном направлении Микола предупреждал его об опасности. Сержант, сразу забыв о всем постороннем, медленно и осторожно повернул голову, внимательно всмотрелся туда, куда был направлен взгляд напарника. И затаил дыхание. В двух десятках шагов от них, прильнув грудью к стволу дерева, с автоматом в руках стоял эсэсовец.
III
Высокий, с каской на голове и закатанными по локоть рукавами черного мундира, с большим рюкзаком за плечами, он внимательно разглядывал лежавшую перед ним просеку. Так отчего медлит фашист, что высматривает? Два прыжка – и ты уже на другой стороне. Эсэсовец, словно подслушав мысли пластуна, на мгновение присел и метнулся в заросли уже на противоположной стороне просеки.
Первый фашист пропал в темноте, а на его месте за стволом дерева вырос новый эсэсовец. С таким же огромным рюкзаком на спине и шмайссером на груди. Перехватив поудобнее автомат, он рысцой пересек просеку и исчез в лесу. Может, это те два фашиста, что вчера вечером ускользнули от группы взводного? Что ж, в таком случае их песенка спета.
Но что это? За тем же деревом стоят уже двое, а за соседним кустом притаился еще один. Замеченные Кондрой немцы стали поодиночке перебегать просеку, а из леса появились новые фигуры. «Семь… девять… одиннадцать», – считал сержант мелькавших перед глазами фашистов. Вот на какой-то миг движение немцев через просеку прекратилось, а затем на нее вышли сразу двое. Оба без рюкзаков и автоматов, с флягами и пистолетами на поясных ремнях. Медленно, как на прогулке, они пересекли просеку и так же не спеша углубились в лес. Тройка проследовавших за ними фашистов тоже была без рюкзаков, но сгибалась под тяжестью громадных чемоданов. «Двадцать один», – прошептал сержант.
Выждав еще некоторое время – не появится ли кто из отставших от основной группы фашистов? – Кондра обменялся с Миколой понимающим взглядом и осторожно пополз к яме, где коротали ночь остальные пластуны. Там он вначале проверил надежность веревок на ногах и руках спящего пленного фашиста, затем притронулся к плечу взводного, прикорнувшего в углу ямы.
– Щось стряслось? – скорее догадался, чем услышал его вопрос Кондра.
– Швабы, – так же тихо прошептал сержант.
– Где?
– Только що были в двух десятках метров.
– Сколько?
– Двадцать один… все эсэс.
– Приятненькое соседство, – задумчиво произнес Вовк. – А потому, казаче, ступай немедля к пластунам и проследи, щоб службу несли как положено. Обстановку сам знаешь.
Когда сержант, бесшумно выскользнув из ямы, растворился в окружающей темноте, взводный опять обратился к старшему лейтенанту:
– Все ясно?
– Как день. Сколько ни хитрили фрицы, а сейчас все стало на свои места. А хитро задумали, сволочи…
– Да, хитро, – согласился Вовк. – Надеялись, що мы станем искать и поджидать их где угодно, только не на старых хоженых дорожках. Ведь даже зверь обходит места, где хоть раз встречался с опасностью.
– Вот и ответ на все твои прежние вопросы, – сказал старший лейтенант. – Типа того, зачем фрицы полезли на мост и объявились у складов, для чего напали на машину с казаками. Просто они всеми силами старались убедить нас, что специально отвлекают в этом месте наше внимание от какого-то другого маршрута, которым, их важные чины задумали махнуть через перевал к союзничкам.
– Коли имеешь ответы на все мои вопросы, ответь на последний: що надумал делать сейчас?
– Что делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– Личности нашего пленного и того фельдфебеля перепроверили? – перебил младший лейтенант Вовк.
– Конечно. Моим разведчикам сдался фельдфебель Краус, который прекрасно знает ефрейтора Шульца и смог на допросе подробно описать его внешность. Все сходится, пластун.
– Какие выводы сделало твое начальство?
– Те же, что и ты. Вначале крупные чины бросили нам в заповеднике как приманку свою мелкоту, сейчас с помощью специально отпущенных в наш плен бывших дезертиров привлекают внимание к ущелью с сыроварней. А сами тем временем выдвигаются к перевалу по какому-то совсем другому, неизвестному нам маршруту. Но поскольку эта их уловка разгадана, в штабе бригады приняты нужные меры. Ущелье с сыроварней уже перекрыто, сформировано также несколько групп, которые перережут фрицам и другие возможности пути движения к перевалу. Нам приказано ночью отдохнуть, утром отправить в медсанбат раненого и быть готовыми к выполнению возможного нового задания. С твоим командованием все согласовано.
– Ну и добре. – Вовк поднял голову, взглянул на темные тучи, медленно плывущие над вершиной седловидной горы. – А сейчас, друже, давай поторапливаться. Сдается мне, що дождичка нам ночью не миновать. А потому пора спускаться навстречу сержанту.
Забившись под большой куст, почти до земли опустивший свои ветви, и закутавшись от комаров в плащ-палатки, Кондра и Микола лежали рядом в дозоре. Три часа назад группы сержанта и Вовка соединились, уже вместе отыскали у болота нужную просеку и до прибытия машины с врачом расположились на отдых. Присмотрев невдалеке от просеки сваленную ветром сосну, казаки расчистили и углубили образовавшуюся под ее вывороченными наружу корнями яму, натаскали в нее лапника и устроились там на ночлег. Куст, где затаились дозорные, рос на пригорке почти у сваленной сосны, и из-под него хорошо просматривались все подходы к яме.
Позади был трудный, полный смертельной опасности день, и уставшее, словно налитое свинцом, тело требовало отдыха. Но мысли сержанта были далеко от обступившего его со всех сторон чешского леса и не имели ни малейшего отношения к пережитым им сегодня событиям. Воскрешенные памятью картины прошлого возникали перед глазами особенно часто в последние дни, когда война осталась позади и впереди все отчетливее стала вырисовываться перспектива возврата к прежней довоенной жизни. Той, от которой он за последние четыре года успел настолько отвыкнуть, что она порой воспринималась как нечто сказочно-далекое и даже нереальное.
Легкий толчок кулаком в бок заставил Кондру в тот же миг отвлечься от воспоминаний. Это был сигнал, которым лежавший рядом, но ведущий наблюдение в противоположном направлении Микола предупреждал его об опасности. Сержант, сразу забыв о всем постороннем, медленно и осторожно повернул голову, внимательно всмотрелся туда, куда был направлен взгляд напарника. И затаил дыхание. В двух десятках шагов от них, прильнув грудью к стволу дерева, с автоматом в руках стоял эсэсовец.
III
Высокий, с каской на голове и закатанными по локоть рукавами черного мундира, с большим рюкзаком за плечами, он внимательно разглядывал лежавшую перед ним просеку. Так отчего медлит фашист, что высматривает? Два прыжка – и ты уже на другой стороне. Эсэсовец, словно подслушав мысли пластуна, на мгновение присел и метнулся в заросли уже на противоположной стороне просеки.
Первый фашист пропал в темноте, а на его месте за стволом дерева вырос новый эсэсовец. С таким же огромным рюкзаком на спине и шмайссером на груди. Перехватив поудобнее автомат, он рысцой пересек просеку и исчез в лесу. Может, это те два фашиста, что вчера вечером ускользнули от группы взводного? Что ж, в таком случае их песенка спета.
Но что это? За тем же деревом стоят уже двое, а за соседним кустом притаился еще один. Замеченные Кондрой немцы стали поодиночке перебегать просеку, а из леса появились новые фигуры. «Семь… девять… одиннадцать», – считал сержант мелькавших перед глазами фашистов. Вот на какой-то миг движение немцев через просеку прекратилось, а затем на нее вышли сразу двое. Оба без рюкзаков и автоматов, с флягами и пистолетами на поясных ремнях. Медленно, как на прогулке, они пересекли просеку и так же не спеша углубились в лес. Тройка проследовавших за ними фашистов тоже была без рюкзаков, но сгибалась под тяжестью громадных чемоданов. «Двадцать один», – прошептал сержант.
Выждав еще некоторое время – не появится ли кто из отставших от основной группы фашистов? – Кондра обменялся с Миколой понимающим взглядом и осторожно пополз к яме, где коротали ночь остальные пластуны. Там он вначале проверил надежность веревок на ногах и руках спящего пленного фашиста, затем притронулся к плечу взводного, прикорнувшего в углу ямы.
– Щось стряслось? – скорее догадался, чем услышал его вопрос Кондра.
– Швабы, – так же тихо прошептал сержант.
– Где?
– Только що были в двух десятках метров.
– Сколько?
– Двадцать один… все эсэс.
– Приятненькое соседство, – задумчиво произнес Вовк. – А потому, казаче, ступай немедля к пластунам и проследи, щоб службу несли как положено. Обстановку сам знаешь.
Когда сержант, бесшумно выскользнув из ямы, растворился в окружающей темноте, взводный опять обратился к старшему лейтенанту:
– Все ясно?
– Как день. Сколько ни хитрили фрицы, а сейчас все стало на свои места. А хитро задумали, сволочи…
– Да, хитро, – согласился Вовк. – Надеялись, що мы станем искать и поджидать их где угодно, только не на старых хоженых дорожках. Ведь даже зверь обходит места, где хоть раз встречался с опасностью.
– Вот и ответ на все твои прежние вопросы, – сказал старший лейтенант. – Типа того, зачем фрицы полезли на мост и объявились у складов, для чего напали на машину с казаками. Просто они всеми силами старались убедить нас, что специально отвлекают в этом месте наше внимание от какого-то другого маршрута, которым, их важные чины задумали махнуть через перевал к союзничкам.
– Коли имеешь ответы на все мои вопросы, ответь на последний: що надумал делать сейчас?
– Что делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21